Александр скептически оглядел этого человека. — Добрый вечер, Геннадий, — спокойно и приветливо сказала Виктория. Геннадий покрутил головой, переводя взгляд с мужчины на женщину в деловом костюме. На стоянке был один фонарь, который слегка слепил и не давал толком рассмотреть лицо. Наконец журналист сориентировался и моментально сменил шаловливый тон на пристойный. — Боже мой! Виктория!.. Совершенно не ожидал вас сейчас увидеть. Извините, что я в таком расхристанном виде, — он развел руками, оглядев себя. На нем были только плавки, если не считать густой растительности на груди и животе. — Николай, — вежливо обратилась к хозяину Виктория. — Мы тут переговорим пару минут и пройдем в дом. Приготовь нам две комнаты, и пусть в одну из них принесут что-нибудь поесть на двоих. Николай уточнил: — Что из спиртного? — Мне сухого вина. А вам что, Александр? — Пусть будет сухое, — Банда наконец позволил себе расслабиться и улыбнулся. — Будет сделано, — хозяин тактично удалился. Виктория представила: — Познакомься, Гена, это майор Бондарович. — Александр, — Банда ответил на довольно крепкое рукопожатие. — Гена, — ответил журналист и что-то секунду соображал. — Ваше имя в списке следственной бригады по делу Смоленцева. Вы по этому делу? — обратился он уже к Виктории, быстро повернув голову. — Да, и есть серьезный разговор. — Я так понял, что вы остаетесь на ночь. — Да. — Значит, время у нас есть? — Хочешь прийти в себя, Гена? — Если дело стоит того… Виктория смолчала, предоставляя ему самому решать это вопрос. — Я пьяный дурак, Виктория Васильевна, нашел, о чем шутить, видя вас. Ваше дело не может быть незначительным, если вы приехали за ним в такую даль. Я попарюсь в сауне, залезу под холодный душ и через сорок минут буду у вас в смокинге. Разрешите идти? — Мы ждем вас, Гена. Журналист побежал обратно. Заперев машину, спутники направились к дому. Вблизи строение выглядело очень солидно. Пиленый камень, хорошая древесина, черепичная крыша. И архитектура — со вкусом (ныне многие такой эклектики наляпают — смотреть страшно на их виллы!) Понятно было, что хозяин вложил в дом немало средств. И, вероятно, рассчитывал получить серьезный доход со своего дела. Поднялись на крыльцо. — Может, у него и лифт есть? — пошутил Бондарович. Нет, лифта не было. Гости прошли через пустой холл, обставленный комфортной массивной мебелью обтекаемых форм, и по широкой дубовой лестнице поднялись на второй этаж. Ни одна ступенька не скрипнула у них под ногами — дом был ухожен. Банда обратил внимание на тишину, что царила сейчас в помещениях. Все обитатели, как видно, парились в сауне и ныряли в открытый бассейн с подогревом. Наверху Александр и Виктория снова встретили хозяина, который показал им две комнатки, оборудованные в дачном стиле и с немалым вкусом. — В которую подать ужин? Девушка распорядилась; — В ту, где мы стоим. Когда Николай вышел, Виктория сбросила пиджак, отстегнула наплечную кобуру и спрятала оружие под одеяло, а затем прилегла на кровать, откинувшись на подушку спиной. — Устала и изнервничалась, — просто сказала она. — Даже в голове гудит. — У вас есть нервы? — Да, после работы это особенно чувствуется. Выпадают времена, когда возвращаешься домой — еле душа в теле, — Виктория устало улыбнулась. — А как вы снимаете стресс? Водка? — Временами. Но обычно — хорошая музыка и кот на коленях. Этого хватает. — О да! Я где-то читала, что, регулярно общаясь с кошкой, можно исцелиться от гипертонической болезни. — Исцелиться — это громко сказано. Бондарович достал из внутреннего кармана куртки коробочку подавителя «жучков» и положил на стол. — Дед отдал? — сразу оживилась, узнав свое имущество, Виктория. — Сказал, что все равно изымут при обыске, — уселся в кресло Александр. Помолчали пару минут, отдыхая. Где-то в глубине дома звякала посуда… Банда думал о том, что при