— Ну как? — не выдержав этой пытки, непривычно робко спросила Октябрина. — Я не пойму… — Бесподобно, — выдохнула Бетрисса. — Ты прости меня за прямоту, но такого я даже не ожидала. Как будто даже ростом ниже стала… но вообще — красавица. И она ни на гран не слукавила. Герцогиня Сарнская стала очаровательной, и тем не менее ни у кого не возникло бы сомнений в ее подлинности. Рост уменьшился совсем чуточку, зато исчезла сухопарость и угловатость фигуры, мягко округлились бедра и плечи, руки обрели плавные и изящные линии. Но самые поразительные перемены произошли с лицом Октябрины. Маг вернул его чертам прелестную юношескую припухлость, добавил густоты ресницам и бровям и поменял их соломенный цвет на каштановый. Голубые глаза стали больше и темнее, но самое главное — из них исчезла усталая безнадежность непоправимо старой девы. А сияние белокурого венка коротких, но пышных волос добавило новому облику герцогини легкости и задора. — Я тоже не ожидала, — облегченно вздохнув, призналась Октябрина и направилась к зеркалу. — Он говорит, смотри и радуйся, только в обморок не падай… а я гляжу и не понимаю, почему я должна падать в обморок, если там отражается какая-то чужая девица? — Маменька точно упала бы… от счастья, — невпопад проговорила Августа и глянула на маркизу Зайбер: — А ты почему еще тут? Думаешь, у нас так много терпения? — Я боюсь… — Кателла бросила тревожный взгляд на новых подруг и нехотя призналась: — А вдруг я не стану такой же красивой? — Так ведь тебе же вовсе не красота нужна? — притворно удивилась Дора. — А только ровные зубы? — Не волнуйся, — ободряюще улыбнулась Октябрина маркизе Зайбер. — Даже если ты ничего не попросишь, они все равно сделают тебя хорошенькой. Как я начинаю подозревать все сильнее, эта красота нужна не столько нам самим, сколько ее величеству, и наверняка является важным условием ее тайного плана. А теперь беги быстрее, Тэрлина не меньше твоего хочет увидеть в зеркале красавицу. Кателла кинула беглый взгляд на гордо выпирающий нос маркизы Ульгер и, не произнеся больше ни слова, покорно отправилась навстречу мечте. Тэри проводила ее невеселой усмешкой и подавила несчастный вздох. Святая правда, ей даже снилось иногда, как она подходит к зеркалу и видит — носа у нее больше нет. Но тут же понимает, что его нет вообще. Никакого. Сердце замирает от ужаса, когда девушка начинает осознавать, какая страшная утрата ее постигла. Ей хочется заплакать, закричать, но вслед за носом с лица исчезают и рот, потом глаза, брови… Маркиза стиснула губы и постаралась выкинуть из памяти это видение, бывшее почему-то необычайно живым и ярким по сравнению с остальными ее снами, забывающимися через минуту после пробуждения. Оглянулась на подруг, занятых изучением причесок преображенных кадеток, и отметила про себя, как сильно ошибалась раньше, искренне считая длину и пышность локонов самым важным украшением всех девушек. Бет и Октябрина стали невероятно хорошенькими с новыми прическами, схожими лишь в одном — ни один волосок не спадал ниже шеи. Тэри пока не представляла, как такая стрижка будет смотреться на ее собственной голове, но это девушку не очень-то и волновало. Беспокоило совершенно другое: пояснение подруги, что от растерянности она не смогла даже поторговаться. А ведь в замке Ульгер всем известно умение ее наставницы быстро разбираться в любой ситуации и из всего извлекать если не выгоду, то опыт. Да и герцогиня Сарнская, судя по всему, так и не сумела четко высказать магу свои просьбы. Выходит, обещание желаний, которые якобы можно выбрать по своему усмотрению, — просто ловкий обман, выдающий тайные мечты девушек за осознанные ими пожелания. Кателлу принес разбойник. Молча прошел к диванчику, уложил на него бездвижную девушку и так же молча вышел, оставив в комнате следовавшую