Он спускается в подвал. Медленно. Твою мать. Миа лихорадочно огляделась, но спрятаться было негде, убежать тоже нельзя — окон нет. Она в ловушке, единственный выход — через дверь, в которую она вошла. Дверная ручка медленно опустилась, внезапно в лицо ударил яркий свет и раздался мрачный хриплый голос. — Кто ты такая, черт бы тебя побрал? Миа прикрыла глаза руками, свет фонаря ослепил ее. — Извините, видимо, я ошиблась адресом. Он подошел ближе. — Да ладно? Тебя Боромир прислал? — Что? — Выворачивай карманы. — Хорошо-хорошо, спокойно. Миа опустила руки, свет резал глаза. Выворачивая карманы спортивной куртки, она слишком поздно поняла, зачем он заставил ее это сделать. Бита просвистела в воздухе. Он обвел ее вокруг пальца. Обманом заставил убрать с головы защиту. — Передавай ему привет. Миа едва успела вытащить из карманов руки и, издав крик отчаяния, подняла их перед собой, как ее настиг первый удар. 63 Мунк стоял на веранде, держа телефон у уха. На линии Людвиг Грёнли. Мунку страшно хотелось курить, но он так и не понял, куда можно выбросить окурок. Тут еще чище, чем в доме. Сад был похож на сад королевы Англии, даже скатерть на столе под зонтиком была свежевыглаженная. Он убрал пачку обратно в карман, когда Людвиг вернулся на связь. — Нет, не нахожу. — Значит, его смерть не зарегистрирована? — Нет. Нигде. По моим данным он жив-живехонек. Рогер Лёренскуг, дата рождения восемнадцатое марта тысяча девятьсот семьдесят третьего. Адрес Хельге Суллисвей, 3, Оппсал. — Да, мы здесь и находимся. Может, это какая-то ошибка? — В смысле? — В системе. — Это, конечно, возможно, но на моей памяти такого никогда не было… — Ладно, — вздохнул Мунк. — Разберись с этим. Даже если тебе самому придется ехать искать свидетельство о смерти в архиве. Если парень жив, сообщи мне немедленно, ладно? — Но он же жив, — осторожно заметил Грёнли. — Хочу узнать, есть ли где-то ошибка. Может, это судмедэксперты. Или при заполнении бумаг. Самоубийство, шесть месяцев назад, по этому адресу. Ладно? — Хорошо, — сказал Людвиг и отключился. Мунк все же достал сигарету из пачки и засунул в рот. Заглянул в гостиную, там сидели Фредрик с блокнотом и на диване напротив — девушка. Достав зажигалку из кармана, Холгер бросил взгляд на телефон, чтобы удостовериться, что он все еще на беззвучном режиме. Мунку постоянно звонили, и он побеспокоился о том, чтобы Наталие ничего не отвлекало. Миа несколько раз звонила и отправила СМС. Мунк как раз собирался прочитать его, как пришло новое. Какого хрена… Я заперта в подвале. Он дома. Приезжай. Мунк рванул дверь. — Мне надо бежать. Фредрик и Наталие посмотрели на него выпученными глазами, но он не обратил на них внимания, мигом спустившись с лестницы, даже не вспомнив, что шагает прямо в волчьи пасти этой стаи фотографов, журналистов и прочих. В подвале? Тихо выругавшись, он со всех ног кинулся бежать по траве. Вот упрямая, я же четко сказал ей не заходить в дом… Кругом объективы и микрофоны. — Мунк! — Вы поймали подозреваемого? Отмахнувшись от них, он бросился за руль. Включил мигалку, поставил ее на крышу и втопил педаль газа. Журналисты тут же заметались и, разбежавшись по машинам, поехали за ним. Черт, черт. Он нажал на тормоз. Перед ним со скоростью улитки переходила дорогу старушка с собакой. — Отойдите! Он стукнул по рулю, посигналил и обогнул ее. Тихо, Холгер, спокойно. Жилой район. По пятам вся армия журналистов. Он снова затормозил — три ребенка на велосипедах, он посигналил им, свернул на тротуар и бросился на улицу Хокона Тветера, пытаясь вспомнить, какой дорогой ехал сюда. Скёйеносен. Вниз к Эстеншёвейен. Надо доехать до самого Брюнсентере? На шоссе Е6? А потом наверх около станции метро Манглерюд? Или есть прямая дорога? Думай, Холгер. Думай. Он взял рацию и, запыхавшись, крикнул в микрофон — опять пришлось резко затормозить, снова пенсионер на переходе, на этот раз мужчина. Мунк лихорадочно замахал ему руками. — Диспетчерская. — Фокстрот тринадцать, это Мунк. Мне срочно нужно подкрепление. — О’кей, тринадцать, где вы?