Как золото его, Бедняк мой пожелтел. Уж и о пышности он боле не смекает: Он стал и слаб и хил; здоровье и покой — Утратил всё; но всё дрожащею рукой Из кошелька червонцы вон таскает. Таскал, таскал… и чем же кончил он? На лавке, где своим богатством любовался, На той же лавке он скончался, Досчитывая свой девятый миллион. Булат[119] Булатной сабли острый кли́нок Заброшен был в железный хлам; С ним вместе вынесен на рынок И мужику задаром продан там. У мужика затеи невелики: Он отыскал тотчас в Булате прок. Мужик мой насадил на кли́нок черенок И стал Булатом драть в лесу на лапти лыки, А дома, запросто, лучину им щепать; То ветви у плетня, то сучья обрубать Или обтесывать тычины к огороду. Ну, так что не прошло и году, Как мой Булат в зубцах и в ржавчине кругом И дети ездят уж на нем Верхом. Вот ёж, в избе под лавкой лежа, Куда и кли́нок брошен был, Однажды так Булату говорил: «Скажи, на что вся жизнь твоя похожа? И если про Булат Так много громкого не ложно говорят, Не стыдно ли тебе щепать лучину Или обтесывать тычину И, наконец, игрушкой быть ребят?» «В руках бы воина врагам я был ужасен, — Булат ответствует, – а здесь мой дар напрасен; Так, низким лишь трудом я занят здесь в дому; Но разве я свободен? Нет, стыдно то не мне, а стыдно лишь тому, Кто не умел понять, к чему я годен». Купец «Поди-ка, брат Андрей! Куда ты там запал? Поди сюда скорей Да подивуйся дяде! Торгуй по-моему, так будешь не внакладе, — Так в лавке говорил племяннику Купец. — Ты знаешь польского сукна конец, Который у меня так долго залежался, Затем, что он и стар, и подмочен, и гнил: Ведь это я сукно за áнглийское сбыл! Вот, видишь, сей лишь час взял за него сотняжку: Бог óлушка послал». «Всё это, дядя, так, – племянник отвечал, — Да в олухи-то, я не знаю, кто попал: Вглядись-ко: ты ведь взял фальшивую бумажку». Обманут! Обманул Купец: в том дива нет; Но если кто на свет Повыше лавок взглянет, — Увидит, что и там на ту же стать идет; Почти у всех во всем один расчет: Кого кто лучше проведет И кто кого хитрей обманет.