Ромка несколько секунд колебался, потом встревожено спросил: – У тебя проблемы? Тебе угрожают? – Ну, не то чтобы, – туманно намекнула я, и тоскливо посмотрела в сторону. Ромку проняло. Придвинувшись ко мне, он тихо зашептал: – У одного из них на пальце была татуировка. На указательном. Плохо помню, что-то типа волка или медведя. Какая-то морда с оскаленными зубами. Я еще подумал: сделано красиво, ну, а потом мне этой самой рукой в глаз прилетело. – А лиц ты не видел? – уточнила я. Ромка нахмурился. – Они со спины подошли. Сразу бить начали, я согнулся, потом упал. Попытался встать, заметил, что все в темном и кепках. На одного только успел посмотреть – лицо было закрыто воротом ветровки. А вот руку разглядел. Я кивнула и принялась прощаться. – Спасибо тебе. Ты мне очень помог. Идя от Ромки домой, я напряженно размышляла. Татуировка – уже что-то, да еще и на пальце руки. Приметная, такую не скроешь. Но что мне это дает? Поняв, что ничего, я загрустила. Не бегать же мне по городу, разглядывая руки прохожих? Вернувшись домой, принялась собираться и позвонила Соньке, предупредив, что заеду на такси. К семи часам мы с ней, накрашенные и в платьях, зашли в спортивный клуб «Витязь». Народу было много – человек пятьдесят стояло в фойе, ожидая начала, а выступающие расположились в раздевалках. Написав Ваньке сообщение, что я на месте, мы с Сонькой отправились в просторный зал, и удобно устроились в первом ряду на скамье, чтобы лучше все видеть. Все выступление я вертела головой по сторонам. Драки мне не нравились, вид дерущихся парней не приводил в экстаз, и оживилась я, только когда Ванька вышел в ринг. Мы с Сонькой тут же завизжали в восторге, размахивая руками. Ванька нас заметил, улыбнулся и встал в стойку. Наши старания не прошли даром – Ванька одержал победу. Да и почти вся его команда. После соревнований он подошел к нам и пригласил отпраздновать сие событие вместе, мы с его тремя друзьями и еще двумя девушками отправились в ближайшее кафе. Устроившись за столиком, Сонька по-царски закинула ногу на ногу и насмешливо заявила: – Нет, ну ты посмотри. Ванька вокруг тебя так и вьется. – Он не вьется, а ведет себя как друг, – обиделась я. Ванька и в самом деле вел себя как настоящий рыцарь: по дороге заботливо держал под ручку, в кафе сделал за меня заказ и каждые десять минут справлялся о моем самочувствии. В принципе, он всегда себя так вел, так что удивляться было нечему. – Ну-ну, – закивала Сонька и заулыбалась. Улыбка у нее была ехидная, что мне категорически не понравилось, но спорить с подругой я не стала, так как почему-то в наших спорах она всегда выходила победителем. Через час я заскучала. Позвонил Игнат, спросил, где мы, я назвала адрес кафе и попросила приехать. Ваньку это огорчило, и расстроенной мины он не скрывал, что меня озадачило: может, и вправду Сонька права, и Иван на что-то надеется? Надо бы прояснить этот момент, пока не стало поздно. Пока я томилась в сомнениях, друзья Ваньки веселились, а две девицы, пришедшие с ними, хохотали и кидали влюбленные взгляды. Чужое счастье невесть почему меня раздражало, и я поспешно отвела глаза от самодовольных лиц Ванькиных друзей, смотря на стол. И тут мое внимание приковала одна деталь – один из товарищей нашего друга, Кирилл, держал бокал с пивом, и на указательном пальце я заметила татуировку. Сидел он далеко, в кафе было жуткое освещение, поэтому разглядеть я ее не смогла, и ткнула в бок Соньку. – Чего? – Слушай, у того парня, что в углу сидит, на пальце тату. Можешь аккуратно посмотреть, что там? Сонька вытаращила глаза и захлопала густыми ресницами. – Татуировку? Ты что, решила набить себе тату? – Не задавай глупых вопросов, конечно, нет. Если бы решила, ты первая узнала. Иди, посмотри, а? Сонька нахмурилась, но в просьбе не отказала. Встав, обогнула стол и присела к парочке, что-то им сказала. Очевидно, очень веселое, потому что Кирилл с девицей заржали, как кони. Сонька еще минуты три посидела с ними, улыбаясь, а потом вернулась ко мне. – Там то ли медведь, то ли бык, – с сомнением поделилась она. – Так бык или медведь? – Не разберешь. Вроде морда медведя, но рога тоже имеются. И зачем тебе это? – Потом расскажу. – А может, сейчас? – Не здесь, – мотнула я головой. На телефон пришло сообщение от Игната, и мы быстренько попрощались с Ванькой, выскользнув из бара. По пути я хранила молчание, пока Сонька с Игнатом о чем-то шутили. Болтовня мне не мешала, поскольку я усиленно размышляла: если этот Кирилл – тот самый тип, что избил Ромку, то как он может быть связан с Игнатом? Выходило, что никак. «Может, я ошиблась?», – растерянно думала я. «И это просто похожая татуировка, а тогда это был не Кирилл…». Но что-то мне подсказывало – таких совпадений не бывает. Высадив Соньку у дома, мы поехали ко мне. Игнат, если и заметил мое тревожное состояние, то сделал вид, что ничего не понимает. Поднявшись, мы скромно поужинали и легли на диване, включив какой-то фильм. Спустя полчаса Игнат уже уснул, а вот я отправляться в царство Морфея не спешила. Отправившись на кухню, заварила кофе и впервые пожалела, что не курю. Если принять как данность то, что Ромку избил Кирилл, то выходит… Попросил его Ванька. Они