В лице Ирианы ничего не изменилось. Оно не стало ни жестче, ни мягче. – А что было потом? Шаол потянулся за рубашкой. «Сижу тут полуголый и еще обнажаю душу», – с усмешкой подумал он. – Нам встретился человек, показавший другой путь. Поначалу я противился этому пути, пока не сообразил, какую дорогую цену мы платим за сопротивление. Слишком дорогую. Так что, Ириана Торас, можешь смотреть на меня с презрением, и я не стану тебя упрекать. Однако никто в Эрилее не питает ко мне большей ненависти, чем я сам. – За путь, который тебе навязали? Шаол надел рубашку и подтянул к себе штаны: – За сопротивление этому пути. И за ошибки, которых успел понаделать, пока сопротивлялся. – А по какому пути ты идешь теперь? Как главный королевский советник строит будущее Адарлана? Такого вопроса не задавал ему никто. Даже Дорин. – Я по-прежнему учусь. По-прежнему… ищу решения, – признался Шаол. – Но вначале нужно уничтожить Перангтона и валгов, чтобы не поганили нашу родину. Ириана уловила слово «нашу». Она жевала губу, будто пробовала это слово на вкус. – Что именно произошло в середине лета? Вроде бы Шаол рассказал ей достаточно, но она по-прежнему ничего не знала о событиях, предшествующих нападению на стеклянный замок, о самом нападении и о том, что было после. Перед мысленным взором Шаола мелькнул красный мраморный пол и отрубленная голова Сорши, катящаяся по плитам. Он слышал пронзительный крик Дорина. Видение сменилось другим: Дорин в схватке с отцом. Лицо будущего короля было холодным, как смерть, и более жестоким, чем лицо бога Хелласа. – Я же тебе рассказал. Ириана теребила лямку мешка, висевшего у нее на плече. – Увечье затронуло не только твое тело, но и душу. Ты готов упражняться. Душа требует иных упражнений. Тебе нужно заново пройти через те события. – Зачем? Я и так знаю, что? происходило до, во время и после них. Глаза Ирианы (сейчас они были гораздо старше ее двадцати двух лет) невозмутимо смотрели на Шаола. – Мы к этому еще вернемся, – сказала она. Это звучало как вызов. В душе Шаола зашевелился страх. Бывшему капитану захотелось ответить ей, но Ириана толкнула дверь и вышла. 9 Через два часа Ириана находилась глубоко под землей, в громадной пещере под Торрой. Положив голову на кромку купели, выдолбленной в каменном полу, она смотрела вверх, где обитала темнота. В это время дня Чрево Сильбы почти пустовало. Единственными спутниками Ирианы были струйки воды из природного горячего источника. Они текли через десятки таких же купелей. Другая вода капала с зубчатых сталактитов, громоздящихся над бесчисленными колокольчиками. Колокольчики висели на цепях между колоннами из светлого камня – того же, из какого были сложены стены Торры. Колонны уходили вверх и скрывались в темноте. В естественных нишах перемигивались свечи. Они же стояли по краям каждой купели, придавая сернистому пару золотистый оттенок, а совам, вырезанным на каждой стене и влажной колонне, – рельефность. Чтобы камень не жег затылок, Ириана положила под голову бархатное полотенце. Она вдыхала густой воздух Чрева и смотрела, как пар поднимается вверх и исчезает все в той же темноте. Там был другой воздух – чистый и прохладный. К журчанию воды добавлялся высокий мелодичный звон колокольчиков. Иногда из их хора вырывались отдельные громкие звуки. Никто не знал, кто и когда впервые принес серебряные, бронзовые и стеклянные колокольчики в этот громадный подземный зал, именуемый Чревом Сильбы. Некоторые висели здесь так давно, что покрылись отложениями, и вода, капавшая со сталактитов, вызывала не звон, а слабый хлопок. Но традиция соблюдалась незыблемо: каждая новая ученица приносила сюда свой колокольчик, на котором было выгравировано ее имя. Прежде чем погрузиться в пузырящиеся воды одной из купелей Чрева, она подвешивала колокольчик к свободному звену цепи. Ириана тоже прошла через этот ритуал. Ей нравился его смысл. Колокольчик останется здесь надолго, услаждая слух и помогая тем, кто придет после нее. Это и была вечность. Голоса любимых сестер, оставивших мир живых, продолжали звучать. Гроздья больших и маленьких колокольчиков наглядно показывали, сколько