1 Когда раздался звонок в дверь, Констанс Грин перестала играть на фламандском клавесине, и в библиотеке воцарилась напряженная тишина. Констанс посмотрела на специального агента Алоизия К. Л. Пендергаста, который сидел у гаснущего огня в тонких белых перчатках и почти бесшумно листал иллюминированную рукопись, позабыв о наполовину пустом бокале амонтильядо на приставном столике. Молодая женщина припомнила последний раз, когда кто-то позвонил в дверь по адресу Риверсайд-драйв, 891, – чрезвычайно редкое событие в особняке Пендергаста. Воспоминания о том жутком моменте теперь повисли в воздухе, как миазмы. Появился Проктор, шофер, телохранитель и доверенное лицо специального агента по всем вопросам. – Открыть дверь, мистер Пендергаст? – Пожалуйста. Только не впускайте. Узнайте имя и по какому вопросу и сообщите мне. Три минуты спустя Проктор вернулся: – Этого человека зовут Персиваль Лейк, он хочет нанять вас для частного расследования. Пендергаст поднял ладонь, собираясь сразу же закрыть эту тему. Но что-то его остановило. – Он не упомянул о характере преступления? – Он отказался сообщать какие-либо подробности. Пендергаст погрузился в размышления, слегка постукивая тонкими пальцами по позолоченному корешку рукописи. – Персиваль Лейк… Знакомое имя. Констанс, будь добра, найди его на… Как там называется этот портал?.. Его еще назвали в честь астрономического числа. – Гугл?[1] – Да-да. Погугли это имя, пожалуйста. Констанс оторвала пальцы от желтоватых клавиш слоновой кости, встала из-за инструмента, открыла маленький шкафчик и выдвинула оттуда столик с ноутбуком. Несколько секунд она стучала по клавиатуре. – Есть скульптор с таким именем, создает монументальные работы в граните. – Я так и подумал. – Пендергаст стянул с рук перчатки и положил их рядом с собой. – Пригласите его. Как только Проктор вышел, Констанс повернулась к своему опекуну, нахмурившись: – Неужели наши финансы в таком плачевном состоянии, что ты решил подзаработать? – Нет, конечно. Однако работы этого человека, хотя и довольно старомодные, сильно впечатляют. Насколько я помню, его фигуры появляются из камня так же, как «Пробуждающийся раб» Микеланджело. Самое малое, что я могу сделать, – это принять Лейка. Вскоре Проктор вернулся. В дверях за ним стоял человек поразительной наружности, с огромной копной седых волос. Ему было шестьдесят пять, но, кроме волос, ничто не говорило о его возрасте; он был около шести с половиной футов ростом, стройного атлетического телосложения, с красивым, резко очерченным загорелым лицом, одетый в накрахмаленную белую рубашку, коричневые слаксы и голубой блейзер. Он излучал здоровье и энергию. Руки у него были мощные. – Инспектор Пендергаст? Он с протянутой рукой широкими шагами подошел к специальному агенту, охватил его бледную ладонь своей гигантской лапой и встряхнул так, что чуть не опрокинул херес Пендергаста. «Инспектор?» Констанс поморщилась. Похоже, ее опекун действительно будет «сильно впечатлен». – Прошу вас, садитесь, мистер Лейк, – сказал Пендергаст. – Спасибо! – Лейк сел, положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. – Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить? Херес? – Пожалуй, не откажусь. Проктор молча наполнил для гостя маленький бокал и поставил рядом с его локтем. Скульптор сделал глоток. – Прекрасное вино, благодарю вас. И спасибо, что согласились меня принять. Пендергаст наклонил голову: – Прежде чем вы поведаете мне свою историю, я обязан сказать, что не могу претендовать на звание «инспектор». Это британское звание. Я всего лишь специальный агент ФБР. – Видимо, я начитался детективов. – Гость заерзал на стуле. – Позвольте, я перейду прямо к делу. Я живу в Эксмуте – это небольшой прибрежный городок на севере Массачусетса. Тихое место вдали от туристских маршрутов, да и летние отпускники его почти не знают. Лет тридцать назад мы с женой купили старый маяк и дом смотрителя маяка на Уолден-Пойнт, с тех пор я там и живу. Место для моей работы оказалось идеальное. Я всегда ценил хорошие вина – только красные, белые