Того, кто небесам главой своей касался И в области теней[6] пятою упирался. Музыканты[7] Сосед соседа звал откушать; Но умысел другой тут был: Хозяин музыку любил И заманил к себе соседа певчих слушать. Запели молодцы: кто в лес, кто по дрова И у кого что силы стало. В ушах у гостя затрещало И закружилась голова. «Помилуй ты меня, – сказал он с удивленьем, Чем любоваться тут? Твой хор Горланит вздор!» «То правда, – отвечал хозяин с умиленьем, — Они немножечко дерут; Зато уж в рот хмельного не берут, И все с прекрасным поведеньем». А я скажу: по мне, уж лучше пей, Да дело разумей. Ворона и курица[8] Когда Смоленский князь[9], Противу дерзости искусством воружась, Вандалам[10] новым сеть поставил И на погибель им Москву оставил, Тогда все жители, и малый, и большой, Часа не тратя, собралися И вон из стен московских поднялися, Как из улья пчелиный рой. Ворона с кровли тут на эту всю тревогу Спокойно, чистя нос, глядит. «А ты что ж, кумушка, в дорогу? — Ей с возу Курица кричит. — Ведь говорят, что у порогу Наш супостат». «Мне что до этого за дело? — Вещунья ей в ответ. – Я здесь останусь смело. Вот ваши сестры – как хотят; А ведь Ворон ни жарят, ни варят: Так мне с гостьми не мудрено ужиться, А может быть, еще удастся поживиться Сырком, иль косточкой, иль чем-нибудь. Прощай, хохлаточка, счастливый путь!» Ворона подлинно осталась; Но, вместо всех поживок ей, Как голодом морить Смоленский стал гостей[11] — Она сама к ним в суп попалась. Так часто человек в расчетах слеп и глуп[12]. За счастьем, кажется, ты по пятам несешься: А как на деле с ним сочтешься — Попался, как ворона в суп! Ларчик[13] Случается нередко нам И труд и мудрость видеть там, Где стоит только догадаться За дело просто взяться.