поколений целительниц учились и работали в Торре. Многих давно уже не было на этом свете. Зал, размерами своими не уступавший большому залу во дворце хагана, неумолчно и разноголосо звенел. Этот приятный гул наполнял голову Ирианы, проникал в тело, отзывался в костях, а она лежала в не менее приятной горячей воде. Древний зодчий, возводивший Торру, обнаружил пещеру и горячие источники, а потом удачно дополнил природу. Так в полу пещеры появились выдолбленные купели, сообщающиеся между собой. Ириана поднесла руку к решетчатому отверстию в стенке купели. Вода струилась у нее между пальцами и текла к такому же отверстию на противоположной стенке. Пройдя все купели, ручейки сливались в один поток и уходили еще ниже – в дремлющие недра. Ириана глубоко вдохнула и откинула влажные волосы, прилипшие ко лбу. Прежде, чем погрузиться в купель, она тщательно вымылась в другом зале. Правила предписывали смыть с себя всю пыль и грязь внешнего мира. Дежурная ученица протянула Ириане невесомый халат лавандового цвета – цвета Сильбы. В нем она вошла во Чрево, чтобы снять возле купели. В сернистую воду Ириана погружалась совершенно голой, без посторонних предметов. Исключение она делала для материнского кольца, которое никогда не снимала. Вокруг руки клубился пар. Ириана смотрела на кольцо. Огоньки свечей скользили по серебру, заставляли гранат вспыхивать и переливаться. Колокольчики пели на разные голоса, смешиваясь с журчанием воды. Ириана плыла в потоке живых звуков. Вода была стихией Сильбы. Погрузиться в священные воды, не затронутые миром на поверхности, считалось равнозначным вхождению в жизнетворную кровь богини. Ириана знала: она – не единственная целительница, кто погружался в купель и ощущал, будто и впрямь находится в тепле чрева Сильбы. В такие минуты казалось, что оно принимает тебя одну. И темнота над головой отличалась от темноты, с которой Ириана столкнулась в теле господина Эстфола. Там была чернота. А здешняя темнота была наполнена созиданием, покоем и еще не оформившимися мыслями. Ириана смотрела в эту темноту, во Чрево самой Сильбы. Честное слово, она чувствовала на себе ответный взгляд. Нечто смотрело и слушало, пока Ириана тщательно обдумывала все, о чем рассказал ей Шаол. Порождения древних кошмаров. Исчадия иного мира. Демоны. Темная магия. Темная сила, готовая обрушиться на ее родину. От этой мысли у Ирианы стыла кровь даже в горячей воде. Вплоть до сегодняшнего дня она думала, что на полях сражений Эрилеи будет врачевать раны от мечей и стрел и восстанавливать раздробленные кости. Все это было ей знакомо, равно как и другие болезни, обрушивающиеся на военные лагеря, особенно в холодные месяцы. Раны, наносимые чудовищами и демонами, разрушали не только тело, но и душу. Никакие мечи и стрелы не шли в сравнение с когтями, зубами и ядом. Злая сила змеей свернулась вокруг раны на спине Шаола… С виду – раздробленные кости и порванные жилы. Но к ним непонятным Ириане образом пристала чужеродная магия. По сути, опутала рану. Ириана и сейчас не могла избавиться от ощущения чего-то липкого. Прикоснувшись своей магией, она что-то пробудила и потревожила. Звон колокольчиков становился то тише, то громче, баюкая ее разум, призывая успокоиться и открыться милости Сильбы. Вечером она пойдет в библиотеку. Поищет сведения, совпадающие с рассказом адарланца. Возможно, кому-то из ее предшественниц приходилось иметь дело с ранами, нанесенными магией. Ириана столкнулась с особым случаем, когда исцеление требовало большего, нежели восстановление позвоночника. Об этом она догадалась еще в покоях Шаола. Но сражаться с неведомой силой, поселившейся в теле адарланца… Как? Ириана задала вопрос вслух, обращаясь к пару, темноте, пузырькам воды и звону колокольчиков. При осмотре демоническая сила отбросила ее магию. Обнаруженное ею было полной противоположностью ее самой и магии, которой она владела. Ириана всматривалась в темноту над головой. Земное чрево Сильбы звало к себе. Ей показалось, что она слышит ответ: «Ты должна войти туда, куда боишься ступить». Ириана шумно сглотнула. Нырнуть в эту яму демонической силы, укоренившейся