Гости с шумом бросились глотать заброшенный крючок, а я дождалась тихого щелчка входной двери. Несмотря на скромность конспиративной квартиры, дверь здесь стояла с секретом. Это самое первое и пока единственное, что я сделала сразу после покупки квартиры. Стальная усиленная дверь с хитрым кодовым замком и магнитной основой, которую открыть могу только я, теперь закрылась — мышеловка захлопнулась. — Мальчики, ку-ку! А вот и Катя! — В дверном проеме я встала так, чтобы хорошо видеть гостей в залитой светом комнате, а моя фигура была скрыта полумраком коридора. Мужчины в растерянности вытаскивали из пустого футляра для скрипки куски картона. Покупатель, Пьер ДеШеврез — высокий мужчина в черной водолазке и сером плаще, — озадаченно перебирал измятые листы. Прямые черты лица, небольшие глаза и широкие брови, крупный нос с горбинкой смягчала грива каштановых волос с благородной проседью, руки с длинными изящными пальцами. Да, именно этот мужчина убегал от меня в день похищения Адама по асфальтовой дорожке и потом уехал в автомобиле. — И где скрипка? — настороженно спросил Роман. Я шагнула в комнату: — Какая скрипка, мальчики, а как же посидеть, поговорить. Пьер повернулся на мой голос, и по вспыхнувшему взгляду стало понятно — он меня тоже узнал. — Давай скрипку, некогда с тобой возиться! — Голос у Романа от злости стал высоким с визгливыми нотками. Он со всей дури вцепился в мой локоть и тут же скрючился со стоном на полу от болевого приема. Француз махнул рукой, и между изящных пальцев аристократа блеснуло лезвие ножа. Я ударом ноги выбила нож, оглушила соперника оплеухой по ушам. Неугомонный скрипичный мастер пришел в себя и снова попытался напасть на беззащитную девушку, пришлось отправить его в глухой нокаут, чтобы не мешал светским беседам с представителем французской аристократии. — Je ne comprends pas[2], — залопотал иностранец. — Qu’est-ce que vous ne comprenez pas? Je vais vous frapper jusqu’à ce que je sache où est le garçon[3]. Для подтверждения своего обещания ребром ладони я ударила Пьера по жилистой шее. Иностранец взвыл и бросился из комнаты. Один удар в сонную артерию — и уже второе неподвижное тело в скромной квартирке на улице Есенина. Для удобной продолжительной беседы пришлось пожертвовать кокетливыми бантиками с платья и связать обоих мужчин. Первым пришел в себя Роман: — Что происходит? Ты что, с катушек съехала, Катя? — Женя. Меня зовут Евгения Охотникова, — вежливо представилась я. — Ты — Охотникова? Та самая? А как же Катя? То есть почему ты Катя? Зачем ты нас связала? — ошарашенно сыпал вопросами парень. — Чтобы побеседовать в спокойной обстановке, Роман. У меня есть вопросы к вашему иностранному приятелю, а ваша агрессия мешает вести конструктивный диалог. В этот момент очнулся француз и за несколько секунд заговорил на чистейшем русском с блатными нотками: — Ты че, цаца, попутала берега. А ну убрала браслеты, а то отдыхать поедешь на три метра под землей, сейчас мои кенты подскочут, раскидают тебе по понятиям. — Где Адам? Где скрипка? — Мы перешли к важным вопросам. Болезненные пинки по лодыжкам пленников в качестве аргумента дали результат. Наследник скрипичного мастера заверещал от боли: — Какой пацан?! Ты сказала, скрипку продаешь, Гаварнери. Француз за ней давно гоняется, она стоит миллионы! Я Елене предлагал продать скрипку, а она уперлась и ни в какую! А тут ты! Я позвонил вот ему, как и договаривались! Я вообще не при делах, не знаю ни про каких пацанов! Рома скулил все тоньше и жалобнее. Французский аристократ откашлялся и медленно сел: — Евгения, прошу прощения за неудобства. Вышло недоразумение. Думаю, будет лучше, если вы отпустите Романа. Он действительно не более чем стукачок, то бишь информатор, если переводить с блатного жаргона. — В ванной посидит, как раз охладит свои горячие чувства к одной прекрасной особе, — любезно предложила я парню отдельные апартаменты. Я запихнула Романа в ванную комнату, включила воду посильнее, чтобы наш диалог с Пьером не мешал его раздумьям, и удалилась. Пьер разминал развязанные руки. Как он умудрился освободиться? Хитроумные