— Я поперлась, — чувствую, что заливаюсь краской, — но по дороге передумала. — Ох, Динка, — качает головой Сережа, а я понимаю, что под этим вздохом подразумеваются исключительно матерные выражения. — Я Тимуру тоже звонить не стала, — помолчав, добавляю. Ворон бросает на меня быстрый взгляд, но ничего не отвечает. — Значит так, — выдает спустя некоторое время, — никому ничего не говори. Я скажу Горцу, пробьем, что там за киллер. А ты молодец, — он привычно привлекает меня к себе и целует в макушку, — так и делай. Всегда иди за советом к старшим. Глава 23 Дина Они несколько недель вообще не появляются в казино, ни Максим, ни Тимур, ни Ворон. Клуб охраняют постоянно меняющиеся бойцы, я даже перестаю их запоминать. Стою на блэкджеке за крайним столом, когда открывается дверь, и в холл входит Плоский. За ним Ворон, Тимур, Приплюснутый Лоб… Выбегаю в холл, они все оборачиваются. — А где Максим? — смотрю на Тимура, тот подходит и берет меня за руку, но я выдергиваю руку. — Тимур, где он? — Все, Кукла, нет больше твоего Максима, грохнули его, — говорит Плоский. — Заткнись, придурок, — свирепо глядит на него Тимур. Ворон молчит. — Дина, послушай… — Да пусть знает, — Плоский усаживается на диван, — вчера только похоронили. Памятник поставили — во! — он поднимает руку вверх. Я в одночасье понимаю, что значит выражение «земля уходит из-под ног». Только не уходит, исчезает пол под ногами, словно мое тело сделалось невесомым. И внутри все исчезает, заполняется незнакомой, звенящей пустотой. Мир вокруг становится слишком контрастным, как на качественной пленке, и начинает стремительно вращаться. Воздуха катастрофически не хватает, пытаюсь сделать вдох и не могу. И пока судорожно хриплю, сквозь серебристые точки вижу, как открывается дверь и в холл входит Домин. — Я сказал, что тебя грохнули, Горец, — как в тумане доносится голос Плоского. — Какого хера, — Домин бросается ко мне, хватает за плечи и встряхивает. Со всхлипом выдыхаю и закрываю лицо, с силой вдавливая ладони, чтобы унять этот серебристый рой. — Я тебя урою, — это единственные приличные слова, которые я слышу от Максима. Дальше он общается с Плоским исключительно матом, при этом крепко держа меня за плечи. Но я все равно слышу, как сквозь вату, поэтому мне все равно. — Так вы в натуре заебали оба, — оправдывается Плоский. — А чего она поверила? Кто же памятники сразу ставит? Через год обычно ставят, земля устояться должна. Кукла, я ж тебя развел! Он за нами следом шел! — Я тебе Статую Свободы, блядь, на могилу поставлю и дня ждать не буду, — Максим наклоняется ко мне и накрывает мои ладони своими. — Дина, посмотри на меня. Слышишь? Убери руки и посмотри на меня. Его голос звучит требовательно и настойчиво. Отнимаю ладони, смотрю ему в глаза и вижу такую же напряженную смесь страха и ожидания, как и в ту ужасную ночь, когда мы виделись в последний раз. Обвиваю его шею, вжимаюсь в широкую грудь и спрашиваю едва слышно: — Где ты был? Мои губы касаются основания шеи там, где начинается вырез футболки. Торопливо вдыхаю запах его кожи и только теперь понимаю, как невозможно долго и изматывающе тосковала по нему. Максим тут же перестает материть Плоского, сдавливает меня и зарывается лицом в волосы. Заколка трескает и отлетает к стенке. — Я уезжал, меня не было в городе, — он тоже старается незаметно коснуться меня губами. — Почему ты не сказал? — Как я могу тебе рассказывать, куда я еду? — он берет мое лицо в ладони, вглядывается, жадно рассматривая. — Обычно такое говорят женам, девушкам. А ты никак не соглашаешься быть моей девушкой. — Я буду твоей девушкой, — быстро говорю и снова прячу лицо у него на груди. Его руки напрягаются, обнимая. Голос становится вкрадчивым и ласковым. — Так, хорошо. Но моя девушка не должна работать в клубе. — Я не буду работать в клубе. — Ты будешь ходить в университет и встречаться с подружками. И все. Никакой работы. И ты будешь брать у меня деньги, да? — он говорит все так же вкрадчиво, словно гипнотизирует, но мне вообще не важно, что он говорит. Я давно со всем согласна. Важно то, что мы пытаемся в кои-то веки о чем-то договориться. — Поехали, я тебя отвезу, — Макс