— Женька, ты дома? — проорал первым делом. Рита ткнула его кулаком в поясницу, Глеб отмахнулся. — Нет, я на Мальдивах, — донеслось из кухни. Рита перешагнула порог — Женя сидела за столом и красила ногти. Растопырила пальцы, полюбовалась на готовую левую руку и взялась за вторую. — Привет, — она не смотрела на Риту, а сосредоточилась на кисточке с бледно-желтым лаком. Глеб куда-то подевался, в коридоре его не было, точно в воду канул. Рита поставила ноутбук на стол, включила. — Осторожно, — поморщилась Женя, — стол качается. Чего там? — У клиента замечания, посмотри, чтобы больше не повторять. Женя страдальчески поморщилась, не отрываясь от маникюра. — Погоди, я закончу, — она сноровисто красила ногти, — этот лак быстро сохнет. Сейчас, еще чуть-чуть… Вошел Глеб, молча сгреб со стола все пузырьки и тюбики с кремом, обхватил Женю за талию и посадил себе на колени. Та замахала руками, уронила кисточку, завертелась, но Глеб держал ее крепко. — Отпусти, я занята. Отстань. — Давай вместе посмотрим. Глеб нажал воспроизведение, пошла картинка. Женя прищурилась, вытянула шею, Глеб развернул ролик на весь экран. Женя подула на ногти, посмотрела в монитор и замерла. Рита отошла к двери и запустила руку в карман, сжала теплый баллончик с перцовкой. Отсюда она видела край монитора, там Пофигист с Олесей приступали к самому главному. — Чего тут смотреть? — Женя заметно побледнела. — Ты это Олеське покажи, где она накосячила. Столько времени прошло, чего ты вдруг? Она глянула на Риту, та отвела взгляд. Все понятно уже и так, надо подождать еще немного, еще минут семь или восемь. «Кино» закончилось, пошла статичная картинка. Глеб положил Жене подбородок на плечо и щурился в монитор, Рита смотрела в окно. Было очень тихо, Женя выпрямилась, уперлась руками в край стола. — Ну? Что тут такого? Все закончилось уже, отпусти! Она дернулась встать, Глеб обхватил ее еще сильнее, сжал тонкие запястья. — Пусти, дурак, ты чего, — дергалась Женя, — блин, лак размазался из-за тебя! Да отпусти уже! Она могла трепыхаться сколько угодно, Глеб точно оглох. И тут картинка ожила, Женя замерла на месте и смотрела на саму себя — как она подходит, как снимает смартфон с полки и отходит за край кадра. Потом запись оборвалась, стало очень тихо. Глеб держал Женю за руки, но она не шевелилась и смотрела в стол. — Зачем? — кое-как проговорила Рита. — Женя, зачем? Ты понимаешь, что ты натворила? — А что я такого сделала? — вскинулась та. — Я просто хотела заработать! Ты платила мне копейки, а сама гребла лопатой, пока я с козлами разными… в кино снималась! Мне в этом бизнесе год или два оставалось, полно свежих шкур, конкуренция растет! А ты копейки мне кидала, как собаке! — Я тебя сам собакам скормлю, — на ухо ей сказал Глеб, — шалава ты подзаборная. Ты чем думала, каким местом? Ты нас всех подставила. «Она все-таки думала о будущем». Рита смотрела на побледневшую Женю, как та рвется из рук Глеба. Пузырьки и тюбики прыгали на столе, некоторые упали на пол и раскатились во все стороны. Женя вдруг вскрикнула и прикусила губу, Глеб по-прежнему держал ее за руки, но выкручивал кисть правой. Легонько так, еле заметно, но Женя закатила глаза и перестала сопротивляться. — Я бы нашла тебе работу, — сказала Рита, — и на улице бы ты точно не осталась. — Сука, — Глеб столкнул Женю с колен, та едва не врезалась в холодильник. — Катись отсюда, если еще раз тут увижу — лицо тебе порежу, будешь в туалете вокзальном клиентов обслуживать. Или на трассе. Женя прижала к груди багровую на запястье руку, сжимала пальцы и кривилась от боли. — Ты мне руку сломал, скотина… — Катись! — заорал Глеб во все горло. — Пошла на хер отсюда! Я сейчас сам тебя вышибу! Он рывком поднялся, отпихнул мешавший стол, Женя кинулась в комнату, раздался шорох и стук. Пальцы как судорогой свело, Рита все еще сжимала баллончик и смотрела на Глеба, а тот матерился сквозь зубы. — Сука, мразь, мы из-за нее клиента потеряли. Гадина, пусть платит теперь. Стоять! Рита едва успела отскочить, Глеб