узлы нас научили вязать еще в «ворошиловке», и вот уже много лет как я отрабатываю это на практике. На мой удивленный взгляд Пьер среагировал ухмылкой: — Спокойно, Евгения, не делайте резких движений. Думаю, что нам нет смысла продолжать конфликт. Я правильно понимаю, что скрипки у вас нет и вся эта сделка — не более чем блестящий блеф? — Хватит играть в благородного любителя искусства. Вы украли скрипку и ребенка. Предлагаю рассказать, где они находятся сейчас, иначе не миновать куда менее приятного разговора. — Я выразительно покосилась на его покрасневшие и явно не слишком хорошо себя чувствующие уши. — Выйти из квартиры вы не сможете, умений и опыта получать информацию у меня хватит надолго. Седовласый дворянин тяжело вздохнул: — Увы, если бы у меня была скрипка, то меня бы здесь не было. Вы знаете ее стоимость? Скрипки работы мастера Гаварнери выставляются на всемирных аукционах с начальной стоимостью от 5 миллионов долларов. Псевдофранцуз удобно устроился в стареньком протертом кресле, вытянул длинные ноги почти в половину крохотной квартиры. — Меня зовут Петр Козырев, в наших кругах известен как Козырный Туз. Профессиональный вор, специальность — предметы искусства, раритеты. Никакой мокрухи, не по понятиям это, а я вор старой школы. Слышали о пропаже картины Айвазовского? А о похищении коллекции старинного оружия XVII века? Как нет?! Вы страшно далеки от культурной жизни, Евгения! Выставки, аукционы, музеи — это часть моей работы. Вы не поверите, в какие благородные дома вхож французский аристократ Пьер ДеШеврез. Козырный Туз расхохотался и хлопнул себя азартно по колену. — А в профессии я давно! Учился когда-то в художественном училище, подавал надежды. Но… плохая компания, красивые девушки, быстрые деньги. Свой первый срок я получил за фальшивку, изготовил там кое-какую картинку для нового русского. Молод был, горяч, не учел, что заказчик в родстве с прокурором. Так что с тех пор работаю по собственным принципам. С семейством Альтовых знаком давно, мы с его дедушкой в одном дворе выросли. А вот работать с ним начал с тех пор, как Роман стал помогать деду в мастерской; мальчик вырос и захотел быстрых денег. Он сливает мне информацию о клиентах, я оплачиваю эту информацию. Вот и вся его роль. Про скрипку Гаварнери нашептал он мне два года назад. Планировал решить все мирным путем, но владелица оказалась упрямой и продавать не захотела. Единственная возможность добраться до скрипки и выкрасть инструмент — это когда парнишка носит ее на репетиции в музыкальную школу перед большими выступлениями. Я последний месяц пас его, то есть наблюдал, пацан серьезный — готовится к конкурсу без халявы, каждый день занятия по два часа. Позавчера бдил клиента, и тут открылось окно в классе, и кто-то выкинул футляр от скрипки в сугроб. Через несколько секунд заорала пожарная сигнализация, кипиш по всей школе пошел, а потом в окно сиганула прекрасная мадемуазель, то есть вы, Евгения. И давай меня подсекать. Я быстро скумекал, что дело нечисто и движуха нездоровая пошла. Мне эта бодяга ни к чему, пришлось сквозануть по-рыхлому. Вор-искусствовед развел руками: — Пацана у меня нет, скрипки тоже. Чем смог — помог. Хочешь держать тут — у меня стаж в одиночке больше 5 лет. Напугала волка лесом. Ментов подтянешь — за мной грехов никаких… — Вы уверены, что мальчик не выпрыгивал в окно? — Футляр когда вылетел, я думал, ну все — кто-то вперед меня до скрипки добрался. А облом вышел, вместо скрипки ты в окне нарисовалась. Дальше я от погони уходил, не видел, что там с пацанчиком, — отрицательно покачал головой Пьер. — Скрипка пропала вместе с мальчиком, а вы за ней гоняетесь уже несколько лет. Вы единственный, кому это все выгодно, за миллионы долларов и не такие преступления совершаются. — Верить преступнику я не собиралась. — Век воли не видать! Не трогал я ни мальчишку, ни скрипку! Зачем бы я с тобой на встречу поперся, в халупу эту, фэйсом светить! Обвел меня кто-то вокруг пальца, как зеленого фраерка. Найду — поболтаем по понятиям, репутацию Туза Козырного никому не дам грязью марать. И мой тебе совет, отпусти