— А я должна только слушаться! — Да. Ты должна слушаться. — Но сию секунду я не могу исчезнуть… Может быть, вечером? Андрей! По-моему, ты паникуешь… Ведь ничего не случится, если я чуть повременю, а? — Ты даешь слово, что сегодня же исчезнешь на неделю? — Даю. — Позвони ей сейчас, своей подруге, и договорись. И главное — чтобы она держала язык за зубами. Никому. Понимаешь — в полном смысле слова. — Все так опасно? — посерьезнела Света. — Опасней не бывает. Знаешь, какая моя главная задача на эту неделю? Выжить. — Может быть, нам обоим скрыться у подруги, а? Прекрасная будет неделя, Андрюша? — Понимаешь… Это будет, конечно, прекрасная неделя, но… последняя. Я на двух крючках, и мне нужно избавиться от обоих. — Это возможно? — Попытаюсь. Все. Мне надо идти. — Андрей поднялся, еще раз посмотрел в окно. Машина стояла на месте. — Сейчас я ее уведу. И ты не затягивай. Скоро такое завертится… — А мне не хочешь рассказать? — Хочу. Но нельзя. Ты не должна этого знать. Так будет безопаснее. Не знаешь, и все. Это сразу видно — знаешь или нет. — Думаешь, попадусь? — Ох, Света… Я стараюсь все предусмотреть… Ну… — Он обнял ее, поцеловал в губы. — Если бы ты знала, какая ты красивая! — Не скромничай. Ты тоже ничего. Ну, ни пуха! — К черту! Андрей никак не мог понять — зачем Заварзину понадобилось именно его задействовать на это убийство? Ведь куда проще подключить своего боевика и без всяких хлопот убрать Пафнутьева, если уж он так мешает. Но постепенно понимание приходило к нему, и он вынужден был признать, что расчет Заварзина правильный. Убийство должен был совершить именно Андрей. Следы он оставит в любом случае. Отпечатки пальцев на винтовке, наверняка его сфотографируют возле этого дома, возле той скамейки скорее всего уже щелкнули. При необходимости его легко можно будет сдать правосудию и заткнуть им все дыры. А поскольку у них есть люди в милиции, значит, кто-то еще и звезду получит. Если в этом надобности не возникнет, то Андрей навсегда становится послушным исполнителем. Опять же, у него явная причина избавиться от Пафнутьева — ведь тот его заподозрил, если, конечно, верить Заварзину. Но тут он, похоже, не врет… Остается один выход — Пафнутьев должен исчезнуть, а Заварзин должен отстать. Выйдя на улицу, Андрей оглянулся на зеленый «жигуль» и пошел на противоположную сторону. Машина осталась на месте. Через сотню метров опять оглянулся — его никто не преследовал. Значит, стерегли Свету. Он вошел в телефонную будку. — Ты еще дома? — Да, вот собираюсь… Уже созвонилась с Леной. Она ждет. — Подожди, пока не выходи. По-моему, зеленый «жигуль» стоит под твоими окнами. — Знаешь, его нет. Только что уехал. Но не за тобой, а в другую сторону. — Понятно. Будь осторожна. Главное начнется завтра. Андрей повесил трубку, осторожно выглянул из будки, но не увидел ничего подозрительного. Ему нужно было побывать в нескольких местах, причем оставаясь незамеченным. Это было главным условием задуманного. Сначала он пришел к дому, где жил Заварзин. Но, сколько ни ходил вокруг, ничто не привлекло его внимание. Окна квартиры были, как всегда, зашторены, форточки закрыты. Тогда Андрей направился к дому на противоположной стороне улицы. Судя по всему, здесь недавно шли ремонтные работы — вокруг разбросаны комья смолы, тут же бочка, в которой эту смолу растапливали, в торце дома был установлен подъемник. С его помощью, видно, на крышу доставляли смолу и заливали протекающие места. Дом был окружен бестолково разросшимися кустами, поэтому, когда Андрей бродил вокруг, никто не заметил его, никто не обратил внимания. Он и сам не знал, зачем забрался сюда, но чувствовал, что не зря. — Ничего, ребята, — время от времени бормотал он себе под нос. — Дайте немного времени, совсем немного, и мы все утрясем… Только не торопите меня, не толкайте под локоть… Андрей поймал себя на том, что не хочет думать о безвыходности своего положения. Природа словно бы взяла на себя заботу о его духовном здоровье, выключив тяжкие раздумья. Он понимал, что положение скверное, но не отказался от попытки спастись. Так начинающий шахматист, проиграв партию, все-таки не сдается, надеясь то ли на чудо, то ли на зевок противника, то ли на осознание своего положения. «А почему они решили избавиться от Пафнутьева? — вдруг возник вопрос в его сознании. — Заварзин не хочет, чтобы он