Домино был потрясен интерьером роскошного отеля «Эксельсиор», куда Лучано пригласил их с Грациеллой на обед. Они заняли столик с видом на площадь. Лучано был щедр и обворожителен. Он развлекал своих гостей рассказами об американской жизни, ни словом не обмолвившись о роде своих занятий. Его смешило то, как Грациелла пыталась исподволь выспросить у него, каким образом ему удалось так преуспеть. Роберто уклончиво ответил, что занимался экспортно-импортными операциями, а его босс оказался талантливым дельцом и научил его всему, что умел сам. Оркестр заиграл популярную американскую мелодию, которая нравилась Домино. Он извинился перед Лучано и повел Грациеллу танцевать. Она двигалась медленно, как бы нехотя, и не проронила ни слова за весь танец. Домино поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует. – Я бы хотела уехать. У меня разболелась голова. – Почему же ты сразу не сказала? Конечно, если ты нездорова, мы немедленно уедем. Они вернулись к столику, и Домино снял со спинки стула накидку Грациеллы. – Вы уходите? – усмехнулся Лучано. Он предложил им воспользоваться своим автомобилем, вместо того чтобы ловить такси. Сначала они завезли домой Марио, который жил неподалеку. Дом Грациеллы находился на другом конце города. Ей не хотелось оставаться с Роберто наедине, но выбора не было. Лучано назвал ее адрес шоферу во вторую очередь. По пути он шутил, что Домино, вероятно, станет в конце концов работать только на него. – Сомневаюсь, синьор Лучано, – вмешалась Грациелла тихо, но твердо. – Видите ли, мой жених собирается стать криминальным адвокатом. Я уверена, что ваша деятельность не будет иметь отношения к криминальным структурам и его услуги вам не понадобятся. Роберто рассмеялся, запрокинув голову, а когда взглянул ей в глаза, она испугалась. – Да, будем надеяться, что его услуги мне не понадобятся. А, вот мы и приехали… Спокойной ночи, Марио. Надеюсь, вы позволите мне так вас называть? Прекрасно. Мы провели замечательный вечер. Завтра я вам позвоню. Мужчины пожали друг другу руки, и Домино махнул вслед отъезжающему автомобилю. Грациелла улыбнулась ему с заднего сиденья сверкающего черного «мерседеса». Лучано сидел спереди и не обернулся ни разу за всю дорогу. Она откинулась на мягкую кожаную спинку, размышляя о том, откуда Лучано знает ее адрес. Они довольно долго ехали в полном молчании, пока Грациелла не взглянула в окно: – Мы едем неправильно, синьор Лучано. Мой дом в другой стороне. – Я хочу показать вам кое-что. Мне интересно, понравится ли вам это. – Пожалуйста, остановите машину. Я возьму такси. Прошу вас, остановите машину. Он оглянулся и пристально посмотрел на нее, после чего хлопнул шофера по плечу. Машина резко затормозила, развернулась и на большой скорости помчалась обратно в город. – Остановитесь! Прекратите это! Тормоза заскрипели, Лучано качнуло в сторону, и он схватился за ручку двери. Он укоризненно взглянул на шофера, затем снова повернулся к Грациелле: – Извините, он переусердствовал в своем стремлении услужить. Не хотите выйти и пройтись немного? Это помогает от головной боли. – У меня не болит голова. Я просто хочу домой. Лучано приказал шоферу оставить машину и не возвращаться до тех пор, пока он его не позовет. Шофер заколебался, когда Грациелла стала умолять его остаться, но Лучано вышвырнул его вон. Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул ее Грациелле: – Возьмите. Я купил это для вас. – Мне ничего не нужно. Отвезите меня домой. – Сначала откройте коробочку. Она рассердилась, наклонилась вперед и вырвала у него из рук коробочку. В ней оказалось кольцо с бриллиантом весом по меньшей мере в десять карат. Грациелла в недоумении смотрела на него, будучи не в силах вымолвить ни слова. – Вам нравится? Грациелла закрыла коробочку и протянула ее Лучано: – Красивое. – Это вам, – ответил он. Она положила коробочку ему на колени и беспокойно оглянулась на шофера, который стоял неподалеку спиной к машине. – Боюсь, что не смогу принять от вас это кольцо, синьор Лучано. Но я буду вам очень благодарна, если вы все-таки отвезете меня домой. Вы дали слово, что сделаете это, если я открою коробочку. Прошу вас… Лучано пересел за руль, и машина сорвалась с места. Грациелла откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно. Неожиданно он остановил машину и, вцепившись в руль так, что хрустнули костяшки пальцев, сказал, глядя прямо перед собой: – Простите… Простите… Я просто хотел показать вам свой новый дом. Он вылез из машины, отошел на несколько шагов и закурил. Когда вспыхнула спичка, Грациелла увидела его лицо, которое тут же снова погрузилось во мрак. Он отшвырнул потухшую спичку в сторону и услышал, как открылась дверца машины. Через мгновение Грациелла уже стояла около него. – В вашем присутствии я почему-то начинаю вести себя как пятилетний мальчишка, – прошептал он. – Я приношу свои извинения за то, как вел себя сегодня вечером, но вы всегда заставляете меня чувствовать себя глупым ребенком – вы одна, и никто больше. Должно быть, в душе вы смеетесь надо мной за все эти идиотские письма. Прошло много времени, прежде чем она заговорила. Ее голос звучал абсолютно бесстрастно. – Почему вы писали их? Читая ваши письма, я не смогла найти ответ. – Я писал, чтобы вы знали, что я жив и что вернусь. Она была так близко, что он мог прикоснуться к ней, если бы протянул руку, если бы осмелился сделать это. Он знал, что, если она попытается избежать его прикосновения, он может убить ее. У него в жизни не было никого дороже и желаннее, чем она. И вот теперь она стоит рядом, а он не знает, что делать. У него не хватает сил даже обернуться и взглянуть на нее. Он переступил с ноги на ногу, глубоко вздохнул, словно собирался сказать что-то, но промолчал. Он сжал кулаки, чтобы справиться с растущим внутренним напряжением. Она чувствовала, как в нем бушуют страсть, ярость, бессилие, понимала, что это очень опасно, однако почему-то не испытывала страха. Она должна была поговорить с ним, успокоить его. В этом человеке жил дикий, необузданный зверь, но она знала, что обладает властью над ним. – Ваш дом далеко отсюда? Он отрицательно покачал головой и издал нечленораздельный звук. – Хорошо, коль скоро сейчас еще не слишком поздно и ваш дом неподалеку, мы можем поехать посмотреть его, – тихо продолжала она. – Давайте вернемся и заберем вашего шофера. Он молча кивнул и показался бы ей совсем спокойным, если бы руки не выдавали его. Он направился к шоферскому месту, но задержался и открыл перед ней дверцу. Грациелла забралась в машину, стараясь как-нибудь ненароком не коснуться его, и вежливо поблагодарила. Она наблюдала за ним настороженно и приготовилась к тому, что машина резко сорвется с места. Но он тронулся мягко и аккуратно, хотя это стоило ему невероятных усилий. Она поняла, что возвращаться за шофером он не намерен. – Как давно у вас этот дом? – Это вилла. – Там есть кто-нибудь? Я имею в виду, вы уже поселились там? – Нет, она пустая. – Он обернулся к ней и улыбнулся. – Я не причиню вам зла. Вы же это понимаете. Прежде чем она успела что-либо ответить, он затормозил перед большими чугунными воротами и вышел из машины, чтобы при свете фар открыть замок. Вернувшись за руль, он посетовал, что они не увидят виллу в полном ее великолепии: днем, когда солнце заливает рощу и согревает мрамор, она превращается в настоящий рай земной. Он говорил об этом с таким мальчишеским воодушевлением и гордостью, что в нем трудно было признать того человека, который всего несколько минут назад стоял на обочине дороги, как каменное изваяние. Он говорил без остановки, показывал ей свои любимые уголки рощи, пока они медленно ехали по длинной подъездной аллее. Чувствовалось, что он искренне любит это место и собирается приложить все силы, чтобы сделать его еще лучше. Он порылся в карманах, достал ключи, распахнул перед ней высокие стеклянные двери виллы и стал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Отчаявшись, он зажег спичку и поднял ее высоко над головой. – Взгляните на потолки, на лепнину, на двери… Говорят, раньше вилла принадлежала какому-то принцу. Как вам это нравится? А теперь я, Роберто Лучано, буду жить здесь. И знаете, что я намерен предпринять? Я хочу превратить ее в настоящий дворец… да, в дворец! – воскликнул он, найдя наконец выключатель и осветив холл. В эту минуту она совсем не боялась его. Признаться, он начинал ей нравиться. Его энтузиазм, с которым он бегал по комнатам, рассказывая ей о своих планах переустройства, был заразителен. Он еще путался в комнатах, сбивался… – Нет, подождите… Эту комнату мы уже видели. Широким театральным жестом он распахнул перед ней дверцы встроенного буфета. У него было такое обескураженное лицо, что она невольно рассмеялась. – О черт… Хорошо, пойдемте туда. Он остановился на пороге роскошной гостиной с тяжелыми портьерами на стрельчатых окнах во всю стену, от пола до потолка, выходящих на веранду. Комната действительно была великолепная, если не считать паутины и старой рухляди в углу, оставшейся от прежнего владельца. – Пожалуй, поднимемся наверх… Там ванная, в которой ничего не менялось с тысяча восемьсот девяносто шестого года. Правда, водопровод не работает, но кафель привезен из Вены. Плитка расписана вручную. А этот светильник из Венеции, настоящее венецианское стекло. Вам нравится цвет? Здесь вообще почти все стекло венецианское. Она вновь рассмеялась от восторга. – Знаете, у вас очень красивый смех, – сказал он, глядя ей в лицо. – А вот спальня, апартаменты хозяина. То есть пока это еще не апартаменты, но они здесь будут… Он вошел, но быстро повернул назад, потому что снова попал не туда, куда хотел. Он взял ее за руку и потянул в другую сторону. Его прикосновение обожгло ее, однако это ощущение померкло перед его словами. – Смотрите, – сказал он тихо. – Это наша спальня. Она притворилась, что не расслышала его, и стала с наигранным равнодушием осматривать комнату, после чего кивнула: – Она очень милая, Роберто. И очень большая. Он выпустил ее руку и серьезно взглянул ей в глаза. – Сегодня вы впервые назвали меня по имени. Впервые. – Он сделал неуловимое движение, словно призывающее ее. Она растерялась и шагнула ему навстречу. Он заключил ее в объятия, его сильные руки, казалось, были созданы для того, чтобы обнимать ее. Она чувствовала, как бьется сердце у него в груди. Он глубоко вздохнул и, зарывшись лицом в ее пушистые золотистые волосы, сказал: – Я люблю вас, Грациелла Ди Карло. Я всегда любил только вас. Он отстранился от нее, открыл перед ней дверь и свел вниз по лестнице, слегка поддерживая под локоть. Прикосновение его руки волновало ее, странная дрожь охватывала все ее тело. У ворот он притормозил и указал на табличку при въезде: «Вилла „Ривера“». Они медленно ехали по направлению к городу в полном молчании. Остановив машину у ее подъезда, он выключил фары и мотор и произнес, глядя в окно: