как абверовцы или спецназовцы батальона-полка-дивизии «Бранденбург-800». А подсыпают непосредственно тебе подлянки, похоже, черти на пенсии. Иной, слабосильный, кинет тебе детскую лопаточку несчастий и затихнет, устав. А другие, ещё полные силы и злости, сыпят тебе полными лопатами, и, если Бог спит или в отпуске, а Ангел хранитель немощен по старости или ещё не вошел в силу по молодости, то тебе просто нет продыху и полная труба. Я это давно просёк. Ещё ничего, если Бог только спит, а вот если он уехал резвиться на свои Канары или на свои Мальдивы, а Ангел Хранитель "мышей не ловит", то чёрная полоса жизни прёт не переставая. Можешь хоть молится или умолять - никто Там тебя не слышит годами и даже десятилетиями. Но с другой стороны, если ты будешь докучать Ангелу Хранителю бессистемными просьбами, то он, наплевав на всё, начинает тебе помогать во всём, а вот тут уж держись. Он такого напомогает, чего и чертям не снилось. Вывод, не понукайте Судьбу, господа, себе дороже выйдет. В бане было приятно и тихо. У кассы не было очереди и в будочке сидела излишне толстая, но приятная женщина неопределенного возраста, которую звали Ида Яковлевна Живолюб. В обязанности её входило несколько дел сразу oбелечиванье помывающихся, выдача полотенец и простыней, продажа веников и мыла, иногда завозили одеколон "Шипр". Она была очень душевной по жизни и коммуникабельной, по существу. Банщик был завсегдатаем заведения мадам Иды. После баньки с парной мужик как ребёнок и ему для полного счастья не хватает только соски. Банщик не был исключением из правил. После парилки ему хотелось посидеть и помечтать о дальних странах, неграх и прочих интересных вещах, включая мулатку, похожую на Клавку. Вот он и присел на скамеечку для ожидания очереди на помывку в это неспокойное время совершенно пустую. Мечта за мечтою привели его к текущему моменту бытия и сразу стало муторно. Ида Яковлевна, которой было скучно, понаблюдала за парнем и ей захотелось с ним поговорить. Как уж состоялось знакомство, как завязалась беседа, я на сегодня не помню, только финалом переговоров стала совместная прогулка до дома Иды Яковлевны и даже небольшой ужин жареной картошкой и чаем. В доме нашлась комнатушка для бывшего пирата портового плаванья, а согласие на отсрочку платы за угол стало по сути подписанием коммерческого договора на поднаём жилой площади. Лейтенант свалился на приятную свежую и чистую кровать и от полноты чувств и усталости мгновенно заснул. Пробуждение было тоже довольно приятным. Он поел тем, что было оставлено на столе и пошёл в штаб. Так прошло пара - тройка дней, а возможно и больше. В штабе о нем всё же не забыли. Сначала появился фотокорреспондент из многотиражки, который сфотографировал бывшего капитана, пообещал фотографии, да так и не исполнил обещания. Потом ему вручили медаль. Медаль, конечно, не орден, но тогда, на пороге осени сорок первого, это был редчайший случай. Потом он принял под командованье взвод берегового обслуживанья причалов и стал мотаться, как и прежде, по всему порту, правда уже не на буксире, а на своих двоих. Швартовки-перешвартовки, перенеси то или подмети причал. Мало ли работы у береговых матросов. Женщины от колыбели до самой смерти более дальновидны в жизненных ситуациях, я это замечал неоднократно. Правда мы не всегда понимаем мотивы и логику их поступков. В том, что Ида Яковлевна сдала комнату офицеру тоже была толика меркантильно матримониальных устремлений. Нет, конечно, младший лейтенант ей даже не в сыновья, а во внуки годился, да и не о себе она думала. Просто соседкой её была двадцатитрехлетняя Милочка Кайдаш, которая работала машинисткой или секретаршей где-то в политическом управлении базы флота или что-то как-то так. У Иды Яковлевны не было времени на такие мелочи жизни. Достаточно было того, что Мила была одинока и к ней никто не ходил. Это в Кронштадте, где вход, например, в женское общежитие не просто оббит жестью, а заварен наглухо на века и века броневой сталью с погибших в Цусимском сражении кораблей эскадры приснопамятного адмирала Рождественского. Первый этаж этого общежития представляет из себя цитадель в цитадели морской крепости, а охрана не уступает охране Гохрана или Форта Нокс ни в кровожадности, а ни в свирепости. Нет, мордашка Милочки не была убогой или страшненькой, она была хорошенькой миниатюрной шатенкой с зелёными глазами. Видимо ей просто не везло по жизни, сделала вывод Ида Яковлевна, и ей следовало помочь. Первая неделя жизни нового жильца ушла y Иды Яковлевны на детальную разведку фигурантов дела и агентурную проверку всех выявленных фактов. Были подключены все агенты среди всех бабушек в округе на расстоянии не менее километра от места жительства подозреваемых по совместительству жертв агрессии. Если вы думаете, что это было просто в главной базе Балтфолта в период начала войны и повальной шпиономании, то вы жестоко ошибаетесь. Фактов, порочащих потенциальные жертвы, выявлено не было и пришла пора переходить к массированному наступлению. Под каким-то предлогом Ида Яковлевна постаралась зазвать к себе Милочку в тот редкий момент, когда Волочков был дома. Встреча состоялась в теплой и дружественной обстановке и закончилась в квартирке Милочки, но уже без присутствия организатора акции. Треснувшая было жизнь опять обрела