– Ну и что было дальше? Тереза улыбнулась и водрузила на нос очки. – Я считала, что меня унизили, и страшно рассердилась. – И что же заставило тебя передумать? – Страх. Мой отец был просто в ужасе и не скрывал этого. Он был простым человеком и не мог взять в толк, почему дон Роберто вообще нами заинтересовался, пришел к нам домой да еще и попросил в жены своему сыну его дочь, которую он с женой уже отчаялся когда-нибудь выдать замуж. Поэтому я согласилась встретиться с сыном дона Роберто. На следующий день пришел сам Альфредо. Не знаю, на что я рассчитывала, может, надеялась как-нибудь потянуть время… Вся эта история казалась каким-то безумием… – Продолжай, мама. – Впервые увидев Альфредо, я подумала, что мне еще не доводилось встречать такого красивого парня. По-моему, наша ситуация смущала его еще больше, чем меня. Я полюбила его с первого взгляда. Тогда я уже стала бояться, что он даст мне от ворот поворот. Я так боялась, что была согласна на все. Я согласилась, чтобы свадьба состоялась через месяц и чтобы всем распоряжались Лучано. Когда я познакомилась с Грациеллой Лучано, то стала еще больше бояться, что наша свадьба с Альфредо не состоится. Я знала, что, по мнению синьоры Лучано, я недостаточно хороша для ее сына. – Он тебя любил? – Против воли в голосе Розы послышались нотки недоверия. – Да, Роза, любил. Однажды я спросила его напрямик, не раздумал ли он на мне жениться. Но как выяснилось, он сам испугался, что я передумала. В результате мы поженились. Тереза внезапно почувствовала, что устала и не хочет больше говорить. Она бросила полотенце в корзину для грязного белья. – Мои родители получили собственную пекарню и квартиру. Мама каждый день возносила молитвы за дона Роберто Лучано. Даже умирая, она благодарила его и молилась за его благополучие… Тереза вышла в коридор, Роза последовала за ней. – Эмилио говорил, что полюбил меня с первого взгляда. Помнишь, как мы приезжали на виллу «Ривера» прошлым летом? Тереза прижала пальцы к вискам, пытаясь унять пульсирующую боль в голове. – Как ты думаешь, мам, он бы женился на мне сам, если бы этого не пожелал дон Роберто? То есть я хочу сказать, твоим родителям он подарил пекарню… он говорил когда-нибудь, что даст вам за меня? – Роза, у меня разболелась голова, мне нужно пойти прилечь. – Если ты не хочешь говорить, я позвоню бабушке и спрошу у нее. – Ты этого не сделаешь. – Почему? Опасаешься, что я могу сказать не то и расстроить ее? Она может исключить тебя из завещания, ты этого боишься? Тереза решила, что с нее довольно. Устав ходить вокруг да около, она призналась: – Да, может быть. Грациелла держит бразды правления в своих руках, и, пока я не получу того, что мне причитается, ты не должна даже разговаривать с ней. Пусть ты ее внучка, ей ничего не стоит исключить тебя из завещания. – В подкрепление своих слов Тереза щелкнула пальцами. – Вот так, Роза, ей достаточно щелкнуть пальцами, и все сделано. И дону Роберто достаточно было только щелкнуть пальцами, как люди тотчас делали именно то, чего он от них хотел, будь то его сын, которому надлежало на мне жениться, или племянник, который должен был жениться на тебе… Полно, Роза, пора бы тебе уже и повзрослеть. Он всегда манипулировал людьми, а они с Грациеллой – два сапога пара. Если ты ей чем-нибудь не угодишь, мы ничего не получим. Может, сейчас тебе все равно, но это важно для меня, это все, что у меня осталось. – Тереза вздохнула: – Господи, Роза, видишь, до чего ты меня довела? Мне очень жаль, что пришлось все тебе выложить, прости меня. В темных глазах Розы заблестели слезы. – И ты меня прости, мама. Глава 20 Мойра Лучано проследила, как Луис Минчелли поместил браслет с бриллиантами и рубинами на витрину, закрытую пуленепробиваемым стеклом. Он положил браслет на подложку из черного бархата между скорпионом (ее знак зодиака), украшенным бриллиантом и изумрудом, и брошью с гранатами и топазами. – Мистер Минчелли, не могли бы вы выдать мне деньги мелкими купюрами? Сейчас