– Удачи, – сказала Кайла. – Что-то мне подсказывает, что она вам понадобится. И мы направились к Дионису и Нико – к Международному главному столу с блинчиками. Глава 10 Уэвос ранчерос Не пара пророчеству Как и счастье Мэг Дионис не звал, но она все равно подошла. Она уселась рядом со мной, поставила на стол тарелку с блинчиками и щелкнула пальцами, обратившись к Дионису: – Передайте сироп. Я испугался, что мистер Ди превратит ее в чучело – заднюю половину для Сеймура, – но он спокойно исполнил ее просьбу. Наверное, не хотел лишиться единственного в лагере любителя играть в пинокль. Персик остался за столом Деметры, наслаждаясь восхищением, которое изливали на него обитатели лагеря. И это было очень кстати, потому что боги винограда и персиковые духи – плохое сочетание. Уилл сел рядом с Нико и положил ему на пустую тарелку яблоко: – Съешь что-нибудь. – Пфф, – выдохнул Нико, но едва заметно прислонился к Уиллу. – Так. – В руках у Диониса была бумага кремового цвета, он держал ее между пальцев, как фокусник карту. – Гарпия-курьер доставила мне это вчера вечером. – Он положил карточку на стол и придвинул ко мне, чтобы я смог разобрать затейливый шрифт. Нерон Клавдий Цезарь Август Германик просит оказать ему честь и наблюдать вместе с ним сожжение большого НьюЙорка через сорок восемь часов после получения этого приглашения, ЕСЛИ бывший бог Аполлон, ныне известный как Ластер Пападопулос, до этого времени не отдаст себя в руки императорского правосудия в Башне Нерона. В ЭТОМ СЛУЧАЕ мы просто съедим торт. ПОДАРКИ: только дорогие. ЖДЕМ ВАШЕГО ОТВЕТА Впрочем, нет. Если вы не придете, мы и так узнаем. Я отодвинул уэвос ранчерос. Аппетит пропал. Одно дело слышать о дьявольских планах Нерона в ночных кошмарах и совсем другое – читать о них на приглашении, выведенном каллиграфическим почерком, с упоминанием о торте. – Сорок восемь часов, считая с прошлого вечера, – проговорил я. – Да, – задумчиво протянул Дионис. – Нерон всегда мне нравился. У него есть стиль. Мэг яростно набросилась на блинчики и набила рот воздушным сдобным тестом, политым сиропом, – видимо, чтобы сдержать рвущийся наружу поток ругательств. Нико, сидящий напротив, поймал мой взгляд. Его темные глаза были полны гнева и беспокойства. Яблоко у него на тарелке стало жухнуть. Уилл сжал ему руку: – Хватит. Выражение лица Нико немного смягчилось. Преждевременное старение яблока прекратилось. – Прости. Мне просто… надоели разговоры о проблемах, которые я не могу решить. Я хочу помочь. «Помочь» в его устах прозвучало как «Покрошить врагов в труху». Нико ди Анджело не отличался атлетичностью, как Шерман Ян. Он не умел, как Рейна Рамирез-Ареллано, одним своим видом внушать уважение или вести других за собой, как Хейзел Левеск, мчащаяся в бой верхом на коне. И все-таки если я кого-то и не хочу видеть своим врагом, так это Нико. Его внешнее спокойствие было крайне обманчивым. Бледный и слабый на вид, он старался держаться в сторонке. Но Уилл прав: за свою жизнь Нико успел повидать многое. Он родился в Италии времен Муссолини. Несколько десятилетий провел в казино «Лотос», где время стоит на месте. Оказавшись в современном мире и столкнувшись с новой культурой, он был совершенно растерян и потрясен. Он прибыл в Лагерь полукровок и вскоре потерял свою сестру Бьянку – она погибла, отправившись в полный опасностей квест. Став изгнанником по собственной воле, он бродил по Лабиринту, а злой призрак мучил его и промывал ему мозги. Он сумел вновь завоевать доверие друзей и стал героем Битвы за Манхэттен. Во время войны с Геей его похитили гиганты, и он, в одиночестве скитаясь по Тартару, каким-то чудом смог выбраться оттуда живым. Трудностей добавляло и то, что его детство пришлось на 1930-е годы, а воспитание было консервативным: его растили примерным католическим мальчиком, но спустя долгое время он наконец смог принять собственную гомосексуальность. Пройти все это мог только тот, кто крепче стигийской стали. – Нам и правда нужна твоя помощь, – заверил я его. – Мэг рассказала тебе о пророческих стихах? – Мэг рассказала Уиллу, – ответил Нико. – А Уилл рассказал мне. Терцины. Как у Данте. Мы изучали его в начальной школе в Италии. Надо же, не думал, что это мне когда-нибудь пригодится. Уилл поковырял маффин: – Просто для ясности… Первую строфу ты вычитал в подмышке у циклопа, вторую тебе прочел двухголовый змей, а третью – три старухи-таксистки? – Выбирать не приходилось, – заметил я. – Но да. – А у этого стихотворения вообще есть финал? – спросил Уилл. – Может, если строфы продолжают одна другую, оно просто бесконечное? Я вздрогнул: – Надеюсь, что нет. Обычно к последней строфе присоединяется завершающая строка, но пока мы ее не слышали. – А значит, – заключил Нико, – нас ждут новые строфы. – Ура! – Мэг запихнула в рот блинчик. Дионис тоже набивал рот: эти двое словно поспорили, кто съест больше и быстрее, не почувствовав вкуса. – Что ж, – нарочито весело сказал Уилл, – тогда давайте обсудим имеющиеся у нас строфы. Как там было? «Нерона башня примет лишь двоих»? Тут все ясно. Речь об Аполлоне и Мэг, правильно? – Мы сдаемся, – заявила Мэг. – Такой у Лугусельвы план. Дионис хмыкнул: