— Да, — сказала Робин. — Поддерживают ли они вас? Рады ли они тому, что вы исследуете свой духовный рост? — Они немного… Мне кажется, — сказала Робин, снова немного посмеявшись, — они думают, что я делаю это потому, что у меня депрессия. Из-за того, что свадьба отменилась. Моя сестра считает, что это немного странно. — А вы, вы считаете это странным? — Вовсе нет, — вызывающе сказала Робин. — Хорошо, — сказал Чжоу. — В настоящее время ваши родители и сестра рассматривают вас как объект своей плоти. Потребуется время, чтобы переориентироваться на более здоровую модель связи. — Теперь, — бодро сказал он, — вы можете выдержать двадцатичетырехчасовое голодание, но нам необходимо устранить дисбаланс ци. Эти настойки, — сказал он, поднимаясь на ноги, — очень эффективны. Все натуральные. Я сам их смешиваю. Он выбрал с полки три небольших коричневых флакона, налил Робин стакан воды, добавил в него по две капли из каждого флакона, разлил по стаканам и передал ей. Задумавшись, не опрометчиво ли пить то, состав чего ей неизвестен, но успокоившись тем, что его количество ничтожно мало, Робин допила до конца. — Хорошо, — сказал Чжоу, улыбаясь ей. — Теперь, если у вас возникают негативные мысли, вы знаете, что делать, да? У вас есть медитация с песнопениями и медитация с радостью. — Да, — улыбнулась Робин, — ставя пустой стакан на стол. — Ну что ж, значит, вы годитесь для поста, — сказал он тоном, не допускающим возражений. — Большое спасибо, — сказала Робин, вставая. — Могу я спросить, — она указала на деревянные домики, видневшиеся в окне кабинета, — что это такое? Мы не видели их во время нашей экскурсии. — Комнаты Уединения, — сказал Чжоу. — Но ими могут пользоваться только полноправные члены церкви. — О, понятно, — сказала Робин. Чжоу проводил ее до двери. Робин не удивилась, когда увидела, что Цзян ждет ее в коридоре. Она уже усвоила, что единственная допустимая причина, по которой ее можно оставить без присмотра, — это посещение туалета. — Сейчас время обеда, — сказал Цзян, когда они шли обратно через ферму. — Хорошо, — сказала Робин. — Завтра я буду поститься, лучше набраться сил. — Не говори так, — сурово сказал Цзян. — Не надо готовиться к посту, разве что духовно. — Прошу прощения. — сказала Робин нарочито трусливо. — Я не хотела… Я еще учусь. Когда они вышли во двор, то обнаружили, что он полон прихожан, направляющихся в столовую. Около бассейна Утонувшего Пророка образовалось некоторое столпотворение: люди ждали, чтобы попросить у нее благословения. — Вообще-то, — сказала Робин, обращаясь к Цзяну, — мне нужно забежать в туалет до обеда. Она ушла, не дождавшись его возражений, и направилась в женское общежитие, которое было безлюдным. Сходив в туалет, она поспешила к своей кровати. К ее удивлению, на подушке рядом с ночным дневником лежал второй предмет: очень старый, изъеденный экземпляр той же самой книги в мягкой обложке, которую она держала в руках. Открыв его, она увидела внутри вычурную надпись, сделанную от руки. За Дэнни, мученика-мистика, Моя надежда, мое вдохновение, мой сын. С любовью, папа Джей Робин вспомнила, что Дэнни Броклз настаивал на том, чтобы она вернула ему книгу, поэтому она положила свой экземпляр “Ответа” на кровать и взяла его, чтобы отнести на обед. Затем она опустилась на колени, достала из лифчика маленький камешек с двора и аккуратно положила его рядом с тремя другими, которые она спрятала между рамой кровати и матрасом. Она и без этого способа подсчета дней знала бы, что сегодня вторник, но она также знала, что если усталость и