нас по-мирному. Ромке огласка с ментами ни к чему, мне эта возня пустая — только время тратить. Тебе — пацан нужен, мне — скрипка. А вместе нам нужен тот, кто их слямзил. Я по своим каналам пошуршу, что интересного слышно. А если где мелькнет скрипочка, так я тебе сразу весточку пришлю через Романчика. Доводы старого вора были убедительными, он искал то же, что и я. Выпустив Романа из ванной, я открыла дверь своим гостям, и через пять минут вор-аристократ Пьер, он же Козырный Туз, и его информатор Романчик, он же наследник дедушкиной профессии, исчезли за порогом квартиры. От досады я швырнула в стальную дверь кружку прежних жильцов. Успех был так близко! Соберись, Охотникова, надо действовать! Глава 4 Никаких версий, кто мог похитить Адама, у меня не осталось. После рассказа Пьера ДеШевреза я засомневалась в том, что мальчик исчез во время пожара. Адам, когда сработала пожарная сирена, оставался в классе, ведь я слышала, как он играет сквозь завывания пожарной сигнализации. Может быть, он от испуга спрятался в классе или в школе и до сих пор находится в состоянии шока. Мне было необходимо попасть в музыкальную школу, все осмотреть и восстановить события поминутно. Я заехала домой, где тетушка Мила ждала на ужин из рыбного суфле, пирога со свежими грушами и нового сорта чая «Цветочный вальс». После целого дня на одной чашке кофе с коньяком аппетит у меня был отменный. Переодевшись в спортивный костюм, я заглянула к тете Миле, чтобы предупредить, что хочу прогуляться перед сном. Но тетушка дремала перед бормочущим телевизором, с раскрытой книгой на коленях. Город видел третий сон, когда я добралась до здания музыкальной школы. Ворота на школьный двор были закрыты, двери на замке. Но для Евгении Охотниковой нет препятствий. Я перемахнула через забор, специальным устройством вскрыла замок и шагнула в черноту пустой школы. Класс за классом я вновь осматривала окна, мебель, инструменты в поисках следов Адама, заглядывала в каждый уголок, отодвигала шкафы и парты. Школа была совсем небольшая: десяток классов, скромный концертный зал для отчетных концертов и прослушиваний — пара десятков зрительских мест, сцена с фортепиано и подсобка со сложенными инструментами; туалеты в конце коридора и в изгибе этого же коридора кабинеты администрации с табличками «Директор», «Учительская», «Бухгалтер», рядом еще одна дверь, за которой хранился инструмент уборщицы. Дверь к директору открыть получилось в два счета, может быть, личное дело Адама Бланка даст мне полезную информацию. Я методично перебирала бумаги в шкафу, когда услышала крик: — Руки вверх, сдавайся, полиция! Прямо на меня смотрел… пистолет. В проеме двери с оружием в руках замерла та самая вахтерша, что во время пожара бежала с огнетушителем через толпу детей. — Руки вверх или буду стрелять! — повторила свой приказ женщина. — У вас пистолет ненастоящий. — Взмахом руки я выдернула пластиковую игрушку из рук охранницы. Резвая старушка припустила по коридору с криком: «Убивают! Пожар!» Я бросилась вслед, совсем не хотела пугать отважную пенсионерку. — Стойте! Я не убийца! И не грабитель! Я тут сережку ищу бриллиантовую, потеряла днем, муж сказал без нее не возвращаться. Вы не находили? — Ничего не видела, никаких бриллиантов. Шастают всякие, потом у нас не только сережки, дети пропадают. — Женщина затаилась в одном из классов. — Ладно, ладно, признаюсь. Никаких сережек не теряла. Я няня мальчика, который пропал. Хотела осмотреть школу и класс, чтобы найти зацепки, куда мог исчезнуть Адам. Полиция все осмотрела, но не нашла никаких следов. Вот приходится самой этим заниматься. Я вытянула из кармана купюру: — Я заплачу, дайте возможность все обследовать. Очень неудобно с фонариком осматривать. — Да смотри сколько влезет, красть у нас нечего. Мандолины с роялями одни. — Из соседнего класса вышла лихая охранница. Женщина была полноватой, в уютном желтом домашнем халате, накинутом на ночную рубашку, и вязаных носках. Она ловко сунула купюру в карман халата: — Свет сбоку в каждом классе включается, после себя гаси, нечего электричество казенное жечь.