смысл, а уж как наполнилась любовью и счастьем о том знают только те, кто хоть раз по-настоящему любил. Не хватало Волочкову только магнитного компаса с буксира. Почему? Да он и сам бы вам не сказал, а уж я не выдам тайны и подавно. Подспудно всё же хотелось жарких морей и красивых пальм, только образ Kлавки Перебейнос как-то потускнел, сжался и исчез, а его место всецело занял образ Милочки Кайдаш. Особенно всё было похоже на тропические острова под жарким одеялом в квартирке Милы. Только через две недели, немного переведя дыхание от поцелуев, она призналась Банщику, что служит машинисткой в отделе третьего Управления ВМФ по Кронштадтской базе флота (контрразведка Балтийского флота), попала туда по комсомольскому набору, как лучшая машинистка курсов и что у неё секретная работа, а в отделе не хватает младших офицеров. Посмотрев на миниатюрную Милочку, Банщик внутренне усмехнулся. Слишком не вязался образ Милы и образ вооруженного до зубов немецкого шпиона. Усмехнулся то он усмехнулся, но и зависть появилась. Такая маленькая и красивая, а борется со шпионами, а он, боевой офицер, швартовками занимается да причалы со своими матросами метёт, как дворник. Не то чтобы он хотел стать героем, он был далеко не воинственным и совершенно не безрассудным человеком, но как бы хотелось работать вместе с Милой и даже на работе видеть эти глаза, губы, волосы. Не утерпев он спросил, как можно было бы перейти в отдел, на что она ответила, что самовыдвиженцев к ним не принимают, но она может порекомендовать его своему начальству. На этом и порешили. Контрразведчики Балтийского флота понесли большие потери в первые месяцы войны. Часть из них погибли в кровопролитных боях при обороне военно-морских баз Либавы (Лиепаи), Риги, Ревеля (Таллина, Таллинна). Главной базой Балтийского флота тогда был Ревель (Таллин). 28 и 29 августа сорок первого года, во время трагического перехода всего Балтийского флота и множества гражданских судов из Ревеля в Кронштадт, в районе острова Гогланд немецкой авиацией был потоплен транспорт, на котором эвакуировалась основная часть сотрудников третьего (Особого) отдела Краснознаменного Балтийского Флота. Практически никто из экипажа и пассажиров не уцелел. Несколько сотрудников отдела погибли на борту спасательного судна ЭПРОНа «Нептун». Но вернемся к нашим влюбленным на которых свалилось чудо - счастье любви. Совсем не кстати, в неурочный час и в дичайшее время, будто время бывает иным. Между ними возникла такая нежная и крепкая связь, что они иногда почти теряли сознание от щемящей боли в груди и не сговариваясь, одновременно, бросались друг к другу в объятья. Во всём мире бушевала война, миллионы людей сошлись на фронтах в кровавой битве и, бессильные что-то изменить, барахтались в собственном дерьме и крови, иногда моля Богов о пощаде. Но Боги были глухи к мольбам и вершили судьбы и маленьких, и больших, и сильных, и старых, и убогих, и гениев с необыкновенной жестокостью и маразматической жаждой крови, как конченые, оскотинившееся маньяки. И казалось, только их они забыли в своём остервенелом отупении. Просмотрели, пропустили для них глоток жизни, любви и простого человеческого счастья. Дни пролетали, как минута, а недели как часы. В середине октября его вызвали в третий отдел базы. Войдя в здание, он сдал свой ТТ и спросил дежурного как пройти в кабинет, указанный в вызове. Дежурный вызвал краснофлотца и приказал тому доставить младшего лейтенанта в кабинет номер 17. Вооруженный часовой повёл Банщика, как обычно водят арестованных, и тут лейтенант немного струсил. Однако скоро всё разрешилось, само собой. Его привели в маленькую комнатку и усадили за стол. Вскоре пришел офицер без знаков различия, то что это именно офицер и не маленького звания Банщик как-то понял сразу, вскочил со стула и хотел было доложится, но не знал, как начать. Офицер нетерпеливо усадил его жестом и достал тонкую папочку в которых обычно хранят личные дела. Он открыл папку так, что Банщик не мог видеть какие документы, находятся в ней и стал задавать вопросы. Вопросы были самые разные и касались всей не долгой жизни Волочкова. На вопросы младший лейтенант отвечал подробно, но без суеты, выбирая наиболее точные слова и стараясь донести мысль в наиболее сжатой форме. В самом конце разговора офицер спросил о довоенной специализации Банщика, а затем спросил, как и при каких обстоятельствах тот получил медаль. Младший лейтенант рассказал всю правду и про буксир, и про баню, и о том, что его не было на борту во время налета. Офицер хмыкнул, улыбаясь, и закончил: - Да, мы так и предполагали. Знаешь, парень, если бы ты сейчас соврал, я бы тебе не поверил и отклонил бы твою кандидатуру. Ну, а раз так, я тебя сейчас крестить буду, - улыбнулся офицер. - Будешь ты у меня отныне Банщиком. - Кем? - опешил Волочков. - Твой позывной и твой псевдоним отныне и присно, и во веки веков Банщик. - пояснил офицер и опять как-то, по-доброму, улыбнулся. - Теперь слушай приказ, младший лейтенант. Банщик встал по стойке смирно. - Получить паек на три дня и завтра в 18.00 быть на причале, куда приходит катер, идущий на Ленинград. Вы всё поняли? - Так точно, Товарищ... - Майор. - Так точно товарищ майор! - отчеканил Банщик. Офицер вызвал охрану, которая и вывела Банщика за ворота, попутно отдав дорогой его