– Я пойду, да, – повторяет как болванчик. В сторону идёт, но я опять за руку её хватаю. Стараюсь не сильно сжимать, чтобы нежную кожу и хрупкую руку не травмировать. – Я дам тебе денег, – сам не понимаю, что говорю. Не вижу смысла, выгоды. Но думаю, раз она в таком состоянии, ей мега-хреново. – Но не просто так. Она поднимает полный надежды взгляд. Полный надежды и страха. – О чём ты там думаешь? – сразу догадываюсь. – Я не трогаю беременных женщин. К тому же жену своего брата. Хотя очень хочу. Да не будь она беременна – я давно бы взял её на этом столе. Но чужой ребёнок в чувства приводит. – И что ты хочешь? Я усмехаюсь. Много чего хочу. – Обговорим потом. Я совершенно не знаю, что с ней делать. Но пусть будет так. Обязательно что-нибудь придумаю. – Оставь мне номер счёта. В её глазах появляется благодарность. И я, чёрт, от этого расслабляюсь. И поцеловать её хочу. Впиться в эти розовые губы. Как же я их хочу, до одури. – Спасибо, – хватает меня за ладонь. Радуется как маленький наивный ребёнок. – Я правда очень тебе благодарна, ты не представляешь как… Неожиданно прерывается. Кривится, хватается за живот. – Полина? Миловидное лицо меняется. От одного болезненного стона органы внутри все скручиваются. А сердце словно под прессом сдавливает. – Мне… Она сгибается, начинает падать. Вовремя хватаю её и аккуратно опускаю, слыша тяжёлое дыхание. Присаживаюсь рядом, достаю телефон, чтобы вызвать скорую. Я роды никогда не видел, участия не принимал. Но точно знаю, что при них роженица отключаться не должна. – Полина? – тормошу её за плечо. Девчонка не отвечает. Глава 10 Сквозь сон слышу поганое пиликанье аппарата. Разбираю тихие голоса. И громкий крик. – Что с ней? – отдалённый, но обеспокоенный голос узнаётся сразу же. Несмотря на странную дымку в голове. Богдан хоть и волнуется, но явно не из-за меня. – Всё нормально, – говорит явно кто-то незнакомый. Странно… Я же с Родионом была. – Её состояние стабилизируется, в ближайшее время должна очнуться. Я пытаюсь открыть глаза, и получается с трудом. Вижу белый потолок. А в нос ударяет запах медикаментов и больницы. Так, значит, я в палате. – Полина? – слышу тревогу. Маленькую такую, застланную безразличием. И опять меня не подводит моя интуиция. Рядом стоит мужчина с жутко обворожительными и тёмными глазами. А что это в них? Беспокойство? Я не верю. – Полина! – муж запинается. В один момент мне кажется, что он даже затаил дыхание. Подбегает ко мне, и я чувствую хватку на ладони. – Как ты себя чувствуешь, нормально? Я только и могу кивнуть. Голова немного кружится. – Доктор, что с ребёнком, ему не угрожает опасность? – Всё в порядке. На данный момент. Но… Чувствую, как Богдан от нервов сжимает мою руку. А голос доктора становится таким серьёзным, сердитым, что даже я напрягаюсь и хлопаю наконец ресницами, окончательно просыпаясь. Неужели с малышом что-то не так? – Успокаивать вас не буду. Мне нужно немного переговорить с пациенткой. Он кидает взгляд на меня. – Дорогая, скажите, вас мучают боли? Может, есть выделения? Как питаетесь? Есть поводы для стресса? Вариантов потери сознания, а также резких болей, очень много, и мне надо знать точно. – Я, – сглатываю. Без понятия вообще. – Сегодня очень сильно перенервничала. Наверное, из-за этого и появилась эта режущая боль, а потом… я отключилась. Кидаю взгляд на Родиона, вспоминая, что было. Чёрт, у меня как будто из головы всё стерлось. Я до сих пор как в вату закопанная. Не верю, что Родион согласился мне помочь.Я, кажется, настолько была рада, что… не знаю. Жесть какая-то произошла. – Теперь понятно. Так, теперь к вам. Кто отец? – Я отец, – уверенно говорит Богдан. Ох, чёрт… – Папаша, вы бы за мамочкой лучше следили. Видели её анамнез? С такими диагнозами это чудо, что она доносила до такого срока. Особенно с такими нервами. Я столько ходила по больницам, что не пересчитать. Врачи постоянно что-то писали. А на четырнадцатой неделе мне вообще поставили такой страшный диагноз, что тогда я чуть не разрыдалась. Благо всё обошлось, и потом всё выровнялось. – Скажу сразу, не вдаваясь в подробности: естественные роды мамочке не светят. Скорее всего, придётся делать кесарево. Мы ещё будем наблюдать, но маловероятно, что что-то изменится. Кесарево… Но я не хочу. Сама хотела родить. Чтобы… не резали. – Но вы её поберегите. Хоть срок и поздний, но малыш ещё не доношен. Могут быть осложнения при преждевременных родах. А угроза сохраняется! Только этого мне не хватало… Как не нервничать, если муж думает разлучить меня с моим малышом, а Родион… Ладно. Он здесь ни при чём. Именно сейчас он пару раз помотал мои нервы, но не сильно. Но Богдан… Если из-за него я потеряю ребёнка – я собственноручно убью этого мужчину. – Ещё один подобный стресс – и преждевременные роды вам обеспечены. Вы этого хотите? – Нет… – выдыхает рядом. Конечно же, не хочет. Иначе компании ему не видать! Хотя что ему мешает новую беременную девушку найти? – Так-то. Сегодня Полина ещё останется в палате, нужно будет последить за её состоянием. Завтра уже отправится домой. А мне так хочется крикнуть, что лучше здесь, чем там… Но в палате Богдан, Родион и врач. Меня не поймут. Доктор, всё сказав, уходит. Говорит, что даёт нам максимум десять минут, а потом мне нужен отдых. Его мне не хватает сейчас больше всего на свете. Перенервничала последние несколько дней настолько, что кажется, в светлых волосах у меня как минимум несколько дюжин седых волос появилось.