Короткое молчание. – И куда нужно ехать? Голос, слегка приглушенный из-за шлема, звучал холодно. – А куда вы едете? Мне нужно в Авимор, но если вы не едете так далеко, то можете подбросить меня до ближайшего города. Опять же потребовалось несколько мгновений, чтобы получить ответ на свой вопрос. – Я могу отвезти тебя. Авимор мне по пути. Садись. Он нерешительно протянул мне руку. Когда я благодарно оперлась на нее, чтобы сесть сзади, он вздрогнул, как от удара током. Я с недоумением посмотрела на мужчину. По-прежнему держа мою руку, он сдавленно произнес: – Ты садишься? С облегчением я перекинула ногу через огромный мотоцикл и крепко схватилась за водителя. Однако через мгновение, когда взвыл мотор и мы резко стартовали с места, я уже пожалела о своем решении. Этот парень точно был сумасшедшим! На мне даже не было шлема, а он с невероятной скоростью мчался по темной дороге. Как вообще эта дурацкая идея о том, чтобы ехать куда-то с совершенно незнакомым человеком, могла прийти мне в голову? Я даже не знала, кто скрывается под этим шлемом! Однако бежать холодной ночью по проселочной дороге было гораздо менее приятной альтернативой. Так что нужно не падать духом. Таким образом я оправдала сложившуюся ситуацию, и это слегка успокоило меня. Несмотря на то что я преодолела страх смерти после первых минут поездки, я продолжала изо всех сил цепляться за мокрую кожаную куртку водителя. Мы мчались сквозь ночь вдоль побережья поблескивающего серебром Лох-Несса. Мои волосы развевались на ветру, и дождь хлестал мне в лицо. Поездка была не такой долгой, как я ожидала. Однако все мое тело затекло, когда я слезла с мотоцикла перед маленьким уютным домом Элисон и Роя. В то же время я испытала огромное облегчение, что прибыла в целости и сохранности. – Спасибо. Я даже не знаю, как… – начала я. Внезапно мои колени подкосились, и я почти потеряла равновесие. Чтобы устоять, я схватилась за своего водителя, который, как и прежде, вздрогнул от моего прикосновения. Еще до того, как я успела его поблагодарить, он отдернул мою руку и умчался в ночь. Сбитая с толку, я стояла в темноте и смотрела ему вслед. Странный народ, эти шотландцы! После богатого на события дня я была рада горячему душу. Сняла мокрую одежду и зашла в душевую кабину. Закрыв глаза, откинула голову, и вода стекала по моему лицу. Странное поведение мотоциклиста не выходило у меня из головы. Почему он помог мне, если, судя по всему, это было неприятно для него? Все еще озадаченная, я вымыла волосы медовым шампунем и наконец согрелась под горячей водой. Затем завернулась в большое мягкое полотенце и села на край кровати. Элисон оставила на тумбочке горячий чай, чтобы я прогрелась изнутри. Я высушила волосы феном и надела пижаму. Ай! Моя рука потянулась к груди. Кожа под медальоном бабушки сильно покраснела, но кулон оставался холодным. Тем не менее мне казалось, что именно в том месте, которого касался кулон, появилось что-то вроде солнечного ожога. Странно, что это случилось снова. Неужели какая-то аллергия? На всякий случай я сняла цепочку и положила ее на тумбочку рядом с кроватью. Совершенно измученная, я заснула еще до того, как моя голова коснулась подушки. Посреди ночи я проснулась с чувством потери чего-то важного. Лунный свет пробивался сквозь шторы и падал на медальон. Погруженный в серебристый свет, он выглядел гораздо красивее, чем днем. На автомате я протянула руку. От него исходило какое-то тепло, при этом чувство безопасности пронизывало мое тело. Я надела его на шею и снова уютно устроилась на подушке. Перед домом урчал мотор. Одетый в черное мужчина бросил последний взгляд на дом, прежде чем задумчиво удалиться. Некоторое время он оставался в укрытии деревьев и наблюдал. Он пришел сюда не для того, чтобы шпионить за кем-то, а только потому, что его влекло сюда, как по волшебству. Потребность была настолько велика, что он не мог ее игнорировать. Никто не видел, как он стоял под темными окнами, пытаясь совладать с самим собой. Только когда это стало невыносимо, он уехал. Чем больше Пейтон удалялся от Авимора, тем спокойнее становилось его дыхание. Боль отступила, и чувство жжения