Вы́ сколько пользы принесли?» «Да наши предки Рим спасли!» «Все так, да вы что сделали такое?» «Мы? Ничего!» – «Так что ж и доброго в вас есть? Оставьте предков вы в покое: Им поделом была и честь; А вы, друзья, лишь годны на жаркое». Баснь эту можно бы и боле пояснить — Да чтоб гусей не раздразнить. Свинья[70] Свинья на барский двор когда-то затесалась; Вокруг конюшен там и кухонь наслонялась; В сору, в навозе извалялась; В помоях по уши досы́та накупалась И из гостей домой Пришла свинья свиньей. «Ну, что ж, Хавронья, там ты видела такого? — Свинью спросил пастух. — Ведь и́дет слух, Что всё у богачей лишь бисер да жемчýг; А в доме так одно богатее другого?» Хавронья хрюкает: «Ну, право, порют вздор. Я не приметила богатства никакого: Все только лишь навоз да сор; А, кажется, уж, не жалея рыла, Я там изрыла Весь задний двор». Не дай бог никого сравненьем мне обидеть! Но как же критика Хавроньей не назвать, Который, что ни станет разбирать, Имеет дар одно худое видеть? Муха и дорожные[71] В июле, в самый зной, в полуденную пору, Сыпучими песками, в гору, С поклажей и с семьей дворян, Четверкою рыдван Тащился. Кони измучились, и кучер как ни бился, Пришло хоть стать. Слезает с козел он И, лошадей мучитель, С лакеем в два кнута тиранит с двух сторон: А легче нет. Ползут из колымаги вон Боярин, барыня, их девка, сын, учитель. Но, знать, рыдван был плотно нагружен, Что лошади, хотя его тронýли, Но в гору по песку едва-едва тянули. Случись тут Мухе быть. Как горю не помочь? Вступилась: ну жужжать во всю мушину мочь; Вокруг повозки суетится: То нáд носом юлит у коренной, То лоб укусит пристяжной, То вместо кучера на козлы вдруг садится Или, оставя лошадей, И вдоль и поперек шныряет меж людей; Ну, словно откупщик на ярмарке, хлопочет И только плачется на то, Что ей ни в чем никто Никак помочь не хочет. Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком; Учитель с барыней шушукают тишком; Сам барин, позабыв, как он к порядку нужен,