Из них один бедняжка Соловей Терпел всех боле муки: Он разлучен с подружкой был своей, Ему тошнее всех в неволе. Сквозь слез из клетки он посматривает в поле; Тоскует день и ночь; Однако ж думает: «Злу грустью не помочь: Безумный плачет лишь от бедства, А умный ищет средства, Как делом горю пособить; И, кажется, беду могу я с шеи сбыть: Ведь нас не с тем поймали, чтобы скушать, Хозяин, вижу я, охотник песни слушать. Так если голосом ему я угожу, Быть может, тем себе награду заслужу, И он мою неволю окончает». Так рассуждал – и начал мой певец: И песнью он зарю вечерню величает, И песнями восход он солнечный встречает. Но что же вышло наконец? Он только отягчил свою тем злую долю. Кто худо пел, для тех давно Хозяин отворил и клетки и окно И распустил их всех на волю; А мой бедняжка Соловей Чем пел приятней и нежней, Тем стерегли его плотней. Голик[104] Запачканный Голик попал в большую честь — Уж он полов не будет в кухнях месть: Ему поручены господские кафтаны (Как видно, слуги были пьяны). Вот развозился мой Голик: По платью барскому без устали колотит, И на кафтанах он как будто рожь молотит. И подлинно, что труд его велик. Беда лишь в том, что сам он грязен, неопрятен. Чтó ж пользы от его труда? Чем больше чистит он, тем только больше пятен. Бывает столько же вреда, Когда Невежда не в свои дела вплетется И поправлять труды ученого возьмется. Крестьянин и овца Крестьянин пóзвал в суд Овцу; Он уголовное взвел на бедняжку дело; Судья – Лиса: оно в минуту закипело. Запрос ответчику, запрос истцу. Чтоб рассказать по пунктам и без крика: Как было дело, в чем улика? Крестьянин говорит: «Такого-то числа, Поутру, у меня двух кур не досчитались; От них лишь косточки да перышки остались; А на дворе одна Овца была». Овца же говорит: она всю ночь спала, И всех соседей в том в свидетели звала, Что никогда за ней не знали никакого Ни воровства, Ни плутовства; А сверх того, она совсем не ест мясного. А приговор Лисы вот, от слова до слова: «Не принимать никак резонов от Овцы,