— Гм-гм, — прочистил горло патологоанатом и взглядом требовал объяснений. Интерн вскрикнул от неожиданности, быстренько накрыв простыней труп. — Фух! — выдохнул он с облегчением, когда обернувшись понял, кто делал “гм-гм”. — Сан Саныч, я чуть не обосрался, вы так больше не делайте. — Угу, — промычал тот и задвинул тело в холодильник. — Петя, ты случайно не из этих извращенцев? — В смысле, некрофил?! — Петя негодовал. — Да как вы такое могли подумать?! — Ну-ну, — Сан Саныч, вообще, мало думал о живых. — Просто утром слышал новости про вторую жертву маньяка! Вот интересно стало, — оправдался интерн. — Чего? — в свою очередь возмутился Сан Саныч. — Какой маньяк? Они там подурели все! Кто им сказал такое? — Не знаю, кто сказал, но весь город на ушах! Интернет взорвался! Патологоанатом задумался: а что вполне мог быть и маньяк; обе девушки молодые, первую убили — это несомненно, а вот вторая — определить трудно. Виталий Егорович пыхтел и пыжился в кабинете полковника, всячески пытаясь оправдаться и доказать, что никакого маньяка и в помине не существует. — Товарищ полковник, ну какой маньяк? Это бред! Кто-то ляпнул не подумав и пожалуйста — город с ума сходит. Первую убил ревнивый любовник, а вторая бухала, наркоманила, курила, следовательно депрессия — следовательно суицид. Стажер Валюшкина робко подняла руку. — Говори, — дал добро полковник. Совсем юное создание терялось в мужском коллективе. Настоящая недотрога, замкнутая и необщительная Валюшкина два слова не могла связать и постоянно тупила. — Извините, обе девушки перед смертью имели п-п-п-п… — она начала заикаться, не закончив предложение. На нее уставились насмешливые глаза коллег. Мужчины ну никак не хотели воспринимать всерьез вечно блеющую бессвязную ахинею особу. Что овечка на пастбище среди стаи волков. В общем-то, так ее и прозвали — овечка. Панин махнул рукой, мол молчала бы пигалица. Полковник задумался, но ненадолго, всё же доводы лучшего работника отдела выглядели убедительнее, чем “п-п-п” какой-то пигалицы. Да и правда, какой к черту маньяк в их тихом спокойном городке с поэтичным названием Громово? На этом совещание закончилось. — Виталий Егорович, продолжайте отрабатывать версию суицида. Всем спасибо, все свободны. Довольный Панин вышел из кабинета и тут же закурил. Осталось лишь вразумить наглых журналюг и дело закрыто. Валюшкина переминалась с ноги на ногу, не решалась подойти к начальнику и высказать всё, что думает о его умственных способностях. — Виталигорыч, — сумбурно пролепетала она. Мужчина прислушался, будто кто-то звал, а может показалось; он пожал плечами и неспешно затянулся. — Товарищ капитан, — более внятно обратилась к нему стажерка. — А? — смерил начальник презрительным взглядом. — Товарищ капитан, у нас же есть показания подруги покойной: к девушке должен был прийти мужчина, и первая девушка тоже ушла с мужчиной… — И что? — перебил ее не дослушав Панин. — Ну как же? Может опросить соседей? Панин прожигал ее насквозь гневным взглядом, чувствуя как подкатывает волна раздражения. Валюшкина нервно теребила пуговицу на рубашке, стараясь не смотреть капитану в глаза. — Слушай, — брезгливо поморщился Виталий Егорович, — как там тебя, тебе заняться больше нечем? Я по-моему, тебе утром поручил кражу из супермаркета! Ты нашла бабку воровку? Стажерка не знала, что ответить, поражаясь абсурдности дела: неужели надо привлечь к уголовной ответственности старушку, не заплатившую за гречку? — Чего ты выперлась? — продолжал гнобить подчиненную капитан. — Чего ты лезешь? Бе-бе-бе, — передразнил он девушку, — разговаривать связно научись! Лезет