утихло. Осталась тупая пустота, которая не исчезла и через два часа, когда он свернул с главной дороги на проселочную к своему дому. Его братья Блэр и Шон еще не спали. У них была партия в шахматы. Игра королей. Для этого на небольшом столике стояла шахматная доска из слоновой кости и черного дерева, а братья сидели друг напротив друга на стульях, ничем не уступающих настоящим тронам. Блэр не был великим мыслителем, однако в шахматы никто не мог его легко обыграть. Шахматные партии братьев могли длиться несколько дней. К счастью, у них в крови было обходиться небольшим количеством сна. – Что с тобой случилось? – спросил Шон, сделав ход слоном и подняв глаза на Пейтона. Из всех членов семьи двадцатипятилетний Шон был ему ближе всех. Он был на шесть лет старше Пейтона. А Блэр в свои двадцать семь стал главой семьи. – Ничего. Все в порядке, – коротко ответил Пейтон. Последнее, чего он сейчас хотел, это разговора с «Кланом». В сомнении Шон приподнял бровь и снова задал свой вопрос. Пейтон предостерегающе поднял руку: – Я же сказал, ничего. Оставь меня в покое. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, прежде чем Шон пожал плечами и вернулся к беседе с Блэром. Из-за своей худощавой фигуры Шон выглядел моложе, чем был на самом деле. Спортивным и подтянутым часто не хватает интеллекта. Шон же был очень сообразительным, и поэтому от него редко что ускользало. Даже сегодня Шон сразу понял, что Пейтон что-то скрывает. Но он не был тем парнем, который действует другим на нервы, задавая вопросы. За это Пейтон был ему благодарен. Он не хотел бы лгать своему любимому брату. В этом случае он не мог ни с кем говорить, пока сам не будет в чем-то уверен. Пейтон пересек широкий открытый зал, сбоку которого наверх вела узкая спиральная лестница. Старое здание было таким же мрачным и холодным, как и его обитатели. Когда это точное сравнение пришло в голову Пейтона, он подумал, что, возможно, замок казался зловещим только из-за своих жителей. Только когда тяжелая дверь в его комнату закрылась за ним, он с облегчением вздохнул. Что с ним не так? Что случилось? Он рассматривал себя перед большим зеркалом. Темно-карие глаза смотрели на него пренебрежительно, губы были поджаты и уже давно не изгибались в улыбке. Старый изогнутый шрам на подбородке придавал ему грозный вид. Светло-каштановые волосы спутались. Он провел по ним рукой, чтобы привести в порядок, продолжая рассматривать себя в зеркале. Он не мог понять, что изменилось. Почему же все было не так, как раньше? Глава 6 Первые дни в Шотландии пролетели как один миг. Во время выходных я прервала свой тур по достопримечательностям и провела много времени с Элисон и Роем. Элисон была веселой и много смеялась. Она делала работу по дому без видимых усилий, рассказывая мне разные истории или устраивая с Роем шутливые перепалки. Она без проблем выигрывала любой спор, хоть это и выглядело комично из-за ее роста. Я чувствовала себя очень комфортно с ними. Добродушие и сердечность домика с выкрашенными в розовый цвет ставнями и поросшей розами аркой перед входом передались и мне. Но, несмотря на это, мне было не очень хорошо. Все выходные я была встревожена ощущением, как будто меня преследуют. Я не могла описать это чувство точнее. Всякий раз, когда я оглядывалась, то не замечала ничего необычного. Тем не менее я испытывала дискомфорт снова и снова, и волоски на затылке вставали дыбом. Впрочем, я ничего не сказала Элисон об этом. Вероятно, все было так, как сказал Рой в день приезда: Шотландия делает из людей суеверных трусов. В понедельник утром весь дом был в моем распоряжении. Рой рано ушел на работу, а Элисон накануне вечером многословно извинялась передо мной. Она сокрушалась, что в туристическом бюро произошла чрезвычайная ситуация, которая потребует ее помощи в ближайшие дни. Коллеге Элисон удалили аппендицит, и ей потребуется время на восстановление. – Все не так страшно, – заверяла ее я, втайне радуясь, что у меня появится немного времени. – Я сама могу сделать для себя завтрак, а затем продолжить осмотр достопримечательностей. Нерешительное выражение лица Элисон говорило о ее опасениях, что