любой мальчишка на побегушках рассчитывает получить два доллара только за то, что передал тебе ключи от машины, вот и приходится тратить уйму времени в кассах, разменивая крупные купюры на мелочь. Минчелли медленно отсчитал деньги, две тысячи долларов потертыми грязными бумажками: однодолларовыми, двухдолларовыми, пятерками, десятками, двадцатками и, наконец, сотнями, извинившись, что у него нет полусотенных. – Ничего страшного. Я вижу, мои кольца проданы. Минчелли кивнул, собрал купюры в стопку и перетянул резинкой. Мойра аккуратно положила их в сумочку. Ей нравилось прижимать к себе сумочку, плотно набитую деньгами, это действовало на нее успокаивающе. Когда она выходила из магазина, звякнул колокольчик и электроуправляемая задвижка со щелчком встала на место. Минчелли скорее слышал, чем видел, как, шаркая ногами, вошла его жена с двумя чашками кофе. – Это была вдова Фредерико Лучано, – сказал он. Пока он пил кофе, жена прошаркала к витрине, чтобы взглянуть на новое поступление. – Я говорю, это вдова Фредерико… – Я слышала, – перебила жена. – Скверный был субъект, готова поспорить на любые деньги, скоро его место займет другой такой же, а эта особа снова окажется на улице, где он ее подобрал. Куда она девает столько наличных? Сколько она взяла на этой неделе? – Две тысячи, а этот браслет стоит вдвое дороже. Попросила подержать его недельку, говорит, что, может, еще вернется за ним и выкупит. – Все они так говорят. Мойра поставила автомобиль на подземную стоянку под казино и посмотрела на часы. В это время у Симонье должен быть перерыв. В казино она вошла не через широкий главный вход, а воспользовалась боковой дверью, выходящей в переулок, что избавляло ее от необходимости проходить мимо стойки менеджера казино. Мистер Симонье, человек, который раньше всякий раз, видя ее с мужем, кланялся и шаркал ножкой, теперь стал куда менее сердечным. Мойра пробралась сквозь толпу любителей игральных автоматов, попутно помахав рукой знакомому кассиру, и направилась к лифтам. Двое дюжих молодцов из службы безопасности узнали ее, оба вежливо поздоровались: – Добрый день, миссис Лучано. Она зашла в лифт и нажала кнопку верхнего этажа, где располагались самые роскошные и престижные апартаменты. В распоряжение Фредерико Лучано было предоставлено несколько подобных апартаментов в разных отелях, он пользовался ими по своему усмотрению и никогда не платил за них ни цента. У Фредерико не было своего офиса, обычно он вел дела из гостиничных номеров или из дома где-то в центре Атлантик-Сити, в котором Мойра никогда не была. Она даже не представляла, где этот дом находится. Бесшумно ступая по полу, устланному толстым ковром, Мойра прошла мимо двери в тренажерный зал, мимо помещений для занятий аэробикой, миновала выход к открытому бассейну на крыше и свернула в коридор, ведущий к частным апартаментам. Только здесь она вздохнула с облегчением: все-таки удалось избежать встречи с этим противным Симонье, похожим из-за своего крючковатого носа на ястреба. Из апартаментов открывался великолепный вид на океан, но Мойру сейчас меньше всего интересовали красоты пейзажа. Она направилась прямиком в спальню, сбросила туфли на шпильках, разделась и пошла в душ. После душа она завернулась в махровый халат и стала есть принесенный с собой пончик, то и дело посматривая на часы и дожидаясь момента, когда можно будет одеться и спуститься в казино. Там, в зале казино, переходя от стола к столу, она чувствовала себя в безопасности. Задерживаясь в игорном зале далеко за полночь, дабы чем-то занять себя, Мойра никогда не играла по-крупному, порой выигрывала несколько долларов, но чаще проигрывала. Однако Мойра не знала, долго ли она сможет так продержаться. Ей уже четыре раза присылали короткие записки с просьбой освободить апартаменты, но она их попросту проигнорировала. Мойра трижды ходила в банк, требуя, чтобы ей предоставили доступ к счетам покойного мужа, и трижды получала отказ. В конце концов