Часть 42 из 60 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я сделаю для него все, что смогу, дитя.
Эми тайком вытерла глаза.
— Простите. Мне стоит сосредоточиться на более важных вещах.
— Что может быть важнее? — Узумэ коснулась щеки Эми, нежно, как мама. — Храни любовь в сердце, и пусть она станет твоей силой завтра ночью.
Эми моргнула, она не могла говорить, а Узумэ встала и пошла к мужу.
Широ пришел, перебил ее рассеянные мысли и поднял на ноги. Он отвел Эми к ёкаям, представил тех, кого она не знала. Она говорила со всеми, пока Широ дразнил их. Как-то оказалось, что они с Катсуо играли с дайтэнгу в игру на выпивку. Синеволосая шиджин, Сэйрю, помогла Эми победить и смеялась, как ворчливые дайтэнгу и Катсуо выпивали как проигравшие.
Вечер пролетел в вихре разговоров, смеха, и этого Эми не ожидала от закаленных ёкаев-воинов. Никто не упоминал солнцестояние. Никто не упоминал грядущее сражение, которое могло забрать все их жизни. Никто не упоминал, что она скоро погибнет.
Нанако была права. Это был не прощальный ужин. Это был праздник, дань и напоминание того, ради чего они сражались и могли умереть в ночь солнцестояния.
* * *
Закрыв дверь спальни, Эми прислонилась к ней. Тишина была приятной, но пустой после долгого вечера в шумной комнате. Ёкаи явно собирались пить и веселиться еще несколько часов, но ей нужны были тишина и сон. Ее футон уже был расправлен и ждал, на просторном матрасе были горы одеял и подушек.
Она вытащила гребни из волос, те распустились ей на спину. Эми повернулась к личной купальне, но замерла при виде предмета на ее футоне.
Она пересекла комнату и опустилась перед маленькой деревянной шкатулкой и легонько коснулась крышки. Ее шкатулка воспоминаний. Она думала, что Нанако выбросила ее, обнаружив разбросанное содержимое в спальне в Шираюри.
Эми открыла шкатулку и подняла крышку. Внутри ее сокровища были аккуратно разложены — камешки, перья, шишки, сухие листья и цветы. Каждое сокровище было связано с ее любимым событием за годы жизни камигакари. Она склонилась над коробочкой, кусая щеку изнутри, чтобы совладать с бурей эмоций, из-под ее коллекции было видно кожу.
Эми осторожно вытащила свой дневник и сжала кожаную обложку. Она забыла его в Шираюри недели назад.
Открыв дневник, она листала бесконечные страницы ее аккуратных записей. Когда она добралась до последнего абзаца, блестящее черное перо выпало из дневника, кружась, на ее колени. Она забрала его из леса после первой встречи с Широ как лисом. Столько всего изменилось для нее с той ночи.
Опустив перо в шкатулку к своей коллекции, Эми коснулась ее дневника и открыла на последней записи. Ее заметки заполняли сотни страниц, но самых восхитительных событий жизни, изменивших ее, там не было.
Она достала ручку из шкатулки, открыла новую страницу и записала «19 декабря» наверху. Ручка двигалась над первой строкой, записывая первые слова ее последней записи.
«Завтра мой последний день в этом мире. Я не боюсь».
Она перечитала последние три слова и поняла, что так и есть. Она не боялась. Она ощущала многое, но не страх.
Эми прижала ручку к бумаге и продолжила писать. Слова выходили все быстрее и быстрее, она лихорадочно заполняла страницу за страницей. Она описывала все, что случилось с ней после встречи с Широ, каждый момент, какой могла вспомнить, каждое слово, каждую мысль, каждое испытанное ощущение. Она ничего не сдерживала.
Минуты превратились в час, она не останавливалась, хотя рука болела. Эми не останавливалась, пока не закончила описывать банкет, с которого только пришла.
Отложив ручку, она провела пальцем под словами Узумэ. «Пусть она станет твоей силой». Слова потрясали ее. Разве любовь к Широ не была ее величайшей слабостью, конфликтом, что неделями угрожал ее силе и чистоте?
Сжав губы, она листала страницу за страницей, пока не нашла свое описание плена у Тсукиёми. Она прочитала страницу.
«Чистота рождается из чистого намерения, веры и уверенности в выборе. Когда кто-то действует с убеждением, его ки будет чистой и сильной, и это, камигакари, источник всей силы».
Она смотрела на свою запись, на спешно выведенные слова, мысленно видела Широ в заснеженном саду с деревянным посохом в руке.
