Днем я наполнил стрелами два колчана, отполировал лук, заново натянул тетиву. Покопавшись в запасах своего домика, вооружился новым укулеле – не таким красивым и прочным, как бронзовое боевое, которое я потерял, но все же это был устрашающий струнный инструмент. Затем я удостоверился, что у меня в рюкзаке достаточно медикаментов, еды, питья, а также смена одежды и белья. (Прости меня, белье!) В течение дня я был словно в трансе, казалось, будто я готовлюсь к похоронам… точнее даже – к собственным похоронам. Остин и Кайла держались поблизости, стараясь помогать чем могут, но не вторгаясь в мое личное пространство. – Мы поговорили с Шерманом и Малкольмом, – сказала мне Кайла. – Мы будем наготове. – При первой возможности помочь вам, – добавил Остин, – мы тут же среагируем. Я не мог подобрать слов, но, надеюсь, они увидели благодарность на моем залитом слезами помятом прыщавом лице. Вечером мы, как обычно, пели у костра. Никто не заводил разговор о квесте. Никто не говорил прощальных речей и не желал удачи. Новички еще не привыкли к жизни полубогов, их еще так удивляло все происходящее вокруг, что они едва ли заметили бы мою отлучку. Возможно, это и хорошо. Им лучше не знать, как много поставлено на карту: не только сохранность Нью-Йорка, но и то, сможет ли когда-нибудь Дельфийский оракул дать им пророчества и направить в квест, и не случится ли так, что будущее будут предрешать и контролировать злой император и гигантская рептилия. Если я проиграю, этим юным полубогам придется взрослеть в мире, где тирания Нерона будет нормой, а богов-олимпийцев останется всего одиннадцать. Я старался не думать об этом. Мы с Остином сыграли дуэт для саксофона и гитары. Потом к нам присоединилась Кайла, и все запели зажигательную версию песни «Колеса колесницы крутятся»[25]. А потом мы жарили маршмеллоу. Мы с Мэг старались насладиться последними часами среди друзей. Ночью я спал без снов. И на том спасибо. На заре меня разбудил Уилл. Они с Нико вернулись с таинственных «сборов», но рассказывать об этом он не пожелал. Мы с ним встретились с Мэг и Нико на дороге, идущей вдоль дальнего склона Холма полукровок, где ждал автобус, чтобы отвезти нас к дому Рейчел Элизабет Дэр в Бруклине – и, как ни крути, навстречу последним дням моей смертной жизни. Глава 12 Склад миллиардера Хватай-ка шоколадный коктейль Коровы на нас глядят Бруклин. Обычно самые большие опасности здесь – это пробки на дорогах, дорогущая гавайская еда и нехватка в местных кофейнях столиков для всех начинающих сценаристов. Но в то утро наш водитель гигант Аргус глядел во все глаза. А это было непросто, потому что глаз на его теле сотня пар. (Вообще-то я не считал, как и не спрашивал, не раздавил ли он парочку задницей, постоянно сидя за рулем.) Пока мы ехали по Флашинг-авеню, голубые гляделки у него на руках, шее, щеках и подбородке мигали и двигались, смотря во все стороны сразу. Он явно подозревал, что что-то не так. Я и сам это чувствовал. Воздух был тяжелым, в нем ощущалось едва ли не электрическое напряжение, будто Зевс собрался вот-вот швырнуть на землю огромную молнию или Бейонсе решила выпустить новый альбом. Мир затаил дыхание. Аргус остановил автобус за квартал до дома Дэров, словно опасался подъезжать ближе. Если мне не изменяет память, с 1800-х годов на территории гавани располагались доки, где работали местные рыбаки. Потом здесь были в основном грузовые железнодорожные станции и заводы. Из воды по сей день торчат сваи обветшалых пирсов. Пустые старые работные дома из красного кирпича с бетонными трубами темнели, давно заброшенные, как руины храмов. Один участок железной