Только в шесть часов утра Лучано сообщили, что его сын выкарабкался. Опасения по поводу нарушения деятельности головного мозга, к счастью, оказались беспочвенными; Майкл вышел из комы и спал. Каллеа сидел в вестибюле с Лучано. Он был встревожен не меньше, чем босс. На месте Майкла мог оказаться и его собственный сын, который уродился таким непутевым. Доктор пригласил Лучано пройти в кабинет. Он очень устал, всю ночь проведя в реанимации в борьбе за жизнь Майкла. Доктор плотно закрыл за собой дверь и указал Лучано на кресло. – Это героин? – спросил Роберто, зная, каков будет ответ. – Боюсь, что да. Он мог погибнуть от передозировки, но, на его счастье, вы оказались поблизости. Еще немного, и мы бы его потеряли. Вы можете взглянуть на него, если хотите, но он будет спать еще несколько часов. Вены на правой руке у него полностью разрушены, раны на левой гноятся. Он кололся в том числе и в ноги, однако организм у него оказался на удивление сильным. Наверное, потому, что раньше он серьезно занимался спортом. Лучано спросил, не стоит ли отослать сына обратно в Америку, где есть прекрасные центры реабилитации для наркоманов. Он расспросил доктора Лиссони о том, как бороться с наркотической зависимостью и что нужно сделать для полного излечения сына. – Сделать придется очень много. Сначала мы будем колоть его заменителем героина, на это уйдут месяцы. Доктор был неприятно удивлен, когда Лучано, понизив голос до шепота, словно боялся, что их подслушают, спросил: – Скажите, а если бы ваш сын, ваш брат очутились в таком положении, что бы вы предприняли? – Если пациент достаточно вынослив физически и сам хочет избавиться от зависимости, то можно пойти на кардинальные меры. Это настоящий ад, который надо выдержать в течение двух-трех недель. Пациенту не дают никакого заменителя, и со временем он отвыкает от наркотика. А это по силам очень немногим. Люди доходят до такого состояния, что готовы на все ради дозы. Однако это действует безотказно. Разумеется, здесь возникают большие психологические проблемы… Наркоманы очень беззащитны, их воля ослаблена. Но если вас интересует мое мнение, то… Лучано поблагодарил доктора и с жаром пожал ему руку. – Если я решу подвергнуть сына такой процедуре, могу я рассчитывать на вашу помощь? Ваши услуги и конфиденциальность лечения будут щедро оплачены. Никто за пределами этого кабинета не должен знать о том, в каком состоянии мой сын. – Лучано протянул ему пухлый конверт. – Прошу вас, примите эту скромную благодарность за то, что вы спасли жизнь моему сыну. А теперь, если возможно, мне бы хотелось увидеть его. Лиссони попытался отказаться от денег, но Лучано сунул конверт в карман его халата. Доктор провел его по служебной лестнице на другой этаж в маленькую отдельную палату в самом конце коридора. Майкл лежал пластом на койке, цвет его лица не отличался от цвета накрахмаленной простыни. – Майкл, ты меня слышишь? – тихонько позвал отец, подходя ближе. Майкл отвернулся, будучи не в силах взглянуть в глаза отцу. – Майкл, посмотри на меня. В глазах Майкла сверкнули слезы. Он вытащил руку из-под одеяла и нащупал сильную ладонь отца. Схватившись за нее, как утопающий за соломинку, которую боится потерять, Майкл с трудом вымолвил: – Помоги мне. Пожалуйста, помоги. * * * Этторе Каллеа сел в машину и сокрушенно покачал головой. Он не мог поверить в то, что произошло, взять это в толк. – Он молод, легкомыслен, возможно, у него было слишком много денег. Такой парень мог стать легкой добычей для какого-нибудь ублюдка… – Да, именно об этом я и подумал, – кивнул Лучано. – Как вернее всего подрубить меня под корень, если не добраться до моего сына? Не уничтожить его? – Стоит приглядеть за остальными ребятами – вдруг это только предупреждение? А я постараюсь разведать, как там и что. – Нет, я сам все сделаю. А ты подыщи для Майкла дом где-нибудь в горах. При нем все время будет доктор. Возьми двух парней и не показывайся мне на глаза, пока все не устроишь. Грациелла не сдержала слез, когда ей