«Прости, — прошептал он, от боли глаза потускнели. — Я не знал, что ты так это чувствуешь».
Убеждение было источником силы и чистоты, а не правила, касающиеся ее еды или прикосновений. Правила были стенами храма, которые держали ее внутри, чтобы настоящий мир не попробовал ее.
Но она все это время придерживалась понимания чистоты, которое давали ей в храмах. И хотя она выбрала любить Широ — и сделала этот выбор, поцеловав его в ночь после их боя с Орочи — она сдерживалась. Она разрывалась между чувствами к нему, неуверенностью в том, что для них уготовило будущее, и боялась, что это помешает ее долгу перед Аматэрасу, ее судьбе камигакари.
Любовь к Широ не ослабляла ее ки. Это делали ее сомнения и страхи. Если бы она любила его без опасений, их близость не была бы риском для ее макото но кокоро.
Потому он и ушел от нее той ночью в саду. Потому что он знал что, если бы ее чувства были так сильны, как его, она бы не тревожилась из-за своей чистоты.
Он ушел и оставил ее с тем, в чем она не сомневалась: с верностью долгу.
Но она не были только камигакари. Он помог ей узнать, что в ней было не только это.
Решимость горела внутри Эми. Она открыла последнюю запись и дописала в конце еще кое-что.
«Чтобы обрести истинное макото но короко, не нужно быть в гармонии с ками. Нужно быть в гармонии с собой».
А потом она закрыла дневник, бросила на свою шкатулку и вскочила на ноги. Схватив сандалии из шкафа, Эми повернулась к двери и покачала головой. Банкет уже мог закончиться, был велик риск, что кто-то ее увидит. Вместо этого она подбежала к окну и раздвинула ставни. Холодный воздух полился в комнату, остужая ее кожу.
Ее дыхание вырывалось облачками, Эми обула сандалии и забралась на подоконник. Балансируя на краю, она посмотрела на землю, что была удивительно далеко внизу, и приготовилась прыгать.
— Что ты делаешь, маленькая мико?
Эми удивленно вскрикнула и чуть не выпала из окна. Схватившись за раму, она посмотрела наверх.
Широ склонялся над краем крыши, вскинув брови в вопросе.
— Ч-что ты здесь делаешь? — пролепетала она, сердце колотилось от страха.
Сидя на крыше, он отклонился чуть сильнее.
— Охраняю твою комнату.
— Что?
— Ты же не думала, что мы оставим тебя без защиты?
— Ты… почему… кто мы?
— Это было общее решение, но сторожу я один, — он скривился. — Как мило заявил Сусаноо, у меня нет подчиненных и воинов, чтобы собирать их.
— Почему ты не сказал мне?
— Ты была занята, — он пожал плечами и окинул ее взглядом со своего места. — Так… что ты делаешь?
Она выдохнула.
— Собиралась искать тебя.
— Меня? Зачем?
Она вернулась в комнату и сбросила сандалии.
— Забирайся сюда.
Он свесился с края крыши и прыгнул на подоконник, окинул взглядом роскошную комнату.
— Приглашение меня так поздно ночью в свою комнату, маленькая мико, — он загадочно улыбнулся, — может кому-то дать неправильное впечатление.
Ее щеки вспыхнули, но Эми притворилась, что не отреагировала на его слова. Она потянула его за рукав, чтобы он пробрался в комнату. Он все еще был в красивом одеянии с банкета, длинные рукава покачивались по бокам, отмечая его плавную грацию. Эми смешно закрыла окно из-за холода.
— Причудливо, — отметил он, остановившись у свитка с рисунком на стене. — Это комнаты Аматэрасу?
Она кивнула, сжимая руки от тревоги. Эми не знала, что он был сразу за ее комнатой, она хотела бы, чтобы у нее было время придумать, что она хотела сказать. Она не была готова.
Он ходил по комнате, с любопытством разглядывая ее. Когда он остановился у кровати Эми, где лежал ее потрепанный дневник на простой деревянной шкатулке, она поспешила присоединиться к нему на случай, если он попытается заглянуть в дневник.
Он склонил к ней голову.
— Что тебя тревожит, маленькая мико?
— Ничего, — автоматически ответила она.
— Хмм. Я тебе уже говорил, что знаю, когда ты врешь.
Эми скривилась.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, и я вряд ли успею сделать это завтра.
Он стиснул зубы, но голос был мягким:
— Да, вряд ли успеешь.
Она села на краю футона у своей шкатулки. Он смотрел на нее секунду, а потом тоже сел, шкатулка оказалась между ними.
Эми теребила край оби.
— Я не… не знаю, как это объяснить.