за ним домоправительницу. — Я посижу возле нее, — неизвестно кому сообщила Фанья, опускаясь на край дивана и ставя на ближайший столик хрустальный стакан с каким-то отваром. — Кто следующий? Кадетка Тэрлина? Иди, тебя ждут. Тэри дернулась, шокированная непривычным обращением, но тотчас взяла себя в руки и послушно поднялась с кресла. А проходя мимо дивана, на миг остановилась, всмотрелась в бледное, но хорошенькое личико кудрявой, как овечка, брюнетки и коротко кивнула самой себе. Так и есть, принцу или гостям Тальзии отныне не придет в голову отворачиваться с кислым видом, встречаясь с королевскими фрейлинами. Ну а ее величество получит неподдельную благодарность и преданность не только самих бесприданниц, но и их родителей, домочадцев, слуг и подданных. Дверь в соседнюю комнату Тэри открыла чересчур резко, пряча за показной дерзостью тревогу и тоску, охватывающие ее все сильнее. И едва войдя, сцепила задрожавшие пальцы и с вызовом уставилась на мага, сидевшего у небольшого столика. — У меня одно желание, и, кроме него, мне ничего не нужно. — Понимаю, — проникновенно, как добрый волшебник, улыбнулся он, и внезапно Тэрлину охватило странное спокойствие. — Другой носик. Сейчас сделаем, устраивайся вот здесь. — Нет, — тихо пробормотала Тэри, всеми силами стараясь вырваться из пут липкой, как паутина, неуверенности, непонятно почему вдруг сковавшей ее душу. — Не надо мне нос. И вообще, чем ты меня околдовал? Этого не было в договоре… я против! С каждым словом говорить становилось все легче, и уже через минуту сверкавшая возмущенным взглядом маркиза могла смотреть в усталое лицо мага абсолютно свободно. — Зачем спорим, милая? — Невысокая улыбчивая торемка мягко, но настойчиво потянула Тэрлину к кушетке. — Скоро будешь совсем красавис! — Не хочу, — рванулась в сторону кадетка. — У меня особое желание. — Так чего же ты хочешь? — снова шлепнулся на стул маг и подтянул к себе стакан. — Я весь внимание. — Сюзи… сестренка… — Волнение на миг перехватило горло девушки, и она вскинула голову выше, торопясь с ним справиться. — Она хромая… никто не смог помочь. Ей всего четырнадцать, и раньше она обожала танцевать… а ты очень сильный маг… — Но она в замке Ульгер, а я здесь, — сухо напомнил Годренс, стараясь не морщиться от бьющего в виски чужого безнадежного отчаяния. — И не знаю, скоро ли туда попаду. Да и ваши желания я взялся выполнять только в этом месте. — Но ведь это должно быть именно мое желание, — с упрямством обреченного все тише возражала Тэри. — А я хочу здоровья Сюзи! — Не стоит зря спорить, — веско заявил граф Дирард Шаграйн, внезапно возникший в проеме двери, ведущей в соседнюю комнату. — Королева приказала исполнить заветные желания кадеток, а воля ее величества для нас закон. Всем девушкам положено по два небольших желания, и как раз в этом случае высказанная кадеткой просьба и ее тайная мечта укладываются в установленные ее величеством пределы. Только с исполнением главного желания придется немного подождать, в ближайшие дни маг должен будет отдохнуть. Начинай, Год. По обыкновению резко развернулся и ушел туда же, откуда возник так неожиданно, породив в душе Тэри подозрение, не следит ли он исподтишка за всем происходящим в соседних комнатах. Короткого движения пальцами, тайком сделанного магом в ее сторону, Тэрлина не заметила, ощутила лишь, как покидает ее смятение и недоверие, словно и в самом деле сваливается с души куча тяжких камней. А вместе с ними пропала и смутная вина за свою настойчивость, хотя пустословной бузотеркой Тэрлина никогда не была, а если и спорила, то лишь в тех случаях, когда твердо верила в собственную правоту. Все последующие действия мага и торемки маркиза восприняла с безучастием статуи, ничуть не сомневаясь в искусности мастеров и в их желании угодить наказам