сказали, что доктора запретили навещать Майкла. Лучано непоколебимо стоял на своем, утверждая, что вирусное заболевание, которое обнаружили у Майкла, грозит обратиться пневмонией и поэтому ему нужен полный покой. Она видела, как измучен муж, и оставила эту тему до поры до времени. Несмотря на то что было далеко за полдень, она велела приготовить ему легкий завтрак, пока он принимал ванну. После ванны Роберто направился в комнату сына, обыскал ее и нашел пакетики с героином в гитарном чехле. Он быстро сунул их в карман, когда жена позвала его к столу. – А теперь расскажи мне правду, – попросила Грациелла, усаживаясь напротив мужа, чтобы ему было не скучно есть в одиночестве. – Объясни, что происходит? – Он болен, радость моя, серьезно болен. Но он обязательно поправится, даю тебе слово. Понимаешь, тот мальчик, который приехал сюда вчера вечером, – это не наш Майкл. – Неправда. Он похудел, устал, немного перебрал. Может быть, он стал немножко сумасшедшим. Но это наш Майкл. Роберто поднялся из-за стола, не доев завтрака, и посмотрел на нее тем взглядом, который она ненавидела больше всего: запрещающим задавать вопросы. Грациелла разозлилась, потому что муж всегда умел подчинить ее себе полностью, даже ее эмоции. Она вошла в спальню и увидела, что Роберто разглядывает фотографию сына, сделанную на прощальной вечеринке. – Я почувствовал, что с ним что-то стряслось, сразу, как только увидел, – нерешительно начал Роберто. – Так дикие звери по запаху чуют, когда кто-то чужой подходит к их логову. Я наблюдал за ним через стол, когда он жрал, как свинья, обливаясь вином… Я ничего не мог сделать, только смотрел. Этот мальчик с самой колыбели покорил мое сердце, затронул в моей душе те струны, которых никому никогда не удавалось коснуться… Грациелла почувствовала, что ее злость постепенно улетучивается. – Он задел что-то особенное и в моей душе, поэтому с твоей стороны жестоко не позволять мне быть с ним сейчас рядом. Роберто сильно, до боли, сжал ей руку. Его голос дрожал от волнения. – Ты должна доверять мне. Я скоро верну его тебе живым и здоровым. Я слов на ветер не бросаю. Когда ты в следующий раз увидишь его, он снова будет нашим прежним, любимым Майклом. Ворота виллы, которые и раньше редко бывали открытыми, теперь охранялись круглосуточно усиленным нарядом. Свобода сыновей Лучано была ограничена, отныне они могли покинуть пределы виллы лишь в сопровождении охранника. Мальчики догадывались, что это каким-то образом связано с их старшим братом. * * * Через два дня доктор Лиссони на целый месяц покинул больницу. Он вынес Майкла, завернутого в одеяла, как младенец, к ожидавшему их автомобилю. Чтобы не привлекать внимания, они ехали на дешевом, неприметном «ситроене» только с одним водителем, без охраны. Впрочем, на большом, но позволяющем не упускать из виду «ситроен» расстоянии за ними следовала машина с людьми Лучано. Спустя два часа они выехали на перекресток двух проселочных дорог. Впереди неведомо откуда взялся мотоциклист, который начал указывать им дорогу. Доктор Лиссони предупредил Лучано о том, что он не может гарантировать выздоровление – он сделает все возможное, но, если у Майкла нет твердой решимости вылечиться, желаемого результата они не достигнут. Лучано, со своей стороны, заверил доктора, что не станет предъявлять ему претензии в случае, если Майкл не поправится или, упаси господи, погибнет. Лиссони согласился на эту сделку, хотя не мог скрыть беспокойства, и Лучано с трогательной искренностью поблагодарил его. Они ехали уже четвертый час, и Майкл стал заметно дрожать, несмотря на то что был завернут в несколько одеял. Доктор нагнулся вперед и похлопал шофера по плечу: – Вы не могли бы ехать побыстрее? У него скоро начнется ломка, а я ничего не смогу сделать, если мы не доберемся до места к этому времени. Шофер не ответил. Майкл скорчился от боли, ноги и руки у него свело судорогой. Лиссони плотнее завернул его в одеяло и крепко прижал к себе. Маленький пастуший домик, в который они приехали, состоял