Шел тысяча девятьсот пятьдесят восьмой год. На вилле было полно молодежи; на веранде горел приглушенный свет, и оркестр играл популярные мелодии. Майкл был настоящей душой общества. Окрыленный своими успехами, он преисполнился решимости добиться в жизни всего. Грациелла с улыбкой наблюдала за танцующей молодежью и в какой-то момент взглянула на мужа. Он сиял от гордости за сына, не скрывая своего обожания. Его сын, сын Роберто Лучано, станет самым знаменитым адвокатом в Нью-Йорке. Он мог бы представить его себе и президентом Америки. Майкл всегда старался быть на виду, и не только дома, но и в школе на Сицилии, в Риме и даже в Нью-Йорке, где он учился в военной академии на Лонг-Айленде. Конечно, он не чувствовал себя там так привольно, как на родине, но светловолосого голубоглазого юношу повсюду считали коренным американцем. Если и были у него недостатки, то только два – щедрость и великодушие. Благодаря своей открытости он снискал дружбу сверстников и любовь девушек. Майкл флиртовал с ними, но сознательно избегал более серьезных отношений. Его любовные похождения проходили в основном в Америке, в свободной студенческой среде. Майкл превыше всего ценил и любил эту свободу. Роберто смотрел, как Грациелла танцует с сыном. Они были очень похожи, хотя Майкл возвышался над ней как скала. Когда музыка стихла, он наклонился и поцеловал мать. Грациелла всеми силами старалась не делать различия между детьми, но Майкл завоевал ее душу, как когда-то это сделал его отец. Она называла его ангелом, хотя он им отнюдь не являлся. Напротив, он часто поражал ее своим бесстрашием и неукротимостью нрава. * * * В ночь накануне отъезда Майкла на вилле было необычно тихо. Семья разошлась по своим комнатам, и каждый думал о том, что ждет старшего сына Лучано. Сам Майкл не мог заснуть до рассвета. Он долго ворочался в кровати и наконец уселся на подоконник и стал смотреть на небо. Он думал о девушке, которую ему так хотелось бы пригласить на вечеринку. Ее звали София Висконти. Он увидел ее в местном кафе, когда зашел туда с компанией друзей. Она убирала со столов посуду и складывала ее на поднос, после чего протирала столы тряпкой. Девушка казалась совсем юной, ее хрупкая фигура, облаченная в дешевое коричневое платье, сгибалась под тяжестью грязной посуды. На ногах у нее были драные шлепанцы, а лодыжки покрывал густой слой пыли. Ее руки покраснели и распухли от горячей воды, в которой она мыла посуду. Девушка держалась замкнуто и отстраненно, вероятно, из-за природной скромности. В ней не было ничего примечательного, и Майкл не обратил бы на нее внимания, если бы не маленькое происшествие. Она несла поднос с посудой в мойку, пробираясь между столиков, и какой-то шалопай выставил в проход ногу. Девушка споткнулась, потеряла равновесие и упала, выронив поднос. Посуда разбилась, а молодая пара, сидевшая за ближайшим столиком, была забрызгана кофейной гущей с головы до ног. Юный мерзавец сделал попытку извиниться, утверждая, что это произошло нечаянно, но рожа у него была при этом глумливая. Через минуту он вместе со своими дружками вышел из кафе и направился к стоянке, где были припаркованы их автомобили. С криками и смехом вся компания укатила. Этот инцидент не остался не замеченным Майклом, который подошел к кассе, чтобы расплатиться, но тут дверь кухни распахнулась, и к стойке вышла девушка. Не поднимая глаз, она выбила чек и открыла ящик кассы. Когда она наконец вскинула на него глаза и протянула руку, чтобы взять у него деньги, в ее взгляде читался вызов. Она была похожа на обиженную маленькую девочку, и Майкл невольно улыбнулся ей. Она замерла от удивления и растерянно огляделась, словно желая выяснить, кому это он улыбается. Только затем ее губы слегка дрогнули в застенчивой улыбке. По ее лицу блуждала тень недоверия, а на щеках появились очаровательные ямочки. Несколько минут спустя Майкл стоял со своими друзьями возле кафе и заметил, как девушка вышла через заднюю дверь. На ней не было ни шали, ни жакета. В руках она держала розовую пластиковую сумочку. Девушка плакала и даже не пыталась утереть слезы, которые потоками текли по ее щекам. Она заспешила вниз по улице, но неожиданно остановилась, уткнулась в стену дома и зарыдала в голос. Когда он подошел к ней и положил руки ей на плечи, она вздрогнула и испуганно сжалась. – Почему ты так рыдаешь? Не хочешь рассказать? Тебя обидел тот парень из кафе? Она прикусила губу, отрицательно покачала головой и лишь тогда обернулась к нему. – Я должна заплатить за разбитую посуду, – ответила она, не поднимая головы. – Я не виновата, но хозяин заставляет меня платить. Майкл удивился, услышав ее голос. Он