раздраженный управляющий показал ей письма от адвокатов с распоряжениями заморозить активы Лучано, и документы, в которых черным по белому было написано, что счета Фредерико следует закрыть и все деньги перевести в банк в Палермо. Своего банковского счета у Мойры не было, да раньше он ей и не был нужен, так как Фредерико никогда не ограничивал ее в средствах. Теперь же, после его смерти, она оказалась на мели. У нее были только те деньги, которые удалось найти в номере, и они быстро таяли. Мойра сделала неприятное открытие, сильно подорвавшее ее уверенность в себе: оказалось, что она – ничто и была лишь приложением к собственному мужу. Начать с того, что старые знакомые, к которым она подходила после смерти Фредерико, хотя и выражали соболезнования, при этом не проявляли ни малейшего интереса к ее нынешним обстоятельствам. Чем больше Мойра размышляла о своем положении, тем хуже себя чувствовала. Она подумывала, не позвонить ли девушкам, с которыми когда-то танцевала в Лас-Вегасе, но потом решила, что не стоит, слишком давно это было. От нечего делать она без особого энтузиазма принялась перетряхивать свой гардероб. Костюмы и обувь Фредерико были там же, где он их оставил. Порывшись в карманах и ничего не обнаружив, Мойра открыла чемоданы, которые привезла с собой из Палермо, и стала доставать платья, которые до сих пор так и не удосужилась распаковать. Мойра искала маленькую черную записную книжку мужа, которая точно должна быть в чемодане, потому что она сама ее туда положила. Бумажник Фредерико она сначала отшвырнула в сторону, однако затем подняла его, села на пол и раскрыла. Мойра знала: денег там быть не может, поскольку все, что оставалось, она вынула еще на Сицилии, но в бумажнике были кредитные карточки, в основном разных игорных клубов. Однако бумажник оказался пуст. Тогда Мойра всерьез принялась за поиски записной книжки Фредерико. Одежда была разбросана по всей комнате, она обшарила все карманы, но книжки нигде не было. Может, она сама вынула ее из чемодана раньше? Мойра знала, что это не так, и все же заглянула в ящики прикроватной тумбочки. Абсолютно пусто. В тумбочке никогда не хранилось ничего ценного, так, всякая мелочь: фотографии, счета из химчистки, несколько писем от родственников, но все это исчезло. Чувствуя, как ее охватывает паника, Мойра поползла по полу к своему туалетному столику и выдвинула все ящики. Ее сердце бешено колотилось. Кто-то побывал в номере и рылся во всех шкафах. От волнения Мойра не сразу обратила внимание на телефонный звонок. – Мойра, Мойра, это ты? – Да, я. Кто говорит? – Тереза, твоя невестка. – А, Тереза… – Мойра присела на край кровати, сжимая телефонную трубку двумя руками. – Я очень рада, что ты мне позвонила, так приятно услышать твой голос. – У тебя нет вестей от Грациеллы? – Нет, я ни с кем не разговаривала. А что, будут наконец оглашать завещание? – Я не знаю, потому и звоню. – Послушай, Тереза, почему бы вам с Розой не приехать ко мне в гости хотя бы на выходные? У меня огромные апартаменты… Кстати, Тереза, может, ты меня приютишь, когда меня отсюда вышвырнут? Алло, ты меня слышишь? В трубке что-то щелкнуло, и телефон замолчал, но Мойре стало легче уже оттого, что она просто услышала голос Терезы. Это напомнило ей, что она стоит в очереди за солидным куском пирога. Мойра громко расхохоталась и сказала вслух: – Господи Иисусе, не может же этот кошмар длиться вечно! В кабинет вошла Роза. – Мама, ты разговаривала с Мойрой? Тереза кивнула, молча роясь в бумагах на столе. – У нее тоже нет вестей от Грациеллы, пожалуй, я попозже позвоню Софии. – Все больше нервничая, Тереза стала резко открывать и закрывать ящики, потом вдруг села и посмотрела на дочь. – Роза, здесь кто-то побывал. На столе и в столе не осталось ни одной бумажки с именем Лучано, пропали даже письма. Дневники Альфредо, его записная книжка – все это было тут, я сама положила их на стол. – Может, позвонить в полицию? – предложила Роза. Тереза покачала головой: