— Все ясно, — пробормотал Андрей. — Все ясно. Но успела маманя сказать. Молодец. Теперь те олухи клянут себя за то, что подпустили старуху к телефону. Вся засада коту под хвост. Небось сутки сидели, чаи гоняли, а тут вдруг двумя словами старушка разбила все их планы. «Но почему не звонила Света?» — вдруг похолодел он. И набрал номер ее телефона. Трубку поднял отец. — Это я, Андрей. Сергей Николаевич… — Где Светка? — заорал тот, не дослушав. — Не знаю… Ее нет дома? — Она не с тобой? Я спрашиваю — она не с тобой? — Нет… Я сам ее ищу… Она не звонила? — Не звонила, — выдохнул человек на том конце провода. — Странно, — пробормотал Андрей. — А у Лены ее нет? — Лена сама была здесь утром… Она у себя нашла ее вещи, а самой Светы нет. — И ни записки, ни звонка? — Ты не догадываешься, где она может быть? — не отвечая, спросил усталый мужской голос. Досталось им сегодня, подумал Андрей. Вряд ли они заснули в эту ночь… И, не отвечая, повесил трубку. Он все понял. Надежда на лучший вариант исчезла. Состоялся худший. Андрей прошел в пустоватый двор, сел на скамейку, стоящую среди окурков, водочных пробок, сигаретных пачек. «Так, — пробормотал он. — Светку похитили. Они предупреждали… Но я сделал все, что мог, я ее спрятал. Как-то они пронюхали и обманули ее. Она у них. Когда это могло случиться? Если не ночевала, если и днем не звонила, значит, похитили еще днем. До моего выстрела в форточку. Значит, команду выкрасть дал Заварзин. Ну что ж, он получил по заслугам. Тут все правильно. Когда Пафнутьев, живой и невредимый, поднялся со скамейки и направился в свою контору, они поняли, что я взбунтовался. Нет винтовки. Нет меня. Возникает что-то непонятное. Ребята немного перетрухали и решили подстраховаться… Но когда узнали, что Заварзина хлопнули… Теперь они готовы на все… Что же делать, что же делать?..» Андрей посмотрел на часы. Было девять утра. Начиналась жара. * * * Приближаясь к прокуратуре, Пафнутьев решил, что прежде всего надо бы поговорить с Анцыферовым. В конце концов — в деле я или отстранен? Выпрошенное унизительное время, выделенное ему прокурором, закончилось. Он назвал имя преступника, милиции известны словесный портрет Андрея Николаева, номер его мотоцикла, адреса, где он может находиться. Он сделал свое дело. Пафнутьев уже хотел было выплеснуть на голову прокурора всю свою обиду, но тот перебил его. — Ты в деле, — сказал Анцыферов. — Приказ отменен. Продолжай работать. Так и не проронив ни слова, Пафнутьев вышел. Это получилось даже красиво. В его кабинетике сидели Ерцев и Манякин. — Здравствуйте, Павел Николаевич, — произнесли они почти хором и поднялись, преданно глядя в глаза. — Приветствую вас! Что нового? — А что… Продолжаем работать. — Убийцу задержали? — Нет, мы полагали… — Не надо полагать. Его зовут Андрей Николаев. Вот адрес, вот номер мотоцикла, вот адрес его девушки… Что еще? — Мы подумали, что, поскольку произошло новое преступление, нас и подключат… Убит Заварзин… — Разберемся с Заварзиным. Без вас. — Что-то ты больно суров, Паша, — пробормотал Ерцев. — Приведи Николаева, и я буду целовать тебя до конца рабочего дня. — Какой ужас! — Катись! Не задерживаясь в кабинете, Пафнутьев покинул прокуратуру. Он намеренно отказался от машины, решив пройтись пешком и подготовиться к разговору с Голдобовым. Услышав о смерти Заварзина, тот сделался любезнее, и его готовность поговорить надо было использовать. Пафнутьев пересек сквер, на котором вчера прождал битый час неведомого благодетеля, и вышел на площадь перед управлением торговли. Ничто не задержало