дороги еще использовался, на путях стояло несколько густо изрисованных товарных вагонов. Но, как и везде в Бруклине, все здесь активно обновлялось. На противоположной стороне улицы, в здании, где когда-то, похоже, была токарная мастерская, теперь работало кафе, в котором подавали бейглы с авокадо и чай матча с ананасом. Через два квартала маячили краны: там был вырыт котлован и шла стройка. Вывески на заборе гласили: «ОСТОРОЖНО: БЕЗ КАСКИ НЕ ВХОДИТЬ!» и «РОСКОШНОЕ ЖИЛЬЕ – В АРЕНДУ! СКОРО!» Мне стало интересно, заставляют ли здесь строителей носить роскошные каски. Дэры жили в здании, которое раньше было промышленным складом, теперь превращенным в ультрасовременный жилой дом. Он занимал целый акр прибрежной зоны и был примерно в пять миллиардов раз больше, чем обычный нью-йоркский дом. Фасад из бетона и стали делал его похожим одновременно на художественную галерею и бомбоубежище. Я никогда не встречался с мистером Дэром, королем недвижимости, но это было и не нужно. Я знал богов и знал, как устроены их дворцы. Мистер Дэр руководствовался теми же принципами: посмотрите, каков я, какой у меня здоровенный дом, расскажите всем о моем величии. Жертвы можете принести на коврике у двери. Едва мы вышли из автобуса, Аргус ударил по газам и умчался прочь, оставив после себя лишь облачко выхлопных газов да крупицы дорогущего гравия. Уилл и Нико переглянулись. – Похоже, он считает, что обратно нас везти не придется, – сказал Уилл. – Так и есть, – мрачно ответил Нико. – Пошли. Он повел нас к главным воротами – огромным панелям из гофрированной стали. Ни открывающего механизма, ни даже интеркома я там не заметил. Видимо, если тебе нужно спрашивать разрешения войти, входить сюда тебе не полагается. Нико просто стоял и ждал. Мэг прокашлялась: – Ну и что… Ворота открылись сами собой. Перед нами стояла Рейчел Элизабет Дэр. Как и все великие художники, она была босиком. (Леонардо было не заставить носить сандалии.) Ее джинсы были испещрены рисунками, которые с годами становились более замысловатыми и яркими. На белой майке пестрели пятна краски. По лицу, споря по выразительности с ее оранжевыми веснушками, растекалась ультрамариновая краска, судя по всему акриловая. Ее капельки, похожие на конфетти, виднелись и в ее рыжих волосах. – Скорее заходите, – скомандовала она, словно уже битый час ждала нас тут. – Животные наблюдают. – Да, я сказала «животные», – кивнула она, предупреждая мой вопрос, когда мы шли по дому. – И нет, я не сошла с ума. Привет, Мэг, Уилл и Нико. Идите за мной. Дом в нашем распоряжении. Это было все равно что сказать, что Янки-стэдиум[26] в нашем распоряжении. Круто, конечно, – но что с ним прикажете делать? Особняк в римском стиле был выстроен вокруг центрального атриума: окна смотрели внутрь, чтобы простые смертные на улице не портили вид. Но у римлян были хотя бы сады. А мистер Дэр, похоже, доверял лишь бетону, металлу и гравию. В атриуме красовалось гигантское нагромождение железа и камня – то ли восхитительная авангардная скульптура, то ли куча ненужных стройматериалов. Вслед за Рейчел мы прошли по широкому коридору из крашеного цемента, затем поднялись по «парящей» лестнице на второй уровень, который я назвал бы жилой зоной, да только в этом особняке почти не ощущалось присутствия жизни. Сама Рейчел казалась здесь крохотной, не принадлежащей такому пространству, нарушающей его законы – теплая, яркая, шлепающая босыми ногами по архитектурному мавзолею. Но по крайней мере в ее комнате были окна во всю стену, выходящие на железнодорожные пути, за которыми виднелась река. Все заливало солнце: дубовые полы, куски