осторожно отодвигает меня от себя. — Я переоденусь, — как зомби иду к стафф-руму. — Дина, — окликает Домин. Оборачиваюсь. Он улыбается, но улыбка кажется вымученной. — Только не сбегай через вытяжку в баре. Вполне серьезно киваю. Картинка перед глазами продолжает казаться нереальной, смазанной по краям и очень четкой посередине. Переодеваюсь на автомате, запихиваю форму в пакет и выхожу в зал. Там Алексей ругается с Доминым. — Кого я поставлю сегодня за стол, Максим? Пусть доработает, пока ребята с отпуска не выйдут. — Сам становись. О Дине забудь. Ты так быстро, умница, — Максим притягивает меня к себе, отбирая пакет с формой. — Идем. Не смотрю на Алексея, вообще ни на кого не смотрю. Разве что обжигающий взгляд Тимура невозможно не заметить, но сейчас меня это тоже не волнует. Как будто обрубили канаты, связывающие меня с прошлой жизнью, и в новой жизни теперь есть один единственный человек. На пороге Домин оборачивается и бросает, ни к кому не обращаясь: — Я сейчас отвезу Дину и вернусь. Ждите здесь. Выходим из «Пикселя». Перед тем, как усадить меня в машину, Макс удерживает мою руку. — Дина, я ни при чем. Это Плоский дебил, с Вороном вместе хотели тебя разыграть. Я говорил, чтобы не пытались даже, что бошки поотбиваю. Я зеркало в машине поправлял. Могу правда поотбивать, хочешь? — Не надо, Максим, — мотаю головой. Макс усмехается, сует руку в задний карман джинсов и достает несколько резинок для денег. — Уже боялся, что не пригодятся. Забираю резинки и сажусь на переднее сиденье. Максим захлопывает дверь и быстро впрыгивает за руль, окинув меня прицельным взглядом, особенно задержавшись на ногах. Он что, на полном серьезе считает, что я могу выскочить из машины и сбежать, просто так? Похоже на то. Полдороги мы молчим. Говорить не хочется, хочется снова обнять его и касаться губами шеи, чувствуя, как он невольно вздрагивает от этих прикосновений. Если у нас плохо получается вести разговоры, значит я буду разговаривать с ним только так. Поцелуями. Меня устраивает. Максим заезжает в один из дворов и останавливает машину. — Сиди, — выходит, выбрасывает в мусорный бак пакет с формой и снова садится за руль. Поворачивается ко мне, упершись одной рукой в руль, и смотрит, не говоря ни слова. И я смотрю на него и молчу. — Я скажу сейчас, а то вдруг снова не успею, — Максим протягивает руку и наматывает на палец выбившуюся прядь. Трусь щекой о его ладонь. — Дина, я слышал, что ты говорила Тимуру в стафф-руме. — Как? — вскидываюсь удивленно. — Ты что, подслушивал? Макс! — Я за дверью стоял. Кто бы говорил! А кто подслушал наш разговор с Шалвой? Не важно, Дина. Я люблю тебя. Знаю, что не должен был тянуть тебя в свою жизнь. Я хотел отпустить тебя, правда хотел, но не смог. Я тоже прирос, как ты говорила. Пытался оторваться от тебя, но у меня ничего не получилось. — А меня ты, как всегда, забыл спросить, — очень тихо говорю, прикоснувшись к руке, лежащей на спинке сиденья. Он моментально переплетает пальцы и прижимает к губам. — Я никуда тебя не отпущу, я хочу, чтобы ты это знала. Но только если ты сама хочешь. — Можешь отпускать, Макс, я никуда не уйду. Я тебя люблю, — тянусь к нему и тону в поцелуе, затягивающем, как в омут, темный и бездонный, из которого и не пытаюсь вынырнуть. — Я так соскучилась, — шепчу, лишь на миг оторвавшись, а он снова впивается в мои губы, прижимая затылок, словно хочет выпить весь воздух, не оставив мне даже на пол-вздоха. Переплетает пальцы и заводит мои руки назад, не давая перевести дух. Прикосновения становятся все настойчивее. Забираюсь с ногами на сидение, подаюсь к нему, но Макс берет меня за подбородок и отстраняется. — Я видел, как он целовал тебя, Дина, — говорит хрипло и проводит по нижней губе большим пальцем. — Я обогнал вас и стоял за деревом. Третий этаж не высоко, было хорошо видно. И ты ему позволяла себя целовать. Тебе понравилось? Чувствую, как щеки алеют, но хочется его подразнить. В ответ обвиваю пальцами его запястье и выдыхаю чуть слышно: — Да. Ты же не поехал со мной. — А если бы я не позвонил, что тогда? — и снова как очерчивает границу. Пытаюсь поймать его губами и, насмешливо глядя, спрашиваю: