Я в панике поворачиваюсь к Нейтану. – Мне кажется, у нее инсульт. Он смеется и кладет наши сумки на полку. – С ней все хорошо. Я спешу к месту старшей тети и сажусь рядом с ней. – Привет, старшая тетя. – Будь осторожна, Мэдди. Это все еще старшая тетя, хотя, по-видимому, какой-то сумасшедший британский пришелец пробрался к ней в голову и завладел ее языком. – Ах, Мэдди, Нейтан! У вас все хорошо? – спрашивает старшая тетя. – Не так, – ворчит ма с соседнего сиденья. – Ты должна сказать: «Все в порядке, Нейтан, дорогой?» Старшая тетя неохотно кивает, а затем поворачивается к нам и спрашивает: – Все в порядке, Нейтан, дорогой? Моя улыбка практически превращается в гримасу. – Что происходит? Почему ты так разговариваешь? – Сюрприз! – вскрикивает ма. – Мы все брали уроки британского английского! Старшая тетя кивает с явной гордостью. – Да, мы сделали это, чтобы вы не краснели потом из-за нас и нашего английского, – добавляет вторая тетя с заднего ряда. В тот момент до меня доходит, почему в течение последних нескольких месяцев мама и тетушки больше говорили на английском, чем на китайском или индонезийском. Я заметила это несколько недель назад, но не придала этому значения. Теперь понимаю, что они готовились к этой поездке, чтобы им было удобнее говорить на британском сленге. Мне одновременно и приятно, и стыдно: собственно, как и всю жизнь. Ну, то есть тот факт, что они пошли на все это, невероятно мил, но в то же время просто… черт! – Говорите за себя. Я согласилась на это только для того, чтобы произвести впечатление на принца Гарри, – выдает четвертая тетя. – Без обид, Мэдди. Но я здесь только ради Гарри. – Он женат, потаскушка ты этакая! – огрызается ма. – Женат на милой девушке, очень хорошей девушке, не такой, как ты. – Кто знает, может, они будут не против открытого брака. Лицо ма приобретает легкий оттенок фиолетового, но, прежде чем она успевает произнести хоть слово, я быстро выпаливаю: – Это очень мило с вашей стороны, но не думаю, что британский акцент так необходим. Спасибо, что брали уроки, это очень круто! Но я предпочитаю, когда вы говорите со своим обычным акцентом. Я толкаю локтем Нейтана, и он быстро кивает в ответ. – Да, Мэдди права. Ваша обычная речь и так хороша. Даже великолепна. – О, помилуй Бог, – произносит ма, нежно улыбаясь Нейтану. – Ну, «помилуй Бог» – это уже слишком, – говорю я сухо. – Мэдди, не будь такой паскудкой, а, – выпаливает вторая тетя. Брови Нейтана буквально встают домиком. – Ты только что назвала меня «паскудой»? – Не паскудой, а паскудкой, это типа злой человек, который всегда паскудит или попросту портит хорошее времяпрепровождение. – Это не… Вторая тетя, слово «паскудка» недалеко ушло от «паскуды», так что это такое себе словечко, неприятное, мягко говоря. – Да нет, смотри, я все записала в свой блокнот, хм, где же это… – Она достает свою записную книжку и начинает листать страницу за страницей написанного от руки британского сленга, все время бормоча что-то себе под нос. – Хер… нахер… похер… – Перестань говорить слова с корнем «хер», вторая тетя, – умоляю я. – Ну, это же всего лишь овощ такой, типа хрен. – Хрен, да, а вот хер – это далеко не овощ, – говорит Нейтан, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. – Тогда что это? – спрашивает вторая тетя. В этот момент, кажется, весь самолет застыл в ожидании ответа. Нейтан начинает колебаться. – Эм. Это… эм. – И вот, наконец, спустя бесконечно долгие мгновения, Нейтан бормочет: – Да, вы правы, хер – это растение такое, ну или овощ. – Чертов трус. Вторая тетя, старшая тетя и ма кивают в знак согласия. Четвертая тетя лишь ухмыляется. Я направляюсь к своему месту и тащу Нейтана за собой. Как только мы добираемся до наших мест и нас точно никто не может услышать, я предлагаю ему: – Давайте сойдем с самолета. Пока не поздно, двери все еще открыты. Нейтан хлопает меня по плечу. – Все будет хорошо. – Нейтан! Они разговаривают, как коренные британцы низших слоев общества, как какие-нибудь гопники! – Я уверяю тебя, они звучат совсем не так, как коренные британцы. – Я знаю! Но они думают, что звучат, как коренные британцы. И при этом продолжают ругаться. Что, если они назовут твою маму паскудкой и скажут твоему отцу сходить на хер? Нейтан еле сдерживает смех. – Ну, слушай, это было бы забавно. Я ударяю его по руке достаточно сильно, отчего он даже вздрагивает. – Для тебя, может быть, и забавно. А я со стыда сгорю. Господи, это просто ужасно. – Ну не так уж и ужасно. Ты из-за чего-то еще переживаешь? Я делаю глубокий вдох. – Я боюсь, что твои родители поймут, что члены моей семьи сумасшедшие, и убедят тебя отменить свадьбу. Нейтан смеется. – Мэдди, все будет хорошо. Мои родители знают, что могут быть некоторые недопонимания в разговоре из-за разницы языков. Но они любят тебя. Поэтому и твою семью полюбят так же сильно, как люблю ее я. Я обожаю твою маму и твоих тетушек, и ты это знаешь. Я вздыхаю и опираюсь на его крепкое плечо. – Знаю. Хотя никогда не могла понять, как ты можешь их любить. Ты же знаешь, что они безумные, да? – Безумно классные. Поверь мне, они сразу понравятся моей семье. Я закрываю глаза, пытаясь поверить его словам. Но почему-то всякий раз, когда пытаюсь представить встречу его знатной чопорной семьи с моей семейкой фриков, я вижу полную катастрофу, а не встречу. Уверена, в какой-то момент Нейтан поймет, что моя семья и я – это какое-то фрик-шоу, и решит сбежать, пока не стало слишком поздно. И тогда этот прекрасный сон превратится в кошмар, а я останусь одинокой, раздавленной грузом семейной вины и, что хуже всего, без Нейтана в моей жизни. 5 Несмотря на невероятно мягкие сиденья, я не могу уснуть весь полет, потому что мысль о том, что моя семья встретится с семьей Нейтана, нагоняет на меня дикую панику. Два раза, когда я уже почти засыпаю, кто-то из них снова начинает говорить со своим убогим акцентом что-то вроде: «Эх, сан мэй, вай, я не отказалась бы от чашечки хорошего чая, а ты?» После этих фраз я моментально чувствую пульсацию в висках. Господи, когда же до них дойдет, что они звучат просто нелепо. Я и подумать не могла, что когда-нибудь буду скучать по их обычной речи. Пока все остальные спят, я пялюсь на Нейтана, как какая-то маньячка, и просто молюсь, чтобы он не разлюбил меня, даже если его родители все-таки не одобрят мою семью. Чем не пример самых здоровых, достойных и ни капли не жалких отношений. – Я знаю, что ты пялишься на меня, – бормочет он все еще с закрытыми глазами. – Ага, размечтался. – Быстро отворачиваюсь, достаю из кармана переднего сиденья меню и притворяюсь увлеченной чтением. Он берет меня за руку и слегка улыбается. – Не волнуйся, все будет хорошо. Эй, помнишь, когда мы в прошлый раз так же летели вместе? Как я могу такое забыть? – Я заснула на твоем плече, а когда проснулась, у меня защемило шею. На его лице появляется широкая улыбка.