— Сохраняй спокойствие. Ты сможешь не паниковать, ради меня, Амелия? Блю не стала дожидаться ответа и открыла багажник. Внутри оказалось свернутое большое одеяло. Я подошла поближе и поняла, что из одеяла торчат ботинки. Точнее, мужские ботинки размером не меньше сорок пятого. Я медленно повернула фонарик, чтобы увидеть голову, — на одеяле чернело огромное пятно крови. Рядом с телом лежала лопата. — Ты что, кого-то убила, Блю? Вопрос был глупый. — Очевидно, да, — ответила Блю таким тоном, будто я интересовалась, купила ли она молока. — Кого? — Амелия, позволь представить тебе моего мужа, Джека Рида. Жаль, что вы встретились при таких обстоятельствах. Пока мы с Блю тащили Джека в лес — настолько далеко, насколько хватит наших сил, — она выдала мне скупые сведения: Джек нашел Блю, пытался ее убить, но вместо этого погиб сам. Из ее уст все звучало просто, как сосчитать до трех. Джек узнал, что у Блю есть тетя, и нашел несколько писем, написанных до смерти Греты, с адресом ее дома, четко выведенным на конверте. Он поехал в Остин, по последнему известному адресу некой Греты Майлз. Покараулив у дома меньше суток, увидел свою жену. Вскоре после того, как я ушла в библиотеку, Джек постучал в ее дверь. Однако Блю заметила его еще на подъездной дорожке. Спрятав за поясом револьвер, пригласила Джека войти. Когда он вытащил нож, она выхватила ствол и повела его к своей машине. Засунуть тело в машину не так просто, да и разводить беспорядок в доме ей не хотелось, поэтому она выстелила брезентом багажник и попросила Джека самостоятельно в него залезть. Он подчинился. И Блю тут же его застрелила. Вот почему так много крови. — Если б мне велели забраться в багажник, выстеленный брезентом, я бы точно сопротивлялась, — сказала я. — Все равно что самой в гроб ложиться. — С дулом у виска человек может сделать что угодно, даже лечь в гроб, — ответила Блю. — Не поспоришь. В лесу пахло сосной, дубом и тем ароматом чистоты, который бывает только на природе. От Джека пахло батарейками на девять вольт. Блю первой принялась рыть могилу. Когда ее дыхание стало хриплым, а по лбу, несмотря на ночной холод, ручьями потек пот, я переняла эстафету, хотя и не осознавала тогда, что не обязана хоронить чужого мужа. На самом деле я понимала, что становлюсь соучастником убийства, но, учитывая предыдущие два трупа, еще одно обвинение казалось каплей в море. В тот момент я посчитала почти мудрым решение поехать назад в дом Блю и скрываться от наказания за то, чего я не совершала. Сначала шла мягкая глина. Потом копать стало тяжелее, и каждый раз приходилось давить на лопату всем весом. — Какой глубины должна быть яма? — спросила я. — На кладбищах делают около двух метров. Думаю, нам хватит и полутора. Похоже, Блю рыла могилу не впервые. Или много об этом размышляла. На подходящего размера яму у нас ушло два часа. Блю столкнула мужа в могилу. Одеяло слетело, открыв изувеченное лицо. Я отвела взгляд и постаралась сдержать рвотные позывы. — Извини. — Блю пожала плечами. Она лопатой накинула одеяло на голову трупа и начала закапывать яму. Вскоре над могилой вырос небольшой холмик. — Так не пойдет, — пробормотала Блю. Она побродила вокруг, собирая камни и мох, а затем выложила ими место упокоения Джека и с минуту осматривала результат своей работы. Или, может, она так отдавала усопшему дань уважения. — Прощай, Джек, — сказала Блю. — Извини, что все так закончилось. Сам виноват. Никогда не видела панихиды короче этой. Даже я нашла время, чтобы помянуть Фрэнка стаканчиком бурбона. Впрочем, я-то Фрэнка не убивала. Не уверена, уместно ли произносить надгробную речь о том, кого ты сам же и убил. Или, наоборот, в таком случае речь обязательна? Блю взяла лопату и пошла к машине. Я следовала за ней, освещая путь фонариком. По дороге домой мы сначала молчали. Мне хотелось верить, что Блю чувствовала зуд совести и мысленно искала способ почесаться. — Ну как ты? — спросила я. Не для того, чтобы завязать разговор или разрядить обстановку. Я задала вопрос, потому что до сих пор не научилась понимать Блю. Она не выглядела испуганной или виноватой. Просто застыла с меланхоличным выражением глаз, словно блуждая в каких-то мыслях. Ее лицо выражало невозмутимое спокойствие: ни одной хмурой морщинки, ни одной повисшей на ресницах слезы. Я не знала Джека и не убивала его, но я определенно чувствовала больше вины, чем Блю, хотя ее роль в произошедшем была куда масштабней моей. — Чувствую себя свободной, — честно ответила Блю. Я хмыкнула. По моему опыту, оставляя за собой труп, становишься намного менее свободной. — Мне больше не нужно убегать, — сказала она. — От Джека не нужно. Теперь, вероятно, придется бегать от полиции. — Вряд ли он кому-то проболтался, что поехал меня искать. А я, согласно плану моего драгоценного покойника, должна была умереть. Джек из тех людей, кто исчезает молча. Или находит того, кто поможет ему исчезнуть. — Неужели все так просто? — спросила я. — Конечно, нет, — ответила Блю. — Мне еще предстоит отмыть багажник от крови. А на это уйдет не один час. * * * 20 июля 2009 г. От кого: Джо Кому: Райан Ладно, признаю, вы все проделали огромную работу, чтобы никто про меня не узнал. Теперь можете считать, что никаких секретов не осталось. Хотя человеку вроде меня, то есть скучающему и живущему прошлым, не составляет труда найти разные веб-сайты и форумы, можно читать комментарий за комментарием, пока не доберешься до самых интригующих. Ты лежал в психиатрической клинике? Поэтому и не писал мне более полугода… Зачем скрывал? Я успокоилась, когда все узнала. Я, конечно, не радуюсь твоей болезни, но мысль о том, что даже ты иногда сам с собой не ладишь, меня слегка приободряет. Подробностей о своем гнезде кукушки можешь не рассказывать. Однако и скрывать ничего не нужно. Я бы, наверное, тоже там оказалась, будь моя жизнь менее напряженной. Бдительность держит в тонусе. У дикого зверя нет времени на меланхолию. Итак, в психушке ты докопался до корня своих проблем? Джо 14 августа 2009 г. От кого: Райан Кому: Джо Я там никому ничего не сказал. Ты ведь это хотела узнать? За полгода я почти ни слова не произнес, поэтому, вероятно, меня и держали так долго. Иногда хотелось выговориться. Врачи все равно обязаны хранить тайны пациентов. Но я не желал облегчать свою ношу. Да и ты мне этого не желаешь. 3 сентября 2009 г. От кого: Джо Кому: Райан Я изменилась, Райан. Ты не можешь знать, чего я тебе желаю. Хранить такие тайны чревато. Они всегда находят, как проявиться. В прошлом году Фрэнк отправил меня в церковь — думал, что мне нужна помощь священника. Мне снились кошмары, и его пугали мои крики среди ночи. И, что важнее, они прерывали его драгоценный сон. Поэтому я пошла к священнику, и тот предположил, что причина кошмаров — чувство вины. Наверное, решил, что я обманываю мужа, воруя деньги из кассы, например. Я сразу поняла: меня подозревают в мелких заурядных грешках домохозяйки. Его тон показался мне оскорбительным, и я покаялась. Не в самом преступлении, но в том, что к нему привело. Я вошла в кабинку; такие часто показывают в гангстерских фильмах, с решетчатой перегородкой. Тут же узнала отца Пола, однако сделала вид, будто мы только что не беседовали целый час. И началась моя псевдоисповедь. В юности, мол, я влюбилась в одного мальчика. А он меня отверг. Я пила, пила до беспамятства. Потом села в машину и поехала. Наверное, сказала я священнику, я потеряла сознание. Потому что следующее воспоминание — я в больнице. Мне объяснили: я попала в автомобильную аварию и выжила, а девочка, которая отбила у меня любимого, погибла. Священник спросил, наказана ли я за свое преступление. Я ответила, что наказана. Ты ведь согласен? Он велел мне прочесть десять раз «Богородицу» и двадцать раз «Отче наш». Я нашла молитвы в интернете и сделала, как мне сказали. Кошмары прекратились на несколько недель, а затем вернулись. Хотя, может, просто совпадение. Ты тоже попробуй. Вдруг и твоя душа получит несколько недель отдыха. Джо 30 сентября 2009 г. От кого: Райан