39 — Ждем только Роя, — произнесла Стина, когда они сидели в зале заседаний, держа в руках по чашке кофе. На ней была та же одежда, что и накануне, и, похоже, она даже не взглянула на себя в зеркало, выходя из дома потому что прическа у нее разлохматилась, а блузка была такая мятая, что Чарли заподозрила — Стина спала, не раздеваясь. — Уже семь, — сказала Чарли. — Придется начинать без него. Стина кивнула, подошла к белой доске и взяла фломастер. Некоторое время она держала его в воздухе рядом с фотографией Беатрис, потом нарисовала знак вопроса и обернулась к остальным. — Как вы уже знаете, выяснилось, что Беатрис не является биологическим ребенком Фриды и Густава. По их последним сведениям, Беатрис родилась в Москве в результате донорства яйцеклетки и спермы. Оба донора анонимны. Родители намеревались скрыть этот факт и от окружения, и от самой Беатрис. Чарли вспомнила стихотворение, которое прочла в комнате Беатрис. Неужели дитя я держу на руках И в глазах его вижу себя? Вошел Рой, шепотом извинился за опоздание. — Помимо этого, — продолжала Стина, — вчера стало известно, что Фрида Пальмгрен периодически проходила лечение от психических расстройств. Кроме того, Чарли нашла кое-что по поводу Шарлотты Юландер. Стина кивнула Чарли. — На самом деле я не нашла ничего конкретного, просто утверждение, что нам следовало бы проверить ее прошлое, что оно не такое безупречное, как кажется. Но она не значится в наших реестрах. Кто-нибудь из вас знает что-нибудь о Шарлотте? — Кажется, она родом из Стокгольма, — сказал Рой. — Я ничего не знаю о ее происхождении. Никто другой в группе тоже ничего не знал. — Я случайно увидела шрам от пореза у нее на руке… — сказала Чарли. — Мне просто кажется, что это неспроста — она побывала в трудной ситуации, и это, вероятно, имеет значение. — Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу, — пожал плечами Рой. — А я и не утверждаю, что имеет, — откликнулась Чарли. — Но еще раз поговорить с ней не помешает. Могу взять это на себя. Шарлотта предложила встретиться в кафе «Король Креол» в Хаге. Местечко полностью соответствовало своему названию — здесь все было посвящено Элвису. Шарлотта заказала кофе для них обеих. Чарли отхлебнула глоток, оглядывая заставленное мебелью помещение — куда бы она ни бросила взгляд, отовсюду на нее глядел Элвис. — Люблю это место, — сказала Шарлотта. — И народу здесь обычно немного, так что можно спокойно поговорить. Она тоже отпила глоток кофе и тихо выругалась, пролив немного себе на джемпер. Чарли следила за ее нервными движениями. — Как вы себя чувствуете? — спросила она. — Отвратительно, если честно, — ответила Шарлотта. — Ужасные дни, и конца не видно. Такое ощущение, словно уже вечность прошла с того момента, как она пропала, и как будто уже… — она опустила глаза, — как будто уже все потеряно. — Нет, — ответила Чарли. — Откуда вы знаете? — Я должна так думать. Никогда не простила бы себе самой, если бы не сделала все, чтобы найти ее, — сказала Чарли. Встретившись глазами с Шарлоттой, она попыталась призвать ее к таким же чувствам. — Я почти не спала с тех пор, как она пропала, — призналась Шарлотта. — В голове крутятся одни и те же мысли, и ни к чему не приходишь. Чарли кивнула. — Вы ведь приехали сюда из Стокгольма? — начала она и отметила, как изменилось выражение лица Шарлотты. — Да, а почему вы спрашиваете? — Просто пытаюсь составить представление обо всем. Может быть, расскажете немного о своем прошлом? — Не понимаю, почему… — пробормотала Шарлотта. Она откинулась назад, словно пытаясь отодвинуться от Чарли и этой темы. — Вам кто-то что-то про меня наговорил? — Это имеет какое-то значение? — Просто иногда кажется… ну, наверное, у меня легкая паранойя. Шарлотта взяла со стола бумажную салфетку и сложила ее пополам. — Больше всего на свете мне хотелось бы забыть свою прежнюю жизнь, но это трудно, когда кто-то или что-то постоянно напоминает мне о ней. — Никто не пытается испортить вам жизнь, и все, что вы скажете, останется в полицейском кругу, — заверила ее Чарли. «Если, конечно, ты не сделала что-нибудь с Беатрис», — подумала она про себя. Шарлотта понизила голос, то и дело тревожно оглядываясь по сторонам. — Я употребляла наркотики, — сказала она. — Все началось еще в подростковые годы, — продолжала она, — потому что… от них мне становилось хорошо. Поначалу — только по выходным, я покуривала травку и иногда принимала амфетамин. Всегда кажется, что сможешь удержаться на этом уровне, что ты не такой, как все, и… Ее рассказ прервала крашеная молодая блондинка, подошедшая к столу — та начала высоким голосом с надрывом выражать соболезнования по поводу того ужасного и невероятного, что произошло. Как там Фрида? Не может ли Шарлотта обнять ее от них? Все это просто кошмарный сон. «Одно клише на другом — правда, что еще можно сказать в такой ситуации? — подумала Чарли. — Что еще можно сделать, кроме того, что выразить соболезнования и констатировать, что мир сошел с ума и все люди сумасшедшие?» — О боже, — вздохнула Шарлотта, когда женщина удалилась к своему столику. — Теперь все резко стали их друзьями. Но так, наверное, и бывает в такой ситуации. О чем мы говорили? — Наркотики, — подсказала Чарли. — Вы думали, что вы не такая, как все… — Да — и, разумеется, я ошибалась, как ошибаются все. Горько то, что когда это понимаешь, уже обычно бывает поздно, ты уже застрял по уши в дерьме. А границы все время отодвигаются — поначалу думаешь, что никогда не будешь употреблять ничего крепче травы, потом — что никогда не будешь нюхать кокаин, никогда героин, и никогда не будешь колоться, но вот в один ужасный день ты сидишь в общественном туалете и разом нарушаешь все свои гребаные обещания… Чарли молча кивнула. Про то, как нарушаются обещания, данные самой себе, она знала слишком хорошо. — Тебя затягивает, — продолжала Шарлотта. — Эта тяга сильнее, чем любовь, чем стремление к жизни, чем все. Помнится, я даже жалела тех, кто не употребляет — сидят себе на работе или дома со своими скучными семьями. Их жизнь казалась мне такой… пустой. Она безрадостно рассмеялась. — Но я никогда не стану таким самодовольным «бывшим», из тех, которые бьют себя в грудь и чувствуют свое превосходство над теми, кто не сумел с этим порвать. Чаще всего тут чистое везение. Думаю, меня бы сегодня и на свете не было, если бы не Густав. — Густав? — Да. Он взял меня на работу администратором в одну из своих компаний. Я была чистой больше полугода и близка к тому, чтобы снова провалиться в яму, потому что оказалось трудно приспособиться к жизни без наркоты. Но потом я встретила Густава, и он предложил мне работу. — Как это вышло? Я хочу сказать — вы что, просто столкнулись на улице? — Он приезжал в Стокгольм, и мы с ним познакомились через… через общих друзей. Имеет значение, как именно мы встретились? Чарли покачала головой, подумав про себя, насколько маловероятно, чтобы успешный бизнесмен и молодая наркоманка имели общих друзей — если речь шла не о наркотиках или сексе. — Как бы там ни было, я сказала ему, что мне надоел Стокгольм, — продолжала Шарлотта, — что я хотела бы начать жизнь на новом месте, и тогда он предложил мне работу и жилье. — Как… мило, — проговорила Чарли. — Таким образом я познакомилась с Давидом, — она отпила еще глоток кофе. — Вот вам моя история. Прямо сказка про Золушку, правда? Чарли кивнула. — Мне хотелось бы попросить вас не обсуждать это с Давидом, — сказала Шарлотта. — Он не знает, и большинство в моем окружении не знают — мне хотелось бы, чтобы все так и оставалось. — Так Давид совсем ничего не знает? — Знает, но я рассказала ему в таком ключе, как будто бы я… ну, употребляла иногда на вечеринках. Ни он, ни Густав не в курсе, насколько серьезно все было, но вы, похоже, все-таки это раскопали. — Как он отнесся бы, если бы узнал? — спросила Чарли. — Подозреваю, что не очень. Его заботит, чтобы все выглядело прилично, а я… я постаралась подстроиться и соответствовать. — Тяжело, наверное, — сказала Чарли. Шарлотта кивнула.