давние друзья, вместе долго ходят на борьбу. Кстати, остальные два парня тоже крепкие. Но зачем Ваньке избивать Тринина? Да еще и передавать это жуткое послание… Бред какой-то. Я уставилась в окно и загрустила. Сонька опять оказалась права. Если следовать ее логике, то Ванька питает на мой счет несбыточные надежды, и все эти года был трепетно влюблен в меня. Кстати, с Катей он начал встречаться примерно тогда, когда я сошлась с Лешей. О чем это говорит? Если он хотел быть со мной, и методично устранил сначала Ромку, а потом и Лешу… Стоп, но Колесникова он не устранял. Его отправили в Москву, и, как я подозревала, не без помощи Игната. А что, если Игнат попросил Егора помочь ему в этом деле, а тот, в свою очередь, обратился к брату? Всю ночь я проворочалась на диване, вздыхая и размышляя о своей нелегкой судьбе. Жила же себе спокойно восемнадцать лет, а тут на тебе… Неудивительно, что утром я проснулась с гудящей головой и мрачным настроением. Игнат обнаружился на кухне, жуя бутерброд. Устыдившись, что совсем забыла приготовить ему завтрак, я быстро заварила чай и уселась на табуретку напротив. Игнат взирал на мои метания с усмешкой, и наконец спросил: – В чем дело? Ты со вчерашнего дня сама не своя. – Я своя, – буркнула я. – Просто погода плохая. Мы дружно взглянули в окно: там светило солнце, птицы вовсю щебетали радостные песни. Игнат кивнул, и продолжил: – Это да, погода просто дерьмо. Может, скажешь, что случилось? – Ничего, – начала я злиться. – Все нормально. Повествовать ему о своих умозаключениях я не спешила. А вдруг ошиблась? Сейчас наговорю на Ваньку, да и Игнату опять достанется. Все же я не исключала той вероятности, что это Волков через Егора попросил Ваньку об услуге. Чтобы отвести подозрения, я решила выполнить обещание, данное Соньке. – Сонька переживает. – Из-за чего? – лениво взглянул на меня Игнат, оторвавшись от созерцания стены. – Из-за переноса свадьбы. Думает, что Егор ее разлюбил и скоро вышвырнет пинком под зад. – О Господи, – простонал Игнат, и рассмеялся. – Умеете же вы, женщины, усложнять себе жизнь. По поводу свадьбы – это я Егору посоветовал. Летом работы меньше будет, да и дела кое-какие решатся. Так что пусть не переживает. Егор влюбился, как пацан. – А ты? – вдруг спросила я. – Тоже влюбился? Взгляд Игната сделался хищным. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а потом он покачал головой и произнес: – Не надо играть со мной в эти игры, дорогая. У меня в этих делах опыта побольше, чем у тебя. – Не сомневаюсь, – съязвила я и отправилась мыть посуду, а Игнат – одеваться на работу. В прихожей мы долго целовались. Когда мой возлюбленный наконец отбыл в офис, я позвонила Соньке и обрадовала ее. – Вот и замечательно, – сказала Сонька. – Пойду, еще раз погляжу на свадебные платья. А ты что делать будешь? – Есть у меня кое-какое занятие, – вздохнула я. И спросила: – Ты, случайно, не знаешь, где живет Катя? – Случайно знаю, – ответила Сонька. – Скажешь? – Если объяснишь, зачем, то скажу, – начала вредничать подруга. Я в двух словах обрисовала ситуацию, и она охнула, тут же заныв: – Получается, у Ваньки крыша поехала? Что Егор подумает, если это правда? – Погоди ныть, – разозлилась я. – Может, он с подачи Егора это и сделал. Игнат вполне мог попросить друга разобраться с проблемой, а тот обратился к младшему брату, у которого имеются в друзьях крепкие и спортивные парни. Сонька помолчала, потом добавила: – Даже если и так… Ромка ведь наш одноклассник. Все вместе учились. Ванька у него каждую контрольную списывал. И после всего вот так просто согласился избить? Подобное вероломство тоже не укладывалось у меня в голове, но факты говорили сами за себя. Узнав адрес Кати, я попрощалась с подругой и отправилась одеваться. По сравнению с последними теплыми деньками погода сегодня не радовала: несмотря на яркое солнце и чистое голубое небо, на улице был жуткий мороз. Потеплее закутавшись в шарф, я вышла из дома, щуря глаза. Катя жила в пятиэтажном доме возле рынка. Миновав ряды с одеждой и прочей чепухой, я перешла дорогу и завернула за угол дома. Путь мой лежал к третьему подъезду, в сорок девятую квартиру. Вскоре я уже жала кнопку звонка, прислушиваясь к шуму за дверью. – Здравствуйте, – появившаяся на пороге миловидная женщина с косой растерянно посмотрела на меня. На кончике носа у нее виднелись очки в простенькой оправе, а в руках она держала книгу. Я машинально бросила взгляд на обложку: любовный роман. – Добрый день. Меня зовут Ева Родионова. Можно увидеть Катю? – А Кати нет. Я ее мама, – пояснила женщина. – Валерия Петровна. Дочь уехала в деревню, в Лукашино. – Ага, понятно, – кивнула я. – А как-то связаться с ней можно? У нее телефон выключен. – Там связь плохо ловит, – сообщила Валерия Петровна. – Но она мне утром звонила, от соседки. Сказала, что через неделю вернется. А что, что-нибудь случилось? – Нет, все в порядке. Просто мы должны были встретиться, а Катя так поспешно уехала. – Да, – закивала хозяйка. – Я сама удивилась. С работы пришла, а она вещи собирает. Говорит, хочет бабушку проведать. Я ее спрашиваю: а учеба как, в понедельник же на занятия, а она отмахнулась, мол, ничего страшного. Вот, как-то так.