брезента в пятнах, служащие еще и ковриками, несколько кресел-мешков, открытые банки с краской и огромные мольберты, на которых Рейчел работала сразу на шести разных холстах. Поодаль на полу лежало еще одно неоконченное полотно – здесь Рейчел писала, разбрызгивая краску в технике а-ля Джейсон Поллок. В угол были задвинуты холодильник и простенький диван, похоже, еда и сон были для нее вопросами далеко не первого порядка. – Ого. – Уилл подошел к окнам, наслаждаясь видом и солнцем. Мэг сразу рванула к холодильнику. Нико приблизился к мольбертам. – Потрясающе. – Он поводил рукой в воздухе, следуя за витками краски на картинах. – Э-э… спасибо, – рассеянно поблагодарила Рейчел. – Это я немного тренируюсь. По мне, так если уж сравнивать со спортом, то это была полноценная тренировка: широкие резкие мазки, краска, толстым слоем нанесенная на холст мастихином, огромные пятна, на каждое из которых ушло не меньше банки краски. На первый взгляд это вроде бы абстракция. Но я отошел подальше – и фигуры сложились в картины. Бордовый квадрат – Станция в Индианаполисе. Завитки краски – грифоны в полете. На втором холсте полыхал Горящий Лабиринт, а в верхнем правом углу тянулась цепочка мутных светящихся кораблей – флот Калигулы. Третья картина… Мне на глаза вновь навернулись слезы. Это был погребальный костер – последние почести, возданные Джейсону Грейсу. – К тебе вернулись видения, – сказал я. Она посмотрела на меня с обидой и тоской, словно человек, отказавшийся от сахара, у которого перед носом размахивают шоколадкой. – Только проблески. Каждый раз, когда ты освобождаешь оракул, на несколько мгновений я снова вижу ясно. Затем опять туман. – Она прижала пальцы ко лбу. – Пифон словно пробрался мне в голову и играет со мной. Иногда мне кажется… – Она замолчала, как если бы то, что она хотела сказать, было страшно произносить вслух. – Пообещай, что прогонишь его. Как можно скорее. Я кивнул, не решаясь заговорить. Одно дело – что Пифон занял мою священную Дельфийскую пещеру. И совсем другое – что он вторгается в разум моей избранной Пифии, жрицы моих пророчеств. Рейчел Элизабет Дэр была моим главным оракулом. Я был за нее в ответе. Если я не сумею победить Пифона, он будет становиться все сильнее и в конце концов сможет управлять будущим. А так как Рейчел неразрывно связана с Дельфами… Нет. Я даже подумать не мог, чем это обернулось бы для нее. – Вау! – Мэг вынырнула из холодильника Рейчел как дайвер, нашедший золотые дублоны. У нее в руках был шоколадный напиток «Ю-ху». – Можно мне один? Рейчел вымученно улыбнулась. – Угощайся, Мэг. Эй, ди Анджело, – она шутливо отпихнула его от холстов, от которых он никак не мог оторваться, – не трись о картину! На нее мне наплевать, но если перемажешься краской – испортишь свой черно-белый стиль. – Пфф, – фыркнул Нико. – Так о чем мы говорили? – задумчиво продолжала Рейчел. Уилл, стоящий у окна, постучал костяшками в стекло: – Ты этих животных имела в виду? – Ах да! – Рейчел потащила нас к нему. Примерно в сотне ярдов между нами и рекой на железнодорожных путях стояли три вагона для перевозки скота. Все они были заняты, о чем свидетельствовали порой появляющиеся между решеток жующие морды. – Как-то нехорошо, что их оставили здесь, – сказал Уилл. – Сегодня будет жарко. Рейчел кивнула: – Они тут со вчерашнего дня. Накануне вечером вагоны появились как из ниоткуда. Я позвонила в транспортную компанию и на горячую линию по вопросам жестокого обращения с животными. Но вагонов словно вообще не существует. Они нигде не значатся. Никто не приходит, чтобы проверить, что с ними. Животных никто не кормит и не поит.