ринулся в коридор и вырвал у Жени большую сумку. — Если сперла что-то — прибью! Дернул замочек так, что ткань треснула, и принялся выкидывать вещи, на пол полетела одежда, косметика, еще какая-то мелочь. — Это что, — Глеб схватил с пола яркую коробочку, вытащил оттуда блистер с желто-белыми капсулами, — что это, мать твою? Глеб сунул Жене блистер в лицо, та отпрянула, умоляюще глянула на Риту. Та подошла, присмотрелась, Глеб, не поворачиваясь, подал ей лекарство и схватил Женю за горло. — Что это, курва, что это такое? Говори, гадина, или пришибу на фиг, никто искать не будет! Он довольно крепко, до глухого стука, приложил Женю затылком о стенку. Рита читала название лекарства, но видела его впервые в жизни. — Да какая разница, — сдавленно пробормотала Женя, — это мои таблетки, мне врач выписал. Глеб глянул ей в глаза, отпустил и кинулся в кухню, по пути выхватил у Риты упаковку. Женя прижалась к стенке и держалась за горло. Рита прислушивалась к звукам за дверью, отчего-то казалось, что там их ждет Пофигист со своими бандитами или Черников, или все сразу. — Рита, прости, — проговорила Женя, — я думала… — Только о себе, — перебила ее Рита. — Это нормально. Ты бы получила три миллиона, а я — гроб и яму два на полтора. Ты хоть понимаешь, кого шантажировала? — Прости, пожалуйста, — Женя не плакала, она смотрела на Риту в упор и вдруг свалилась на колени, грохнулась лицом в свое барахло. — Прости меня, я отработаю! Прости ради бога… — Препарат применяется как снотворное и успокаивающее средство. Воздействие схоже с алкогольным, передозировка ведет к коме или смерти, — крикнул из кухни Глеб, — принимать только под контролем врача. Ты плохо спала, тварь, или для кого это? Для кого приготовила, мать твою? Он выскочил в коридор и схватил Женю за волосы, та заорала, Рите больше всего на свете хотелось зажать уши или вообще бежать отсюда куда подальше. — Хватит, — крикнула она, — все, достаточно! Пусть катится ко всем чертям. Глеб плюнул Жене в лицо и отступил к стенке. Женя со слезами собирала свои вещи, запихивала их в сумку. — У тебя час или полтора, — Рита отвернулась, — беги быстро, очень быстро. Я звоню клиенту, он очень хочет с тобой встретиться. Если тебе повезет, то ты успеешь. — Беги, дура, — Глеб открыл дверь и вытолкнул Женю на площадку, — пошла вон! Рита ушла в кухню, села за стол. Капсулы лежали на клавиатуре ноутбука, на мониторе открыта страница из «вики» с названием лекарства. «Продается по рецепту». Рита убрала снотворное на полку, задвинула подальше и набрала номер, с которого звонил Пофигист. — Все в порядке, — сказала она в ответ на короткое «слушаю». — Уверены? — после паузы уточнил тот. — Да, разумеется. Эта девушка у меня больше не работает. — Девушка, — протянул Пофигист, — наверное, красивая девушка. И очень глупая. Хорошо, я вас услышал. Всего доброго. И отбился, из трубки понеслись короткие гудки. Вошел багровый от злости Глеб, с грохотом поставил стол на место, прошелся по кухне туда-сюда. — У тебя на всех компромат? — Он сел на порожек балкона и уставился на Риту. Та молча смотрела Глебу в глаза, он выругался сквозь зубы и растер лицо ладонями так, что щеки покраснели. — Ну и правильно. — Глеб вскочил, снова пробежался туда-обратно и принялся заглядывать во все шкафы. — Теперь делим прибыль пятьдесят на пятьдесят. — Рита следила за его метаниями. Глеб кивнул, привстал на носки, дотянулся до верхней полки и чем-то загремел там. Звук был в точности как из сумки Руснаковой, только солиднее, что ли. — Я общаюсь с клиентами, обеспечиваю девок, контролирую оплату, а ты делаешь все остальное. — Не вопрос, — Глеб страдальчески морщился и только что не подпрыгивал: нечто на полке забилось в дальний угол и в руки не давалось. — Давай хоть уборщицу в салон наймем, чтобы полы мыла. Или это тоже буду я? Кстати, раз такое дело, я отсюда съеду через пару дней. Только жилье себе найду. — Ладно, будет тебе уборщица. — Рита вышла в коридор и бросила напоследок: — Много не пей. — Как получится, — пробормотал