голод будут усиливаться, то проверка количества собранных камешков может стать единственным средством, позволяющим следить за проходящими днями. Глава 32 Превосходный человек настороже от того, что еще не видно, и начеку от того, что еще не слышно… И-Цзин или Книга Перемен Клайв Литтлджон вернулся на работу в среду. Страйк написал ему в девять часов, чтобы сообщить о своем желании встретиться с глазу на глаз в офисе, после того как оба передадут свои отдельные задания по наблюдению другим субподрядчикам. К сожалению, этот план не удался. В десять минут девятого, вскоре после того, как Страйк занял позицию возле многоэтажки братьев Фрэнк в Бекслихите, ему позвонил Барклай. — Ты на Фрэнках? — Да, — сказал Страйк. — Окей, ну, я подумал, тебе следует знать: это они оба, — сказал Барклай. — Не только младший. Я просмотрел фотографии, сделанные вчера вечером возле ее дома, и оказалось, что именно старший скрывался там в полночь. Они вместе. Пара долбаных уродов. — Дерьмо, — сказал Страйк. Они только что взяли на себя еще одно дело о возможной супружеской неверности, поэтому новость о том, что им потребуется вдвое больше людей для работы с Фрэнками, была нежелательной. — У тебя сегодня выходной, да? — сказал Страйк. — Да, — сказал Барклай. — Дэв занимается новой женой-изменщицей, а Мидж пытается разговорить ту работницу секс-индустрии, которую ты сфотографировал, когда она говорила с Бигфутом. — Хорошо, — сказал Страйк, ненадолго задумавшись, но отказавшись от идеи попросить Барклая отказаться от своего выходного дня, — спасибо, что сообщил мне об этом. Я изучу график, посмотрим, как мы сможем держать обоих под наблюдением в дальнейшем. Сразу же после того как Барклай повесил трубку, Страйк получил сообщение от Литтлджона, в котором говорилось, что Бигфут, который редко бывал в своем офисе, решил сегодня съездить в компанию в Бишоп-Стортфорд, которая находилась в сорока милях от того места, где сейчас стоял Страйк. Как ни хотелось Страйку посмотреть в лицо Литтлджону, когда он спросит его об отсутствии в его резюме фирмы Паттерсон Инк, он решил, что быстрее и чище всего будет сделать это по телефону, и перезвонил Литтлджону. — Привет, — ответил Литтлджон. — Забудь о встрече в час, — сказал ему Страйк. — Мы можем поговорить сейчас. Я хотел спросить тебя, почему ты не сказал мне, что работал на Митча Паттерсона в течение трех месяцев, прежде чем пришел ко мне. Немедленной реакцией на эти слова было молчание. Страйк ждал, наблюдая за окнами Франков. — Кто тебе это сказал? — спросил наконец Литтлджон. — Неважно, кто мне сказал. Это правда? Повисла еще большая пауза. — Да, — сказал наконец Литтлджон. — Не скажешь, почему ты не упомянул об этом? Третья длинная пауза не укрепила самообладания Страйка. — Слушай… — Я понял, что к чему, — сказал Литтлджон. — И что ты понял? — Паттерсон меня недолюбливал. — Почему? — Не знаю, — сказал Литтлджон. — Ты облажался? — Нет… Не сошлись характерами, — сказал Литтлджон. Но у тебя, блядь, нет никакого характера. — Была ссора, да? — Нет, — сказал Литтлджон. — Он просто сказал мне, что я ему больше не нужен. Страйк был уверен, что ему что-то недоговаривают. — Есть еще одна вещь, — сказал он. — Что ты делал в офисе в пасхальный понедельник? — Квитанции, — сказал Литтлджон. — Пат не работала. Был государственный праздник. Никого не должно было быть в офисе. — Я забыл, — сказал Литтлджон. Страйк стоял, прижав телефон к уху, и размышлял. Интуиция предупреждала, но мозг напоминал, что без Литтлджона они не смогут охватить все текущие дела.