в спине адарланца… «Ты должна войти», – шептала ей темнота. О том же пела вода, омывающая ее тело. «Ты должна войти». Ириане показалось, что кромка темноты опустилась ниже. Целительница вглядывалась в нее, продолжая думать о полученном задании. Сражаться с чужеродной силой в теле бывшего капитана. Рисковать, проходя еще одно испытание. А не Хазифа ли его придумала? Рисковать ради адарланца, когда ее соотечественники ведут войну; оттягивать свое возвращение, когда каждый день промедления… «Я не могу». «Не хочешь», – возразила мудрая темнота. Ириана поежилась. Да, она обещала Хазифе задержаться и исцелить Шаола. Но теперь она знает, что ей противостоит. Выздоровление Шаола может растянуться на долгие месяцы, если она вообще сумеет найти способ ему помочь. Она обещала поставить его на ноги, и хотя некоторые увечья требовали от целительницы пройти совместный путь с пациентом, увечье Шаола Эстфола… Темнота отодвинулась. «Не могу», – продолжала твердить Ириана. Темнота молчала. Где-то поблизости прозвенел колокольчик. Звук был чистым, бесхитростным. Ириана моргнула. Звук вернул ее в окружающий мир. В собственное тело, которое она, наверное, ненадолго покидала. Темнота вновь стала просто темнотой, черным, непроницаемым занавесом. То, что отвечало Ириане, ушло. Возможно, своим упрямым отрицанием она разочаровала и прогнала невидимого собеседника. У Ирианы слегка кружилась голова. Она села и пошевелила конечностями. Даже здесь, в богатой полезными веществами воде, они одеревенели от неподвижности. Сколько же она сидит в этой купели? Она стала растирать мокрые, скользкие руки. Сердце колотилось. Ириана снова вглядывалась в темноту, словно та могла предложить ей другой ответ, другой путь. Темнота молчала. Зато Ириана услышала звуки, явно отличавшиеся от привычных шумов пещеры. Звуки чьего-то негромкого, судорожного дыхания. Ириана повернулась, разбрызгивая капли с мокрых волос. Купели располагались параллельными рядами вдоль стен пещеры. Звуки слышались с противоположного конца. Пар мешал рассмотреть, кто там. В этих звуках было что-то, нарушающее благостную тишину Чрева. Не выдержав, Ириана выбралась из купели, надела халат и подвязала кушак. Тонкая ткань сразу прилипла к мокрому телу. Посещение Чрева имело давние, прочно установившиеся правила. Это было место тишины и уединения. Целительницы погружались в купели, чтобы уравновесить свое душевное состояние и укрепить связь с Сильбой. Одни искали совета богини, другие – прощения за совершенные ошибки. Кто-то приходил сюда сбросить груз эмоций, которые было непозволительно показывать пациентам. Да и не только пациентам. Ириана понимала: ей сейчас лучше уйти и дать этой целительнице выплакаться без свидетелей. Но в этих вздрагивающих плечах и сдавленных рыданиях было что-то, заставившее ее нарушить правила. Ириана бесшумно подошла к купели. Женщина была ее ровесницей. Смугловатая кожа, каштановые волосы с рыжими прядями, почти такие же, как у Ирианы. И лицо, по которому безостановочно катились слезы. Темно-желтые глаза, почерневшие от неведомого горя, были устремлены вверх. Слезы достигали тонкого подбородка и капали в бурлящую воду. Целительниц часто называли волшебницами, но они не были всемогущими. Не все раны поддавались исцелению. Не все болезни можно было остановить, если они успели глубоко укорениться. Порою к целительницам обращались слишком поздно, или они сами упускали из виду приметы серьезной болезни. Девушка даже не взглянула на Ириану, когда та села рядом, уперлась подбородком в колени и взяла ее за руку. Ириана сидела и просто держала руку своей сестры по ремеслу, ни о чем не спрашивая и ничего не говоря. Рыдания не прекратились, но стали тише. А вокруг все так же колыхалась завеса пара, подрагивало пламя свечей и слышался звон колокольчиков. Трудно сказать, сколько времени они просидели так. – Ей было всего три года, – вдруг прошептала целительница. Ириана стиснула ее мокрую руку. Любые слова утешения были излишни и бесполезны. – Иногда… – Голос женщины оборвался, а она содрогнулась всем телом. – Иногда я жалею, что Сильба ниспослала мне свой дар.