ей вслед Глеб. — Как поминки, блин. Вот зачем она так, а? Задрожал в сумке телефон на беззвучке, посыпались сообщения. Ирка прислала больше десятка фотографий, и на половине из них вырезанные из камня скелеты танцевали парами и поодиночке, водили хороводы, махали косами, топтались по собратьям-скелетам и по вполне живым, судя по виду, людям. Или носились по холмам, полям и рощам, оставляя за собой развалины и пожары, ну и горы костей, само собой. Видно, что камень старый: полно пятен лишайника, а изображение местами стерто почти подчистую. «Макабра, пляска смерти, — сообщала Ирка, — это символ бренности бытия и равенства всех перед лицом смерти». Потом пошли фото пейзажей, бесконечные равнины с контурами гор на дальних окраинах, что едва угадывались в сизой ленивой дымке, и маки, маки вперемешку с васильками, просто море маков и васильков среди красивой белой высокой травы. «Возвращаемся в Марсель, — дальше шел плаксивый смайлик, — скоро домой. Ждите!» — Если бы ты знала, как я тебя жду, — пробормотала Рита, уже вечером пересматривая фотографии. Утром она пришла на работу почти на час раньше, чтобы довести до ума отчет и заткнуть Милютину пасть уточненкой. И очень удивилась, когда ключа на месте не оказалось. — Ваша сотрудница взяла, — сообщил бодрый охранник. Сразу возникла перед глазами картина, как Руснакова приперлась ни свет ни заря и устроила в кабинете оргию. Рита бежала вверх по лестнице, потом по коридору, торопилась так, будто могла остановить что-то ужасное. Распахнула дверь, ворвалась в предбанник и оторопела вторично — на диване спала Анька. Рита так и застыла на пороге. Анька приоткрыла глаза, торопливо села и принялась приглаживать на голове торчащие лохмы. — Ты чего? — только и выговорила Рита. Анька ссутулилась, зачем-то прижала руки к животу и отвернулась. — Я с детьми к бабке вернулась, ездить далеко, — пробурчала она себе под нос. — К бабке, — Рита не верила своим ушам, — зачем? Ты же… у тебя же… Разом вспомнилось, как Анька еще неделю назад хвалилась своим вновь обретенным мужем, его любовью и заботой, а также квартирой, где будущий Анькин супруг гостеприимно разместил ее выводок. И вот нате, болт в томате — вернулась к бабке. — Я аборт сделала, — еле слышно проговорила Анька и вжала голову в плечи. — А. Понятно. — Рита чуть ли не на цыпочках прошла мимо и спряталась в своем кабинете. День начался с ошеломительных новостей, продолжение ждать себя не заставит, и лучше пересидеть бурю за закрытой дверью. И через полчаса напрочь забыла и об Аньке, и о работе — окружающее перестало существовать. В почте ждали пять писем, пять заказов от новых клиентов, каждый хотел срочно и требования выставлял вполне себе обычные, без драконов, лошадей и прочей живности. Рита ничего не видела вокруг себя, не слышала ни звонков телефонов, ни голосов за дверью — весь мир для нее был в этих письмах. Ну еще и на экране позитивно-оранжевого калькулятора, Марианкино наследство. Она откопала его на какой-то распродаже и носилась с ним как курица с яйцом, только что домой не уносила, так он ей нравился. А уходя, то ли забыла в ящике стола, то ли нарочно оставила. Рита еще и еще раз набирала цифры, складывала и вычитала, и каждый раз получалось так хорошо, что сердце подкатывало к горлу. Проверила снова, потом еще раз, потом зажмурилась и прижала к глазам кулаки. Если она выполнит эти заказы и все пройдет гладко, то на выходе получается недостающая сумма. «Продам салон и квартиру, плюс это». Рита снова застучала по клавишам, нажала большой «плюс» справа и сжала пальцы так, что ногти впились в ладони. Впритык, но даже после выплат девкам и гонорара Глебу хватает на квартиру в Москве, не в центре, увы, но в хорошем районе и недалеко от метро. Правда, больше ни на что не останется, придется работать, но это ерунда, какие наши годы. «Последний». Рита разослала всем ответы с условиями и суммой, пометалась по кабинету и позвонила Глебу. Тот отозвался быстро и неожиданно трезвым голосом, выслушал Риту и затих.