Так и Пустыннику тому Соскучилось быть вечно одному. Идет он в лес толкнуться у соседей, Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть. В лесу кого набресть, Кроме волков или медведей? И точно, встретился с большим Медведем он, Но делать нечего: снимает шляпу И милому соседушке поклон. Сосед ему протягивает лапу, И, слово за слово, знакомятся они, Потом дружáтся, Потом не могут уж расстаться И целые проводят вместе дни. О чем у них и что бывало разговору, Иль присказок, иль шуточек каких И как беседа шла у них, Я по сию не знаю пору. Пустынник был неговорлив; Мишук с природы молчалив: Так из избы не вынесено сору. Но как бы ни было, Пустынник очень рад, Что дал ему Бог в друге клад. Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнится И Мишенькой не может нахвалиться. Однажды вздумалось друзьям В день жаркий побродить по рощам, по лугам, И по долам, и по горам; А так как человек медведя послабее, То и Пустынник наш скорее, Чем Мишенька, устал И отставать от друга стал. То видя, говорит, как путный, Мишка другу: «Приляг-ка, брат, и отдохни, Да коли хочешь, так сосни; А я постерегу тебя здесь у досугу». Пустынник был сговорчив: лег, зевнул Да тотчас и заснул. А Мишка на часах – да он и не без дела: У друга на нос муха села. Он друга обмахнул, Взглянул, А муха на щеке; согнал, а муха снова У друга на носу, И неотвязчивей час óт часу. Вот Мишенька, не говоря ни слова, Увесистый булыжник в лапы сгреб, Присел на корточки, не переводит духу, Сам думает: «Молчи ж, уж я тебя, воструху!» — И, ý друга на лбу подкарауля муху, Что силы есть – хвать друга камнем в лоб! Удар так ловок был, что череп врознь раздался, И Мишин друг лежать надолго там остался! Любопытный[78] «Приятель дорогой, здорóво! Где ты был?» «В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил; Все видел, высмотрел; от удивленья, Поверишь ли, не станет ни уменья Пересказать тебе, ни сил. Уж подлинно, что там чудес палата! Куда на выдумки природа торовата! Каких зверей, каких там птиц я не видал! Какие бабочки, букашки, Козявки, мушки, таракашки! Одни как изумруд, другие как коралл! Какие крохотны коровки! Есть, право, менее булавочной головки!»