я снова могу попасть в неприятности. – Элисон, я серьезно! Я обещаю, что больше не пропущу свой автобус и всегда буду рядом со своей группой. Пожалуйста, не волнуйся, – попыталась я успокоить ее. – Ну хорошо. Проверь в этот раз, что твой телефон полностью заряжен. Женщина с облегчением вздохнула и, бросив на меня взгляд, в котором читалось сомнение, пожелала мне спокойной ночи. Я проснулась. Как и в первое утро, я встала и открыла окно. Это будет прекрасный день. Солнце уже встало, воздух прогрелся, и несколько мгновений я стояла босая в одной пижаме, наслаждаясь тишиной. Из кухни доносился аромат кофе и выпечки. Мой желудок заурчал от обилия вкусных запахов. Я спустилась вниз и сделала себе кофе с молоком. Удерживая равновесие с чашкой кофе в одной руке и тарелкой с булочками в другой, я поднялась наверх. Позавтракала в постели и чувствовала себя отлично. Страхи прошедших дней исчезли, и мне не терпелось узнать еще больше о Шотландии. Мое хорошее настроение сохранялось весь день. Мы только что вышли из автобуса и направились к ближайшей достопримечательности, памятнику Гленфиннан. Все послушно следовали за гидом, а затем всем составом отправились в сувенирный магазин. Маленький магазинчик едва ли мог выдержать наш натиск, и у меня случилось что-то вроде приступа клаустрофобии. Нечем было дышать, и я поспешила наружу, жадно втягивая холодный воздух в легкие. Передо мной простиралась дикая природа нагорья. Я перешла улицу к узкой тропинке, которая вела к монументу через заросли вереска. Памятник Гленфиннан был простой круглой башней на берегу Лох-Шил, историческая важность которой была не особо заметна с первого взгляда. Каменный горец в килте на вершине памятника должен был хранить память о начале восстания якобитов – так гласила небольшая табличка. Сначала башня казалась мне маленькой, но с каждым шагом она все больше вырастала в безоблачном небе. Настоящий шотландец в полном облачении стоял у входа к монументу и предлагал одновременно двум-трем посетителям возможность посетить башню. Узкая арка казалась не особо заманчивой, но я решила не впадать в уныние. Внутри старого здания было темно и тесно. Крутая каменная лестница вилась спиралью наверх, и нужно было протиснуться через узкое отверстие, чтобы добраться до вершины башни. На самом деле наверху с трудом умещались три человека, и прямо за мной еще один посетитель просунул голову в люк. Я отошла к невысокому парапету, чтобы освободить для него немного места. Мой взгляд упал на его лицо, и я чуть не поперхнулась. Парень выглядел потрясающе, а шрам на подбородке придавал ему дерзкий вид. Я быстро отвернулась, чтобы он не заметил, как его взгляд вывел меня из равновесия. Мои колени подкосились, и я прислонилась к каменному парапету. Украдкой я бросила быстрый взгляд назад. Он встал настолько далеко от меня, насколько мог. Казалось, он не хотел быть навязчивым, что было практически невозможно на этой узкой площадке при его комплекции. Но, несмотря на расстояние между нами, его взгляд буквально сверлил мою спину. Похоже, он был немного старше меня. Я не могла удержаться и снова стала разглядывать его как можно незаметнее. Его карие глаза слегка прищурились. Что-то в его взгляде смутило меня. Он отступил еще немного назад, и я догадалась, что слишком явно пялилась на него. Мое сердце так громко стучало в груди, что я боялась, что он может его услышать. Все мои чувства были направлены на него, а фибры моего тела как будто пронизывало током. Я смотрела на него совсем недолго, но все же его образ отпечатался в моей памяти. Он был намного крупнее меня. Его каштановые волосы растрепались, как будто он только что встал с постели. Некоторые прядки были гораздо светлее и мелькали золотыми искрами. Он был одет в потертые джинсы и темно-серую рубашку поверх белой футболки. В горле как будто застрял ком, который я не могла проглотить. С ветром, который дул в мою сторону, до меня донесся его запах. Лицо его выражало полную отрешенность, как и поза. И все же, по необъяснимой причине, меня тянуло к этому незнакомцу. Молчание затянулось, но мне нужно было взять себя в руки, прежде чем говорить что-то.