ее величества. А получив разрешение встать и посмотреть в зеркало, учтиво улыбнулась потрудившимся над ее внешностью людям и с очаровательной улыбкой объявила, что и без всяких проверок совершенно уверена в чуде, которое они сотворили. И потому выражает им свою глубочайшую признательность. Ослепительно улыбнулась еще раз и ушла, не бросив даже мимолетного взгляда в сторону зеркала, стоящего в простенке между окон. — Ну и выдержка, — уважительно пробормотал маг, поспешно хватаясь за коробочку с накопителями. В нищей на магическую энергию Тальзии камни уходили, просто как вода сквозь сито. Спасало лишь особое свойство этого места, тайну которого могли ощутить только одаренные. — Ильяса, — стремительной тенью скользнул в комнату Дирард, — погоди, не запирай ее шкатулку. Дай мне одну прядь. Торемка молча исполнила его просьбу, затем захлопнула магический замочек, стараясь не замечать мелькнувшего во взгляде мужчины сожаления. — Что ты будешь с ней делать? — хмуро поинтересовался Годренс, потягивая бодрящий отвар, куда добавил несколько капель какого-то зелья из фиала темного стекла. — Отдам тебе… попозже, когда ты полностью восстановишь силы, — прозрачно намекнул граф, аккуратно заворачивая добычу в платочек. — Ну, удачи вам. Сюда идет следующая пациентка. И снова исчез за дверью в соседнюю комнату, не желая тревожить своим присутствием кадеток, с неизменным упорством дружно величавших его разбойником. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, полная приятных сюрпризов, неожиданных откровений и открытий, несущих девушкам новые заботы и разочарования — Все герцоги и принцы будут твоими, — без обиняков постановила Дора, рассмотрев преобразившуюся маркизу Дарве Ульгер. — Зачем они мне теперь? — пожала плечиками Тэри, направляясь к зеркалу. Хочешь не хочешь, а изучить свою новую внешность придется. Хотя бы для того, чтобы не здороваться с собственным отражением, случайно заметив его в одном из высоких зеркал нижнего зала. Возле синеватого стекла маркиза на несколько секунд озадаченно замерла, только теперь со всей полнотой осознав, как справедливы были слова благодарности, сказанные ею магу. Уменьшившийся едва ли не вдвое фамильный нос выпустил на свободу, словно волшебный занавес, все те черты девичьего лица, которые до сего момента скрывались в его тени. В больших серо-зеленых глазах появились глубина и загадочность, губы стали ярче и пухлее, а уложенные надо лбом косой волной шелковистые каштановые волосы казалась изящной норковой шляпкой, оттеняющей белизну кожи. Тэрлина поймала в зеркале отражение недоверия, застывшего на круглощеком лице стоящей рядом княжны, и нехотя пояснила: — Ну посуди сама, за последние полчаса я сама не стала лучше или хуже ни на гран. Изменился только мой нос. И если герцоги и принцы начнут теперь оказывать мне знаки внимания, то получается, самым главным во мне являлся именно он? Не были важны ни знатность старинного рода, ни воспитание, ни глаза, волосы или фигура. И даже характер и привычки ни для кого не имели никакого значения. Только нос! Как я теперь начинаю понимать, мне его благодарить нужно — за проверку. Ведь иначе я бы уже давно сделала непоправимую ошибку. Всем известно, ради своей цели мужчины могут завалить девушку комплиментами, букетами и красивыми словами. — Просто он пока не встретился тебе, тот, кто смог бы разглядеть тебя, а не маленькую оплошку природы, — вздохнула Бетрисса, искренне ненавидевшая всех посещавших замок Ульгер женихов, не рассмотревших за носом воспитанницы саму Тэрлину. — А теперь уже может и не встретиться, — язвительно пробормотала Октябрина и оглянулась на зеркало. — Нам придется накрепко запомнить, что все те, кто теперь начнет виться вокруг наших юбок, еще вчера прошли бы мимо с кривыми ухмылками. — Вот именно, — возвращаясь