его внимания, ничто не остановило взгляд, и, только оглянувшись, он подивился обилию машин у подъезда. «Вот что дает ему уверенность, — подумал Пафнутьев, — вот откуда он подпитывается. Небось все с пакетиками приехали. Что это у него сегодня, сбор дани, что ли?» Пафнутьев прошел мимо вахтера, и тот не сделал даже попытки остановить его. Поднявшись на второй этаж, следователь обратил внимание на небольшую толпу в конце коридора. Он подошел и скорее механически, чем с любопытством, заглянул через спины. Увиденное потрясло его больше всего за последние дни. С портрета на него смотрел улыбающийся человек с несколько нагловатым выражением лица. Нижний угол портрета пересекала широкая черная лента. Пафнутьев поморгал глазами, перешел чуть правее и, поднявшись на цыпочки, снова глянул поверх спин — на портрете был изображен весело хохочущий Голдобов. — Что случилось? — спросил он, ни к кому не обращаясь. Несколько человек обернулись, но никто не произнес ни слова. Пафнутьев прошел в приемную. За столом сидела секретарша с зареванными глазами и сквозь рыдания пыталась что-то сказать по телефону. Пафнутьев молча взял трубку и положил ее. Секретарша не удивилась. — Моя фамилия Пафнутьев. Что произошло? — Ах, вы уже приехали… Я только что звонила прокурору… Представляете… Авария. — Какая авария? — Автомобильная. Илья Матвеевич ехал вчера на дачу, и произошло столкновение с грузовиком. И всю ночь, всю ночь он пролежал в разбитой машине. Дорога глухая, движения там почти нет, и он… Если бы помощь оказалась вовремя, то кто знает… — А грузовик? — И грузовик там же… Водитель сбежал. — Так, — крякнул Пафнутьев. И подумал: «Четвертый». Набрал номер Анцыферова. — Ты знаешь, что Голдобов убит? — Он попал в аварию, — поправил его прокурор. — Подробностей пока немного. Мне позвонили дорожники… Кто-то угнал по пьянке грузовик, и… это… столкновение, — Анцыферов не выглядел уверенным, как обычно. — После столкновения водитель, конечно, удрал? — А, ты уже знаешь? — В голосе прокурора прозвучало облегчение. — Да нет, предположил. Могу еще предположить… Хочешь? До сих пор тебя не интересовали мои предположения, а сейчас? — Предположи. — И этот не последний. — Остановись, Паша! — чуть ли не в ужасе воскликнул Анцыферов. — Кто будет заниматься Голдобовым? — К тому идет, что опять же тебе придется, Паша. Бери в подмогу Дубовика. Цепочка одна тянется. — Наконец ты это понял, — ответил Пафнутьев и положил трубку. Посидел, молча наблюдая за секретаршей. Она взяла ключ и направилась к кабинету Голдобова. — Одну минутку, — Пафнутьев встал, остановил Жанну у самой двери. — Ключ изымаю. Кабинет опечатываю. — Но у нас там документы! — Потому и опечатываю. Ключи от сейфа у вас? — Нет, они всегда были у Ильи Матвеевича. — Хорошо. — Пафнутьев оторвал от листка узкую полоску, поставил на ней свою роспись и, взяв со стола клей, собственноручно наклеил бумажку на дверь. — Под вашу ответственность, — сказал он, глядя секретарше в глаза. — Вы меня поняли? До скорой встречи. Да, чуть не забыл… А как вам удалось так быстро найти портрет Голдобова? Вы что, заранее знали, что он попадет в аварию? — Как вы можете так говорить, товарищ Пафнутьев! — укоризненно произнесла Жанна, и ее маленькая смуглая мордочка сморщилась. — У Ильи Матвеевича через неделю юбилей… Он двадцать лет руководит нашим управлением… Готовился вечер, поздравления… — А с чем собирались поздравлять? — Как вы можете, — опять скорбно произнесла секретарша, и столько неподдельного горя было в ее голосе, что следователь устыдился. * * *