определенных обстоятельствах ничего не помешает хозяину этого заведения связаться с ФСБ или на худой конец с МВД и «заложить» беглецов. Отчего-то хуторянин не внушал ему доверия… Отчего? Что в нем было такого — настораживающего?.. Александр искал разгадку: какая-то деталь смущала его — где-то на уровне подсознания. Наконец понял: очень живо, очень легко сменялось выражение лица хуторянина. То он смотрит холодно, а то через секунду глаза так и источают радушие… Как на такого положиться?.. Но внешность обманчива. Сколько раз уже так случалось, что Банду предавали и сдавали не раз испытанные, внушающие очень большое доверие люди, в которых он был уверен, как в себе… Вообще любой человек — загадка. И мотивы его поведения не всегда очевидны даже ему самому. Глядя на окно, Александр продумывал (профессиональная привычка) возможные пути отступления. Их он видел два. Первый: в окно и — по карнизу на другую, неосвещенную сторону дома; однако здесь, пока двигаешься по фасаду, тебя с легкостью может подстрелить даже школьник. Второй путь… Александр сразу заметил — между комнатами очень тонкие деревянные переборки, покрытые «сухой» штукатуркой; наверное, изначально здесь были просторные помещения, но потом их поделили; такую стенку не то что ногой — ударом кулака можно пробить. И выйти осаждающим в тыл — со стороны холла… Этот вариант предпочтительней… Банда улыбнулся своим мыслям: его расчеты вариантов отхода были всего лишь упражнением — дабы не была утрачена гибкость ума. Александр давно уже заметил закономерность: когда он просчитывает события на несколько ходов вперед и в худшем варианте, все получается иначе и, как правило, не так плохо, как он предполагал; наверное, потому, что действительность много сложнее и умнее всяких расчетов и моделей (вряд ли здесь можно усмотреть что-то мистическое). А вот в мыслях Виктории сейчас не было места опасностям: — Смешной этот Гена, правда? — На бородатого Чебурашку похож, — отозвался со своего места Банда. Виктория фыркнула: — И при этом журналист с большой буквы. Он создал лучшую информационную службу в газетном мире. — Каким образом? — Организовал ее на западный манер. Любой может прийти с улицы и получить задание. Неважно кто: хоть ты кандидат наук, хоть классический Гаврош… Если новость идет в дело, человек, принесший ее, получает крупный гонорар. Но работа потогонная: нет эксклюзивных новостей — нет денег. В штате почти никого. Зато в зале — сотни людей. — Я почувствовал, что он неординарный человек. Не всякий ради дела способен в любую минуту отказаться от удовольствий… Бассейн, компания — сразу все пошло побоку… Насколько ему можно доверять? На кого он работает? — На себя, — девушка прямо-таки обольстительно улыбнулась Александру; быть может, она и не догадывалась, какое впечатление в данный миг производит, не знала, как сейчас хороша. — Газеты стали наконец реальной «четвертой властью», ему нет нужды быть под кем-то. А «Коммерсанта» — газета богатая, твердо стоящая на ногах. Так что с любыми силами и службами он, конечно, контактирует, но на принципах взаимного обмена информацией. Банда с великим трудом подавил в себе желание подняться, подойти к этой красавице и поцеловать ее в губы; он даже прикрыл глаза, чтобы не поддаться искушению; было бы нечестно с его стороны воспользоваться затруднительным положением этой молодой женщины — она ведь практически полностью зависела от него. Он сказал: — Все равно опасно давать этому писаке что-то в руки. Пусть он и хороший парень, порядочный человек. Игра слишком крупная… Искушение слишком велико… Последняя его фраза. Быть может, она относилась к нему самому. — Мы ничего и не дадим, — Виктория принялась рассматривать потолок, на котором играли бледные блики от воды в бассейне. — И взывать будем не к порядочности и журналистской этике, а к интересам. — Меркантильным?