Она закрыла глаза и приказала себе забыть, что Бертран обнимал ее в этой самой постели. Она любит Франка. Любит заниматься любовью с Франком. Наступила их последняя ночь в этой квартире: вернувшись, они поселятся в новом доме, построенном на участке, который отец купил для нее много лет назад. Она больше не увидит Дафну, квартиру (ее продадут), улицу Эктор и апельсины Момо. – Я счастлив, – шепнул ей на ухо Франк. – Я тоже. Они уснули. Сны подобны погоде – у них своя внутренняя логика. Лоле снилось, что она стоит перед витриной лавки Момо, смотрит на свое отражение и видит, что у нее прическа, как у матери, с локонами на затылке, а жена Момо протягивает ей половинки апельсинов и говорит, что это лучшее средство для эпиляции. Свадебное платье выставлено на продажу и висит в подсобке среди сотен других, а распоряжаются там Эльза и семь дочерей бакалейщика. Бертран в серой холщовый блузе стоит на колене и привинчивает дверную ручку к подолу платья. Под руку с матерью появляется Франк – полуволк-получеловек, он весь обсыпан мукой. Лола проснулась в ужасе и липком поту. Она кричала? Звала на помощь? Произнесла имя Бертрана? Одному богу известно, что можно наговорить во сне! «Все девочки в конце концов становятся похожими на своих матерей». Неужели я впустила Бертрана с одной только целью – доказать себе, что бывают исключения из правила? Будильник цвета металлик показывал 06.40. Франк встанет ровно через двадцать минут. Лола вошла в кухню, увидела тряпку, и у нее появилось неприятное чувство: Это смотрит на меня… Она сложила тряпку и убрала ее. Вдруг Франк поинтересуется, почему ручка больше не шатается? Ладони стали влажными, и она закрыла глаза. Вспомнила взгляд Жеральдины и некоторые «особенности» матери, от которых органически отталкивалась. Она разозлилась на себя и вернула несчастную тряпку на прежнее место, потом достала из чемодана купальник, полотенце, затолкала в сумку. Да, поплавать будет полезно. Плавать трудно, это требует собранности. Нужно координировать движения и смотреть, куда плывешь, опустив лицо в воду и не дыша. Мозг обо всем забывает, значение имеет только кислород. Это вопрос выживания. У Лолы был целый день, чтобы расслабиться и перестать думать о гене, «виновном» в болезни Эльзы, алкоголизме, депрессии. О гене, который никому пока не удалось выделить… Зазвонил мобильный телефон Франка. Он ответил, не вставая с кровати. – Черт, я не могу! Пауза. Вошла Лола. – Гм, гм… Пауза. – Ты мне надоел! – Кто звонил? – поинтересовалась Лола. – Придется поработать сегодня вечером. – До которого часа? – Откуда мне знать! Но на вокзал за моими родителями и Мегерой поедешь ты. – Ты не можешь так со мной поступить, это свинство! – Лола! – Почему бы не заказать для них такси? – С тонной багажа и злобной старухой в качестве «довеска»? – Ты же сказал, что «сделал ей внушение»! Франк встал перед будущей женой и уперся ладонью в кухонную дверь. Сантиметров на тридцать выше ручки. – Что с тобой? Лола молча протянула Франку его полосатые трусы, отвернулась и спросила через плечо: – Угадай, кто испортил мой сон? – Испорченный сон – это кошмар. Она пожала плечами и сунула в тостер два ломтя хлеба. Он бросил взгляд на схему рассадки гостей, занимавшую половину барной стойки. – Не бойся, она не сдвинется с места, куда мы с мамой ее «определили». – Надеюсь, достаточно далеко от меня? – Если хочешь, я забуду Мегеру на вокзале. А еще лучше – утопи ее сегодня вечером в Марне. – Она и мертвая будет отравлять атмосферу, – пошутил Франк, схватив гренок. Лола разлила кофе, достала мед и стремительно-вороватым жестом сунула его в коробку с надписью «Для скоропортящихся продуктов». Франк