У Льва просила Мышь смиренно позволенья Поблизости его в дупле завесть селенье И так примолвила: «Хотя-де здесь, в лесах, Ты и могуч и славен; Хоть в силе Льву никто не равен И рев один его на всех наводит страх; Но будущее кто угадывать возьмется? Как знать? кому в ком нýжда доведется? И как я ни мала кажусь, А может быть, подчас тебе и пригожусь». «Ты! – вскрикнул Лев. – Ты, жалкое созданье! За эти дерзкие слова Ты стоишь смерти в наказанье, Прочь, прочь отсель, пока жива — Иль твоего не будет праху». Тут Мышка бедная, не вспомняся от страху, Со всех пустилась ног – простыл ее и след. Льву даром не прошла, однако ж, гордость эта: Отправяся искать добычи на обед, Попался он в тенёта. Без пользы сила в нем, напрасен рев и стон, Как он ни рвался, ни метался, Но все добычею охотника остался И в клетке на показ народу увезен. Про Мышку бедную тут поздно вспомнил он, Что бы помочь она ему сумела, Что сеть бы от ее зубов не уцелела И что его своя кичливость съела. Читатель, истину любя, Примолвлю к басне я, и то не от себя — Не попусту в народе говорится: Не плюй в колодезь, пригодится Воды напиться. Кукушка и петух[127] «Как, милый Петушок, поешь ты громко, важно!» «А ты, Кукушечка, мой свет, Как тянешь плавно и протяжно: Во всем лесу у нас такой певицы нет!» «Тебя, мой куманек, век слушать я готова». «А ты, красавица, божусь, Лишь только замолчишь, то жду я не дождусь, Чтоб начала ты снова… Отколь такой берется голосок? И чист, и нежен, и высок!.. Да вы уж родом так: собою невелички, А песни – что твой соловей!» «Спасибо, кум; зато, по совести моей, Поешь ты лучше райской птички, На всех ссылаюсь в этом я». Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья! Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, — Всё ваша музыка плоха!..» За что же, не боясь греха, Кукушка хвалит Петуха? За то, что хвалит он Кукушку. Вельможа[128] Какой-то в древности Вельможа С богато убранного ложа Отправился в страну, где царствует Плутон[129]. Сказать простее, – умер он; И так, как встарь велось, в аду на суд явился.