был хриплый, грудной и очень низкий, голос взрослой женщины, а не девчонки. – Меня зовут Майкл. Хочешь, я провожу тебя? Она бросила на него взгляд и улыбнулась. На щеках на миг появились ямочки и тут же исчезли. – Меня зовут София. София Висконти. – Она произнесла свое имя немного нараспев и с большой гордостью. Они пошли рядом по улице, но вскоре она остановилась и сказала, что будет нехорошо, если их увидят вдвоем. София протянула ему руку, имея в виду, что Майкл пожмет ее, но он склонился и поцеловал ее. Она отдернула руку, словно обжегшись, и Майкл рассмеялся. Однако лицо девушки было серьезно. * * * Он увидел ее снова, когда зашел к хозяину кафе, чтобы уладить дело с разбитой посудой. Она протерла столик, за которым сидел Майкл, и смущенно прошептала слова благодарности. Он подождал ее после работы, и они снова прошлись вместе по улице, на этот раз чуть дольше. Потом София попросила его уйти. Ему удалось выяснить, что она живет с овдовевшей матерью, страдающей эмфиземой. Софии пришлось бросить школу два года назад, чтобы помогать матери. Ей недавно исполнилось пятнадцать. Когда они простились, Майкл сделал несколько шагов, но внезапно остановился и окликнул ее: – Знаешь большой фруктовый сад около гаража? Может быть, в воскресенье мы встретимся с тобой там в три? Она быстро взглянула на него и ничего не ответила. Майкл не понял, согласна она или нет, но решил пойти на встречу. Майкл сидел на стене фруктового сада и жевал травинку, щурясь на солнце. Он заметил ее за четверть мили. София ехала по дороге на велосипеде. Он встал на стене в полный рост и помахал ей рукой. Когда София отняла одну руку от руля, чтобы помахать ему в ответ, велосипедное колесо налетело на камень, и она упала в пыль. Майкл пробежал по стене и спрыгнул возле того места, где на дороге лежала София под тяжестью своего велосипеда. Он испугался, решив, что она серьезно поранилась, но девушка закрыла лицо руками и прыснула. Через миг она уже смеялась в голос. – Я всегда падаю так некстати, всегда… Она содрала коленки, и Майкл намочил носовой платок в колодце и промыл царапины. На ней было цветное старенькое платьице, а только что вымытые и тщательно причесанные волосы стягивала розовая выцветшая лента. Густые иссиня-черные волосы струились по ее плечам и сверкали на солнце. И вдруг Майкл подумал о том, что никогда в жизни не видел девушки прекраснее. Фруктовый сад стал местом их тайных свиданий. Майкл часто собирал для нее букеты полевых цветов, а однажды принес шоколадные конфеты. Он с умилением наблюдал за тем, с каким удовольствием она их ела, прижав к груди коробку. Она отказалась поделиться с ним и смеялась теперь уже знакомым ему хрипловатым смехом, когда он гонялся за ней среди деревьев. Поймав ее и крепко сжав в объятиях, он потребовал один-единственный поцелуй в обмен на конфету. Прижав ее к стволу дерева и взяв за обе руки, он подтрунивал над ней, и София наконец уступила. Она закрыла глаза и подставила ему губы. Они поцеловались нежно, как юные невинные влюбленные. Когда он открыл глаза, София пристально смотрела на него. Она обвила его шею обеими руками и прижалась головой к его груди. Запах ее волос и ощущение тела вызвали в нем дрожь и заставили его сердце учащенно забиться. – У тебя глаза сияют, словно драгоценные камни, Майкл. Они голубые и чистые, как алмазы. Она провела кончиками пальцев по его щеке, и ему показалось, что земля уходит у него из-под ног… Потрясенный этим ощущением, он несколько раз повторил ее имя: – София… София… Она проворно умчалась прочь от него. Смуглые ноги легко несли ее по саду. Она влезла на стену и встала, уперев кулаки в бока. – Мне пора идти, мама будет беспокоиться, – сказала она, глядя на него сверху вниз. После минутной паузы она склонила голову набок и спросила, не хочет ли он зайти к ним с мамой на чашку чая в следующее воскресенье. Майкл задумался: он понимал, что это означает. Если он примет приглашение, мать Софии решит, что он ухаживает за ее дочерью, а это естественным образом ведет к браку. Она заметила сомнение в его глазах и, соскочив со стены, бросилась к своему велосипеду. Когда он влез на стену, она уже быстро крутила педали, стремительно удаляясь по пыльной дороге. Он долго смотрел ей вслед, пока она не превратилась в маленькую черную точку на горизонте. Майкл держался подальше от кафе в течение двух недель. Ему хотелось увидеть ее, но он не имел намерения на ней жениться. София занимала все его мысли, и он приходил во фруктовый сад каждое воскресенье в надежде встретить ее. Но тщетно. И вот он ждал ее неподалеку от кафе возле «стены плача». София уже знала, кто такой Майкл, и когда она