вышел на меня? Но тогда куда проще избавиться от меня… Значит, он и на них вышел… И попались они по-крупному, если даже мое исчезновение их не спасает…» Андрей вдруг увидел, что сидит на скамейке, на которой завтра должен оказаться Пафнутьев. С удивлением осмотрелся, пытаясь вспомнить, как здесь оказался, какой дорогой пришел… Трамвай долго стоял на остановке, входили и выходили люди, наконец он тронулся. Приблизившись к повороту, остановился. Горел красный свет светофора. Вспыхнул зеленый, и тут же начал набирать силу скрежет колес о рельсы. «Как я раньше не замечал этого визга, — озадаченно подумал Андрей. — Сколько вообще всего происходит вокруг, чего я не вижу… И нужны какие-то события, потрясения, чтобы это стало видимым, ощущаемым». Откинув голову назад, он увидел сероватую от пыли листву. Листья, казалось, были вырезаны из жести и раскрашены в зеленовато-серый защитный цвет. И небо, с которого лилась невыносимая жара, тоже было какого-то сероватого цвета. — Ну что ж, — сказал он, поднимаясь. — Ну что ж… Андрей перебежал через дорогу и прошел во двор пятиэтажного дома, из которого завтра ему предстояло стрелять. Вошел в подъезд, медленно поднялся на пятый этаж, осмотрелся. Сделанный в потолке лаз был закрыт металлической дверью. Хотя к раме были приварены петли, замка он не увидел. Спустившись вниз, зашел в соседний подъезд, потом еще в один и, наконец, в пятом или шестом нашел то, что искал — тяжелую лестницу. Не раздумывая, он отнес ее в первый подъезд и повесил на пустующие крючья между четвертым и пятым этажами. Такие лестницы должны висеть в каждом подъезде. Никто не остановил его, никто не обратил внимания. Уже спустившись во двор, остановился. Что-то озадачило его. Подобрал во дворе толстую рейку от какой-то упаковки. Снова поднялся на пятый этаж. Уперев в квадратную дверь на чердак, с силой надавил на нее. Дверь поддалась. Значит, не была завалена, значит, ею можно пользоваться. После этого перешел в крайний подъезд с другой стороны — и здесь дверь поддалась… Когда мать открыла дверь, он поразился, словно впервые увидел ее возраст. — Слава тебе, господи, — проговорила она. — Пришел… — А ты уж и не надеялась? — Да как тебе сказать. — Мать тщательно запирала замок. — Не знала, что и думать… У тебя ничего не случилось? — Да вроде… А почему ты спрашиваешь? — Не знаю… Почему-то подумалось, почему-то спросилось… Андрея опять резанули маленькие открытия — ее возраст, беззащитность, готовность принять сына таким, каков он есть. Если раньше она пыталась что-то в нем исправить, что-то улучшить, то теперь этого не было. — Мне никто не звонил? — Света звонила… Что-то давно ее не видно… — проговорила мать как-то неловко, словно позволила себе заглянуть в недозволенное место. — У вас все в порядке? — Можно и так сказать. — Андрюша, ты что-то недоговариваешь? — Ты спросила, все ли в порядке? Отвечаю, у нас с ней все прекрасно. — А на работе? — И там. Более или менее. — Есть будешь? — Как скажешь, — Андрей понимал, что ей хотелось усадить его за стол, накормить обедом. И хотя есть не хотелось, он все-таки сел. Потом вышел во вторую комнату, вынул из книги несколько тысячных бумажек и, вернувшись на кухню, положил на стол. — Возьми… Авось сгодятся. — Боже, откуда столько?! — За два месяца заплатили… У них не всегда деньги есть, часто задерживают… Вот и дали сразу. — А у тебя осталось? — Да. На бензин есть. Андрей не помнил, как пообедал, не смог бы, наверно, сказать, что ел, и осознал себя лишь за своим столиком — просматривая письма, записки, телефоны и сбрасывая в корзину все лишнее, ненужное. Вынув из-под бумажной подстилки в ящике сберегательную книжку, он положил ее сверху, чтобы мать могла найти сразу. Его охватило желание закончить все дела, подчистить свое пребывание на земле. — Да! — воскликнул он, увидев в дверях мать. — Я пообещал свой мотоцикл Николаю! — Какому Николаю? — Привет! Двоюродному брату! Если объявится — скажешь, что мотоцикл может забирать. — А сам как же? — А! — Андрей вскочил, вспомнив, что звонила Света. Она оказалась дома. — Ты звонила. — Да, хотела убедиться… Ничего не отменяется? — Все остается в силе. И даже более того. — Я уже собралась. Тут родители пришли, сейчас пробегусь по магазинам и… Хлеба куплю, молока… И все. — Света, я очень тебя прошу — не тяни! — Будь спок! — И она положила трубку.