— Что именно, Саша? — заботливо спросил Голдобов, и в его вопросе промелькнула жалостливая нотка. — Он знает все, что произошло в то утро, когда такое несчастье случилось с вашим бывшим водителем, Илья Матвеевич, — Заварзин произнес все это, стараясь, чтобы в его тоне заботливости и жалостливости было не меньше. — Он знает участников печальных событий, организаторов и исполнителей. Он знает, на каком мотоцикле ехали убийцы и кто стрелял. — И как же ему все это удалось? — Мне он уже выписал повестку. Вы тоже получите. — Я спрашиваю о другом. — Когда он был в нашем кооперативе, Подгайцев, вы его должны помнить… — Это который с немытыми волосами? — Он самый. Так вот, Подгайцев отправил следователя в город на мотоцикле. Чтобы быстрее выпроводить из гаража. Повез его Андрей. На своем мотоцикле. На том самом, который… — Понял, продолжай. — Андрей сделал все, что от него требовалось, — доставил Пафнутьева к прокуратуре. Но вместо того, чтобы тут же развернуться и уехать, он вошел вместе с Пафнутьевым внутрь. В прокуратуру. Как я понял, следователь затащил его в свой кабинет. — Твой Подгайцев — круглый идиот. — Я знаю, — кивнул Заварзин. — Ни при каких условиях нельзя было отправлять Андрея со следователем. Он это сделал. — Кого ты набрал, Саша? Кому доверился? — Как бы там ни было, следователь и Андрей побеседовали с глазу на глаз. — Откуда сведения? — Сам видел. — Ты тоже случайно оказался в прокуратуре? — Почти. Мне позвонил Подгайцев и сказал, что Андрей повез Пафнутьева в город. Не на чем было выехать из кооператива, вот Андрей и повез его на своем мотоцикле, — повторил Заварзин, стараясь втолковать Голдобову, что все произошло естественно и случайно. — Подгайцев попросил меня подойти к прокуратуре и посмотреть, как все будет происходить. Я был на месте раньше их и смог найти неприметное местечко. — Что же ты видел? — На этот раз в голосе Голдобова прозвучало бесконечное терпение. — Ровно через три минуты после того, как они вошли, из здания выскочил тощий тип с фотоаппаратом и принялся елозить в пыли вокруг мотоцикла Андрея. Больше всего его интересовало заднее колесо, протектор заднего колеса. Шина, которая и оставляет следы на дороге. Вам понятно, что это значит? — Немного. Что дальше? — Минут через десять, когда этот тип уже скрылся в здании, вышел Андрей. И как ни в чем не бывало подошел к мотоциклу, надел шлем, завел мотор и выехал со двора. — Зачем следователь приглашал Андрея в прокуратуру? — Он объяснил это тем, что хотел вручить тому повестку для меня. — А почему нельзя доставить повестку обычным способом? — Якобы долго. Почтой неделю идет. А тут оказия — парень из моего же кооператива. — При чем здесь ты? Почему он вздумал встретиться с тобой? — Понятия не имею! — А я имею! — с неожиданной злостью сказал Голдобов и грохнул крупным кулаком по столу. — На «Жигулях» надо ездить, а не на «Мерседесах», дерьмо собачье! Пешком надо ходить, на велосипеде жир сгонять, а не на теннисных кортах! Жизни красивой захотелось?! Он тебе устроит красивую жизнь! Заварзин кротко выслушал начальственный гнев, сковырнул со стола прилипшую крошку, подышал на него, протер подвернувшейся бумажкой, глянул сбоку — не осталось ли на столе следов, даже рукавом протер. И только после этого, склонив голову к плечу, взглянул на Голдобова. Не было в его глазах ни страха, ни почтения. Это был слегка удивленный взгляд, в котором светилось даже нечто поощряющее. Давай, дескать, говори, что ты там еще припас для меня. — Что касается дерьма собачьего, — тихо начал Заварзин, — то тут нужно разобраться… Мне так кажется, Илья Матвеевич. — Заткнись. Потом будешь обижаться. Когда будет время, когда будет много свободного времени и много свободных денег. А пока заткнись. — А что касается «Мерседеса», то я знаю некоторых уважаемых людей нашего города, которые тоже не прочь побалдеть на мягких сиденьях. — Саша, я тебя прошу! — Хорошо. Но в следующий раз, Илья Матвеевич, такие выражения вам придется оплачивать. Я не возражаю, когда меня называют дерьмом. Но не бесплатно же! В минуту опасности я становлюсь обидчивым и жадным, Илья Матвеевич. Голдобов молча положил плотную ладонь на руку Заварзину, пожал ее, встряхнул, и все это выглядело просьбой о прощении. Заварзин кивнул. Дескать, принимаю, поехали дальше. — Скажи вот что… Это был тот самый мотоцикл? — Да. — Ты не припоминаешь… Говорил ли я тебе, что для таких дел нужен другой, ничей мотоцикл, говорил? — Илья Матвеевич… Это было давно. А сегодня, сейчас — Андрей на крючке. — Продаст? — Он не продаст. Он расколется. Тем более что мы с ним такую шутку сыграли. И если ему представится возможность восстановить справедливость… — Надо сделать так, чтобы у него такой возможности не было. Заварзин помолчал, посмотрел на свои ладони, поднял глаза на Голдобова. — Вы уверены, что я вас правильно понял? — Нам ничего не остается. Мотоцикл должен исчезнуть… Как и его хозяин. Нам ничего не остается. Уж если Пафнутьев дал нам время… Грех не воспользоваться. — Воспользуемся, — обронил Заварзин. — Хотя… Возможны варианты. — Какие? — Надо кое-что прикинуть. Мне не дает покоя ночной гость. Кто это был? Случайный грабитель? Но целы все замки… Все комплекты ключей на месте… — Вывод? — Не на крючке ли я, Илья Матвеевич… Вот что меня смущает. В этот момент дверь открылась и вошла секретарша. Она молча остановилась в отдалении, ожидая разрешения говорить. Голдобов знал, что так просто она не зайдет, когда Заварзин в кабинете. — Что случилось? — Звонят из прокуратуры… Следователь Пафнутьев. — Что ему нужно? — Хочет поговорить. — Нет меня. Так и скажи — нет. И в ближайшие дни не будет. В командировке я. Все. Но не успела секретарша выйти, Голдобов остановил ее. — Постой! — Он несколько мгновений сидел набычившись, потом сонно посмотрел в окно, снова поднял глаза на Жанну. — Соедини. — Правильно, — кивнул Заварзин. — А то потом думай — зачем звонил, что имел в виду. Голдобов с некоторой опасливостью взял трубку, подержал на весу, как бы прикидывая на вес. — Слушаю, — сказал он значительно и с долей раздраженности, как может сказать человек, которого оторвали от важного дела. — Илья Матвеевич? — Голос Пафнутьева, смазанный динамиком, прозвучал в кабинете неожиданно громко. — Приветствую вас! Что хорошего в жизни? — Простите… С кем имею честь? — Голдобов решил сразу поставить нахала на место. — О, виноват! Мне показалось, что секретарь доложила… Следователь Пафнутьев из прокуратуры. Павел Николаевич, с вашего позволения. Занимаюсь расследованием убийства Николая Константиновича Пахомова. Надеюсь, это имя вам известно? — Чем могу быть полезен? — Видите ли, Илья Матвеевич, нами проделана большая работа, пришлось поговорить со многими людьми… Надо бы и с вами увидеться. — Телефона недостаточно? — Дело в том, что нужно составить протокол, подписать его, оформить соответствующим образом… — Протокол чего?