поднял глаза, уставился на какую-то точку в самом центре двери и молчал тысячу лет. – Я только что сделал открытие века. – О чем ты? – Благодаря тебе и этой женщине. У Лолы подогнулись ноги, и она села. Франк посмотрел ей в глаза. Очень серьезно. Она затаила дыхание. – Кто я по образованию? – Инженер-химик, специалист по оптимизации окружающей среды. – Точно! Весь день, нет – всю мою жизнь – я стараюсь ничего не… Франк целую вечность молча смотрел на Лолу, а она представляла, что плывет в открытом море, в тысяче миль от берега. – Выбрасывать? Он торжествующе улыбнулся. – Благодаря тебе и старой козе меня осенила идея, которая принесет большую пользу планете. Да что там – ог-ром-ну-ю! – Он раскинул руки. – Дей-стви-тель-но ог-ром-ну-ю! Франк схватил с холодильника доску для заметок и нарисовал две параллельные линии, увенчанные кругом, а из его нижней части – черточки разной длины. – Что ты видишь? Лола наклонила голову, подумала гадость и спросила: – Честно? Не хочу тебя обидеть, дорогой. Франк взглянул на свое «произведение», одни черточки удлинил и добавил еще две-три. Лола покачала головой. Он сказал: – Твое «дорогой» прозвучало… очень обидно! – Прости, повелитель, я внимаю тебе со всей возможной сосредоточенностью! Франк ткнул маркером в центр круга: – Солнце существует. – Потом указал на промежуток между линиями: – Дороги существуют. Повсюду на планете? – Да. – Почему бы не соединить одно с другим и не создать покрытие, включающее солнечные микропанели? Идеальное сочетание! Только представь «плод» этого союза… Наташа считала Франка скучным занудой – и иногда бывала права, но Лоле нравилась «мания полноценности» жениха. Она смотрела на его плечи, когда он ставил доску на место, на горящие от возбуждения глаза, на руку, которая… О нет, только не сюда! – Знаю, это банально, но все равно скажу: хорошее может родиться из плохого. Мысль о Мегере навела меня на гениальную идею! Я – гений. Никто не назвал бы Франка «королем смиренных и скромных», но у него была богатая фантазия, и он умел мечтать. Он понимал, решал, блистательно вычленял главное из окружающей мешанины и отбрасывал ненужное. Он повелевал тем, что закинуло Лолу в мир, о котором она даже не подозревала. Ее тело подавало сигналы. Откликалось. Она вытащила мед из коробки, намазала им гренки, и тут в голове раздался гнусавый голос Мегеры: «Как насчет тебя? Он просветит тебя и узнает, что ты натворила?» Она испытала не страх – отвращение. К себе, своим мыслям, к тому, что сделала и что почувствовала, а главное – к тоске по Бертрану. Она уткнулась носом в пиалу с кофе. Франк в три приема сжевал свой гренок, а потом и Лолин. «Ешь на здоровье, я не голодна…» Сияя улыбкой и азартно сверкая глазами, сообщил, что «все это великолепие пришло ему в голову благодаря черному кофе, круглой пиале, жаре, старой перечнице и предстоящей свадьбе!» Он встал и пошел охладиться под душ. Лола смотрела на стул, где совсем недавно сидел Бертран. Он был здесь, смотрел на нее, молчал, как перед зеркалом, касался кончиками пальцев ее руки. Франк вышел из ванной, свежевыбритый и прекрасный. – Я могу быть спокоен насчет вокзала? – Конечно… Оставь ключи, мы обещали покупателям два комплекта, – с тоской в голосе напомнила Лола. – Хорошо, что напомнила, было бы верхом идиотизма потерять их в последний день. – Франк улыбнулся, положил связку ключей на стол, громко пожелал «всего наилучшего этим замечательным стенам», великанскими шагами пересек квартиру, остановился в дверях, посмотрел на Лолу и… заметил белую фарфоровую ручку с висящей на ней тряпкой. – Черт, я забыл ее закрепить! – Плевать! – воскликнула Лола. – Мы съезжаем!