из трех комнат. Он был каменный, с плиточным полом и огромным камином в кухне. Воду приходилось брать из водопроводного крана на заднем дворе. Жалкое подобие ванной находилось в сарайчике неподалеку от дома. Мотоциклист добрался сюда первым, зажег свет в комнатах и осмотрел их, прежде чем подал знак остальным войти. Лиссони помог Майклу выйти из машины и спросил, может ли он идти. Майкл промычал в ответ что-то неразборчивое и, опираясь на плечо доктора, пошел к двери, с трудом передвигая ноги. Майклу и доктору отвели главную комнату, в которой стояли две кровати: одна жесткая, походная, с деревянными спинками, другая мягкая и удобная – для доктора. Пара стульев и книжный шкаф с дешевыми изданиями в бумажных обложках довершали интерьер. Две другие комнаты заняла охрана. Люди Лучано получили приказ дежурить круглосуточно, сменяя друг друга. К тому времени, когда доктор втащил Майкла в комнату, силы оставили юношу. Его колотил озноб так, что было слышно, как стучат у него зубы, лицо покрывала испарина. Майкл рухнул на кровать как подкошенный, изнемогая от боли, которая пронзала позвоночник, выворачивала конечности. Пальцы на руках потеряли чувствительность и скрючились, разжать их у него не хватало сил. Этторе Каллеа остановился в дверях и с состраданием взглянул на жалкого, истощенного юношу, метавшегося в поту по кровати. – Мы сделаем все, что прикажете, док. Вам нужна наша помощь? Лиссони кивнул и попросил его разрезать простыню на длинные узкие полосы, а сам принялся раздевать Майкла. Каллеа спросил, почему нельзя было просто купить бинты, но доктор ответил, что это для других целей. Лиссони собирался связать Майкла; скоро он совсем потеряет голову и начнет биться так сильно, что может причинить себе вред. Так что следовало принять меры предосторожности. Они вдвоем растянули Майкла на кровати и привязали его за лодыжки к деревянной спинке. – Господи, док, я надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете? Это похоже на средневековую пытку, – сказал Каллеа. В эту минуту Майкл дотянулся до него и схватил за воротник пиджака. – Что, черт побери, ты со мной делаешь, Этторе? – С этими словами Майкл с такой силой рванул его к себе, что Каллеа утратил равновесие и чуть не упал. – Что здесь происходит? Это же я, Этторе, Майкл… Развяжи меня немедленно! И убери отсюда этого парня. Неизвестно откуда в Майкле взялась недюжинная сила. Он боролся с двумя мужчинами, хотя был привязан к кровати, и им пришлось позвать на помощь охранника. Прошло не меньше получаса, прежде чем его удалось надежно привязать еще и за запястья. Лиссони проследил, чтобы ленты не врезались Майклу в запястья, проверил пульс и вытер ему лицо мокрым холодным полотенцем. Затем он грудой навалил на него одеяла и вышел на кухню к охранникам, которые сидели за столом в гробовом молчании. Без сомнения, Каллеа рассказал им о том, что произошло в комнате Майкла. Лиссони придвинул стул к столу, сел и попросил чашку крепкого черного кофе. – Он будет лежать там привязанный до того времени, пока ломка не закончится, – сказал он. – Это на благо ему и всем нам. Парень одержим дьявольской силой, и пройдет это не скоро. Предупреждаю вас, что он будет жаловаться, плакать, требовать и умолять, чтобы его развязали. Вы не обязаны верить ни единому его слову. Он должен оставаться в таком положении до тех пор, пока я не разрешу отвязать его. – А что будет, если он захочет отлить? – Ничего. Пусть делает это прямо в кровати. Я готов поменять простыни и постирать одеяла. Вы еще сами убедитесь, насколько сильным он может быть, а мне бы очень не хотелось, чтобы он освободился и сбежал. Поверьте, он будет пытаться это сделать, потому что сейчас доза героина для него дороже жизни. Достать наркотик – его единственное маниакальное желание. Так вот, я буду заниматься своим делом и постараюсь, насколько можно, облегчить его страдания, но никто из вас не должен развязывать его, пока он собой не владеет. Доктор вернулся в комнату и сел на стул рядом с Майклом.