в свое кресло, кивнула Тэри. — Гостившие у нас в замке господа наивно считали, будто я не замечаю разочарования, вспыхивающего в их глазах при моем появлении, и не понимаю их переглядываний и многозначительных жестов. А еще они не знают, что я отлично помню их имена и физиономии. — Я тоже всех помню, — тихо пробормотала хорошенькая, словно куколка, Кателла, получившая вдобавок к кудряшкам удлиненный, как у олененка, разрез больших карих глаз, — и никому не прощу прошлого унижения. Ведь я на каждом балу и приеме старалась… даже вспомнить неприятно… быть самой милой и веселой среди девушек. Но когда начинались танцы, меня приглашали только старые и толстые вдовцы, а все самые завидные кавалеры проходили мимо. Вам всем известна горечь этой обиды. — Ну разумеется, — жестко усмехнулась Октябрина. — И больно было не столько за себя, сколько за матушку. Она тратила столько сил и здоровья, готовя нам одежду, обувь и украшения к этим выездам, что все мы мечтали отлынуть любым способом. Изображали хромых и больных, а для достоверности пили зелья и мазали лица всякой дрянью ради появления сыпи или небольших волдырей. Марта однажды додумалась натереть щеки жгучим перцем, и пришлось вызывать лекаря. А потом у нее полгода облезала кожа, и все лицо было в розовых пятнах. Вы не представляете, как мы ей завидовали. — А вот и я, — возвестила появившаяся в дверях Августа, одной рукой стянула балахонистое одеяние на спине, подчеркивая тонкую талию и высокую роскошную грудь, и гордо задрала вверх носик. — Потребовала все, о чем мечтала, — раз все равно придется отрабатывать, то нечего стесняться. Тэрлина хотела было сказать, что и она торговалась, как кухарка на ярмарке, но в последний момент прикусила язык. Не настолько она верила слову разбойника, чтобы начинать хвастаться заранее. Вот получит Сюзи обещанное — тогда будет видно. — Пошла я, — поднимаясь с кресла, доложила Дора неожиданно дрогнувшим голосом и на миг сбилась с шагу, услышав в ответ дружное: — Удачи! После того как скрылся за дверью пышный шлейф золотых волос княжны, девушки почему-то примолкли, видимо, сказывались усталость и нервное напряжение. Рассеянно листала книжку Бетрисса, задумчиво изучала себя в зеркале Кателла, о чем-то своем шептались сестры Сарнские. Тэрлина стояла у окна, рассматривала через решетку серые плиты двора и пыталась вообразить, как воспримут в родном замке выздоровление Сюзи. Но у нее ничего не получалась: лицо матери привычно кривила обреченная полуулыбка, а сама Сюзи смотрела жалобно, как в тот день, когда Тэри собиралась в столицу. Маркиза подавила огорченный вздох и вернулась в свое кресло. — Я бы уже что-нибудь съела, — откладывая книгу, мельком глянула на нее Бет. — Кто из вас догадался, для чего тут лежат фолианты с описаниями способов охоты, рыбной ловли и разных видов оружия? — Я пока могу сказать только одно, — оглянулась Августа. — Просто так разбойник ничего не делает. Похоже, нам придется сопровождать королеву или принца на охоту и турниры, и мы должны разбираться в тонкостях этих развлечений. — Про охоту мой старший брат нам все уши прожужжал, да и всяческие поединки — тоже его любимое развлечение, — сообщила Тэри и задумалась. — Но дамы, насколько я помню, присутствуют там только в качестве украшения. Как бантик на подарке. — Мы не дамы, а кадетки, — напомнила Бетрисса и снова вздохнула: — А есть все же хочется. Может, попросить Фанью принести по пирожку? — Она принесет… с зелеными червями! — непримиримо фыркнула Кателла. — То были гусеницы-медовки, — отмахнулась Бет. — Я после вспомнила. Они очень сладкие, и богатые торемки их просто обожают. И едят именно живыми — уснув, гусеницы быстро прокисают. — Фу, какая гадость, — передернула плечами брюнетка. — Не стану их есть, даже если буду умирать от голода.