она! “П-п-п”! Троит что ли?! Валюшкина едва сдерживала слезы, принимала всё сказанное близко к сердцу. Работа в полиции действительно оказалось очень сложной, правду ей говорила мама — это не место для хрупких натур. — Иди отсюда! — рявкнул Панин, заметив слезы на глазах стажерки. Девушка понуро опустив голову, исполнила веление и поплелась в рабочий кабинет. Троица Сплетни про маньяка сходили на нет, перестали шептаться бабки у подъезда, высматривая в каждом подозрительном объекте убийцу молоденьких девочек. К концу недели страсти и вовсе поутихли. Самый ярый рупор правды — блогер Винт и тот умолк, получив “привет” из военкомата. Панин подушечками пальцев любовно протер свой портрет на доске почета. Он только что сдал отчет и полковник лично пожал ему руку, поблагодарив за хорошую работу. — Служу на благо народу! — отрапортовал капитан. — Вот! — указал полковник на него всем присутствующим. — Берите пример с Виталия Егоровича: самый высокий показатель в отделе, раскрываемость почти восемьдесят процентов. Панин смущенно улыбнулся и лукаво добавил: — Есть куда стремиться, товарищ полковник! В следующем квартале, обещаю девяносто девять! — Молодец! Полковник Брагин искренне восхищался работой капитана, для которого показатель также важнее всего. Важнее правды, фактов, человеческих судеб; высокий процент раскрываемости — это и есть суть работы офицера, на всё остальное можно смело закрыть глаза. Панина еще раз поздравили коллеги, совещание закончилось и он счастливый поскакал в курилку, где сам того не желая, стал свидетелем весьма любопытного разговора. Капитан Колмаков прижимал к стене вечно блеющую стажерку. “Вот это да!” — Виталий Егорович чуть не присел от неожиданности и вовремя юркнул за дверь, он страх как любил подобного рода интрижки; распускал сплетни и тихо посмеивался над коллегами, которые всячески пытались оправдаться. — Перестань меня преследовать! — бурно прошептал Колмаков. — Ты вчера был не дома! — Овечка смотрела на него снизу вверх, ни разу не скрывая своих глупых чувств. — Где ты был? Мужчина отскочил от нее, будто ошпарился. — Ты больная? Почему я должен перед тобой отчитываться? Ну переспали мы по пьяни, так что теперь? Алёна, хватит! У меня и без того куча проблем, ты еще лезешь с расспросами! — По пьяни? — изумилась девушка. Колмаков провел по коротко стриженным волосам, устав от навязчивого отношения коллеги. — Да, по пьяни! Всё это была ошибка, пойми! — Ошибка? Ты говорил, что я для тебя особенная, — напомнила ему Алёна. Панин в углу едва сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху, прикусил костяшку пальцев и увлеченно наблюдал. “Ай да Овечка! Ай да Колмаков!” Мужчина не знал как еще объяснить приставучей девушке, что между ними всё кончено. — Не звони мне, не пиши, не ходи следом! Ты поняла? Она загадочно молчала, затем влепила Колмакову пощечину. У Панина самого глаза на лоб полезли, какие страсти! Стажерка пулей вылетела из курилки, задев своего непосредственного начальника плечом, но даже не обернулась. Панин сделал вид, будто шел мимо и удивленно проводил ненормальную взглядом. — Чего это она? — ехидно посмеиваясь спросил он у Колмакова. — Не знаю, — буркнул тот в ответ, подавленный и расстроенный. — Хаха! — не сдержался Панин и захохотал в голос, хватаясь за живот. — Олег Валентинович, а? Наш пострел везде поспел?! Аха-ха-ха!!!! Его оглушительный смех разносился эхом по всему отделу, Колмаков злился, готовый заткнуть ему рот грязной пепельницей. — Пошел на*уй! — мужчина скрипел зубами от злости. Панин враз умолк. — Э? Аккуратнее с выражениями, — одернул он беснующегося коллегу.