сообщила матери, что он, возможно, зайдет на чашку чая, это вызвало у нее сильнейший приступ астмы. Как они могут принимать сына дона в своей жалкой каморке! София успокоила мать и предложила им встретиться в кафе. Она стыдилась своего дома не меньше, чем мать, и мечтала когда-нибудь устроиться поприличнее. Она мечтала также о том, чтобы выйти замуж за Лучано: тогда о мытье посуды за жалкие гроши можно будет позабыть. София попыталась пройти мимо Майкла, сделав вид, что не замечает его, но он удержал ее за руку. Она вырвалась и, вспыхнув как маков цвет, повернулась к нему: – Я не слишком хороша для тебя, Майкл Лучано? Ты меня стыдишься? Тогда оставь меня в покое, понятно? Я порядочная девушка и не позволю играть с собой в грязные игры. Ты не уважаешь меня. – София, я уважаю тебя, поверь мне. Однако я не могу предложить тебе руку и сердце. Пока не могу. – Тогда нечего ходить за мной и подкарауливать по углам, – ответила она, тряхнув головой и сердито прищурившись. – Я скоро уезжаю. Возможно, на целых два года. Как я могу знать, что мы будем чувствовать по отношению друг к другу, когда я вернусь? – Ты уезжаешь? – с замиранием сердца переспросила она. – Да. Я собирался сказать тебе раньше. Я хотел бы встретиться с твоей матерью, сделать все как положено, но пойми… я не могу. Но я люблю тебя и… вот, смотри, это тебе. Он вытащил маленькую коробочку. Она придвинулась ближе и потрогала замшевую поверхность, прежде чем открыла коробочку и нашла там медальон в форме сердца на золотой цепочке. – А ты покатаешь меня в своей машине? – Конечно. Она там, в конце улицы. София впервые оказалась в его машине, и лицо ее сияло гордостью. Его «феррари» промчался по городским улицам, предместьям и остановился только у фруктового сада. Они страстно целовали друг друга, но София не позволила ему расстегнуть ее платье и дотронуться до себя. Она отвечала на его ласки и расплакалась, когда Майкл, в ярости стукнув кулаком по рулю, спросил, почему она отталкивает его. – Потому что я не принадлежу тебе, – дрогнувшим голосом ответила она. – Я не твоя, и если ты думаешь, что можешь купить меня своим медальоном, то глубоко заблуждаешься. Он выхватил у нее из рук медальон и швырнул его в канаву, после чего надавил на педаль газа как одержимый. Машина остановилась возле кафе. Он перегнулся через ее колени и открыл дверцу. Она выскочила из машины, захлопнула за собой дверь и быстрым шагом пошла по улице. Он развернулся и умчался прочь. София понимала, что Майкл никогда не женится на ней, что он никогда не имел такого намерения. Поздно вечером она села на свой велосипед и поехала к фруктовому саду. Ей пришлось потрудиться, прежде чем она нашла медальон. Около полуночи она вернулась в свою жалкую каморку, в которой раздавалось болезненное дыхание матери. И теперь, в ночь накануне отъезда в Америку, Майкл думал о том, как жестоко поступил по отношению к Софии. Он взял перо и бумагу, решив написать ей, но передумал. Вместо этого он вылез в окно и пошел на задний двор. Охранник заметил его, но Майкл прижал палец к губам, призывая его к молчанию. – Я собираюсь улизнуть ненадолго. У вас, случайно, нет велосипеда? Я не хочу брать машину и будить родителей. Он направился в тот район, где жила София, и оставил велосипед в аллее возле огромного многоквартирного дома, в котором они с матерью снимали жилье. Поднявшись по каменным ступеням, он прошел по длинному коридору взад-вперед, пока не убедился, что попал в нужное место. Только после этого он осторожно постучал в окно. София открыла окно и сделала ему знак молчать. Через минуту она вылезла наружу, натягивая платье поверх сорочки, и обняла его за шею. – Поедем прокатимся на велосипеде на прощание? – предложил он. Они на цыпочках добрались до сарая, где она держала свой велосипед, и вместе отправились по дороге к фруктовому саду. Она была несказанно счастлива и не могла сдержать радостного смеха, когда они выехали, держась за руки, за город. Они оставили велосипеды возле стены. София дрожала от холода: она была босиком и легко одета. Майкл расстелил на земле свой пиджак, чтобы они могли сесть. София понимала, что должно произойти и что это сумасшествие, но не могла отказаться от этого. Она слишком сильно любила его и мечтала о нем. – Я согрею тебя, – сказал Майкл и обнял ее. Они лежали в объятиях друг друга, и он с жаром говорил о том, как любит ее, как скучает без нее. А она молча улыбнулась и достала из-за ворота медальон, который висел у нее на шее. – Смотри! Я вернулась за ним… Он был так тронут ее поступком, что у нее перехватило дыхание от того, с какой силой он притиснул ее к себе. Но ей это понравилось. – Ты можешь…