меня не интересуют, – и подвал старого дома служил превосходным хранилищем для моей довольно большой коллекции. Мой погреб весьма глубок, у него каменные стены и пол, температура что зимой, что летом – тринадцать градусов. Короче говоря, несколько недель назад я уехал на долгий уик-энд в Бостон. А вернувшись, обнаружил, что заднее окно разбито. В доме все цело, но, когда я спустился в подвал, оказалось, что он пуст. Моя коллекция вин исчезла! – Какая ужасная потеря. Констанс показалось, что она расслышала в голосе Пендергаста едва заметную нотку веселого пренебрежения. – Скажите мне, мистер Лейк, вы все еще женаты? – Моя жена умерла несколько лет назад. И теперь у меня… подруга, она живет со мной. – И во время уик-энда, когда похитили вашу коллекцию, она была с вами? – Да. – Расскажите мне о ваших винах. – С чего начать? У меня хронологическая коллекция «Шато Леовиль Пуаферре», начиная с тысяча девятьсот пятьдесят пятого года, а также отличные коллекции всех удачных лет «Шато Латур», «Пишон-Лонжевиль», «Петрюс», «Дюфор-Вивьен», «Лакомб», «Малеско-Сент-Экзюпери», «Шато Пальмер», «Тальбо»… Пендергаст остановил этот поток, подняв руку. – Извините, – сказал Лейк, сконфуженно улыбаясь. – Когда речь заходит о винах, меня заносит. – Только французские бордо? – Нет. С недавнего времени я стал собирать и некоторые превосходные итальянские вина, в основном «Брунелло», «Амароне» и «Бароло». Все исчезло. – Вы обращались в полицию? – Шеф Эксмутской полиции гроша ломаного не стоит. Настоящий осел. Выходец из Бостона. Он предпринимает какие-то действия, но не относится к этому серьезно, это ясно. Полагаю, он был бы больше озабочен, будь у меня коллекция пива «Бад лайт». Мне нужен специалист, который нашел бы украденное вино, прежде чем его распродадут или, упаси бог, выпьют. Пендергаст медленно кивнул: – А почему вы пришли ко мне? – Я читал книги о вашей работе. Те, что написаны Смитбеком. Уильямом Смитбеком, кажется. Немного помолчав, Пендергаст ответил: – Боюсь, что в этих книгах сильно искажены факты. Так или иначе, вы должны были понять, что я занимаюсь социальными девиациями, а не похищенным вином. Сожалею, но ничем более помочь не могу. – Я очень на вас надеялся, ведь из этих книг я понял, что вы в некотором роде тоже знаток вин. – Лейк чуть подался вперед в кресле. – Агент Пендергаст, я в отчаянии. Мы с женой провели несчетное количество часов, собирая нашу коллекцию. Каждая бутылка – воспоминание, история, особенно о моих чудесных годах с нею. У меня такое чувство, что она умерла еще раз. Я щедро оплачу ваш труд. – Мне действительно очень жаль, но я ничем не могу вам помочь в этом деле. Мистер Проктор вас проводит. Скульптор встал. – Что ж, я понимал, что у меня мало шансов. Спасибо, что выслушали. – Его встревоженное лицо слегка смягчилось. – Могу только благодарить Господа, что они не заметили «О-Бракиланж»! В комнате повисла тишина. – «Шато О-Бракиланж»? – спросил Пендергаст еле слышно. – Именно так. Полный ящик тысяча девятьсот четвертого года. Моя драгоценность. Он стоял в стороне, в углу подвала, в оригинальном деревянном ящике. Эти чертовы идиоты не заметили его. Проктор открыл дверь в библиотеку, ожидая, когда гость выйдет. – Как вам удалось найти целый ящик девятьсот четвертого года? Я думал, оно давно все раскуплено. – И все остальные тоже так думали. Но я всегда слежу, не появляются ли коллекционные вина на продажу, в особенности когда владелец умирает, а его наследники хотят обратить вино в деньги. Мы с женой нашли этот ящик в старинной коллекции вин в Новом Орлеане. Пендергаст вскинул брови: – В Новом Орлеане? – Купили у старинной французской семьи со средствами, переживающей трудные времена. Констанс заметила промелькнувшее на лице Пендергаста раздражение… или то была досада? Лейк направился было к открытой двери, но тут специальный агент поднялся с кресла. – Мистер Лейк, я передумал. Я возьмусь за ваше маленькое дельце. – Правда? – Лейк повернулся к нему, расплываясь в улыбке. – Замечательно! Как я уже сказал, какую бы цену вы ни назначили, буду рад…