– Ну что, удовлетворены? – спросил Миншолл. В голосе его прозвучало облегчение – так, по крайней мере, показалось Барбаре. – Не совсем, – ответила она. – Давайте посмотрим еще и кабину. Миншолл, похоже, хотел возразить, однако передумал. С недовольным ворчанием он отомкнул водительскую дверь и распахнул ее. Барбара же показала на пассажирскую дверь: – Вот эту откройте. Кабина, в отличие от кузова, была похожа не на склад, а на помойку. Барбара перебирала обертки, банки из-под лимонада, старые билеты, штрафы за неправильную парковку, рекламные листовки из тех, что всегда появляются под «дворниками» после стоянки на торговой улице. В общем и целом это был целый клад улик. Если Дейви Бентон – или кто-то другой из убитых подростков – бывал в этом фургоне, то здесь наверняка имелось тому с дюжину свидетельств. Барбара сунула руку под пассажирское сиденье – проверить, какие сокровища там спрятаны, – но извлекла на свет лишь пластиковый номерок – из тех, что выдают в гардеробах, – карандаш, две шариковые ручки и пустую коробку из-под видеокассеты. Она перешла на другую сторону кабины, где возле водительской дверцы стоял Миншолл. Вероятно, он надеялся, что Барбара позволит ему сесть за руль и уехать куда глаза глядят. Напрасно. Она мотнула головой, и ему пришлось открыть дверь. Барбара сразу сунула руку под кресло водителя. Ее пальцы и здесь нащупали несколько предметов. Она выудила ручной фонарик (действующий) и ножницы (такие тупые, что ими только масло резать). Последней находкой оказалась черно-белая фотография. Она посмотрела на нее и перевела взгляд на Барри Миншолла. Развернув к нему снимок лицом, она спросила ласково: – Не хотите рассказать, откуда у вас эта милая картинка, а, Бар? Или мне попробовать угадать? Ответ последовал мгновенно, и она заранее знала, каким он будет: – Я не знаю, как эта… – Барри, приберегите это на потом. Вам понадобится. Она велела Миншоллу отдать ключи от машины, после чего нашла в сумке мобильник. Набрав несколько цифр, она стала ждать, когда Линли ответит на звонок. – Пока мы не найдем тот фургон с видеозаписи, – говорил Линли, – и пока не узнаем, зачем он приехал к парку Сент-Джордж-гарденс посреди ночи, я не хочу выпускать информацию о нем в эфир. Уинстон Нката оторвался от пометок, которые делал в своей аккуратной записной книжке в кожаном переплете. – Хильер придет в ярость… – сказал он. – Нам придется пойти на риск, – прервал его возражения Линли. – Иначе, если новость о фургоне будет обнародована преждевременно, риск увеличится вдвойне. С одной стороны, мы открываем карты преступнику, а с другой, если фургон находился там в силу самых невинных причин, мы настроим зрителей на поиск красного фургона, тогда как в действительности это могла быть совсем другая машина. – Но то вещество на трупах, – сказал Нката, – оно же однозначно указывало на «форд транзит». – Но цвет остается под вопросом. Поэтому пока я предпочел бы вообще ничего не говорить об этом. Нкату эти доводы, похоже, убедили не до конца. Он пришел в кабинет Линли, чтобы окончательно утвердить перечень, что будет показано в выпуске «Краймуотч». Это задание он получил от помощника комиссара Хильера, который на время перестал вмешиваться в каждое движение подчиненных, занятый, по-видимому, вопросом, что же надеть на съемки телепрограммы через несколько часов. И теперь Нката смотрел на короткий список, который составил вместе с Линли, и раздумывал, как доложить о списке начальнику, не вызывая гнева. Линли решил, что это не должно его беспокоить. Они уже предоставили Хильеру массу сведений для использования в «Краймуотч», и, кроме того, он был уверен, что Хильер, желающий выглядеть либеральным в расовых вопросах, воздержится от излияний на Нкату своего раздражения, если таковое появится. Тем не менее Линли произнес: – Не волнуйтесь, я постараюсь взять огонь на себя, – и после этого добавил, словно желая укрепить позицию сержанта: – Пока мы не услышим, что скажет Барбара о встрече с фокусником, которого она видела возле рынка, про фургон будем молчать. Так что мы даем фоторобот человека, заходившего в «Сквер фор Джим», и инсценировку похищения Киммо Торна. Думаю, этого будет достаточно, чтобы надеяться на какой-то результат. Резкий стук в дверь, и в кабинет Линли заглянул инспектор Стюарт. – Томми, могу я зайти на пару слов? – Он приветственно кивнул Нкате, добавив: – Ну что, припудрились перед съемками? Говорят, ваши поклонницы пишут вам письма пачками. Нката уже давно устал от поддразниваний коллег. – Я переправляю всю почту вам, – ответил он Стюарту. – Жена от вас сбежала, так что вам не помешает. Кстати, тут пришло одно письмо – от дамочки из Лидса. Пишет, что в ней двадцать стоунов[6], но вам такая женщина будет в самый раз. Стюарт не улыбнулся. – А не пошел бы ты… – Взаимно. Нката вскочил на ноги и вышел из кабинета. Стюарт сел на его место, на стул перед столом Линли, и принялся барабанить пальцами по бедру, как делал всегда, когда ему нечем было занять руки. Линли знал на собственном опыте, что над другими инспектор любит подшутить, но юмор в свой адрес абсолютно не воспринимает. – Это была шуточка ниже пояса, – сказал Стюарт мрачно. – Мы все теряем чувство юмора, Джон. – Мне не нравится, когда моя личная жизнь… – Это никому не нравится. Что вы хотели мне сказать? Стюарт еще не был готов забыть обиду. Он посидел, пощипывая складку на брюках и снимая несуществующие пылинки с колена, но потом все же перешел к делу. – У меня две новости, – сказал он. – Мы опознали тело с Квакер-стрит, и тут спасибо нужно сказать Ульрике Эллис. Она составила список ребят, бросивших занятия в «Колоссе». Звали его Деннис Батчер. Четырнадцать лет. Из Бромли. – Он был в списке детей, находящихся в розыске? Стюарт потряс головой. – Родители в разводе. Папаша думал, что Деннис с матерью и ее любовником. Мамаша думала, что он с отцом, подружкой отца, двумя ее детьми и их общим ребенком. И поэтому в полицию никто не заявлял. По крайней мере, так они мне сказали. – А на самом деле? – На самом деле мне кажется, что они только рады были. Нам пришлось попотеть, чтобы хотя бы одного из них заставить опознать тело. Линли отвернулся от Стюарта и посмотрел в окно, за которым горели огни вечернего Лондона. – Я бы очень хотел, чтобы мне объяснили природу человека. Четырнадцать лет. – Он вздохнул. – За что направили в «Колосс»? – Нападение с пружинным ножом. Поначалу им занимался отдел малолетних правонарушителей. – Значит, еще одна душа, нуждающаяся в очищении. Как раз то, что ищет наш убийца. – Линли снова обернулся к инспектору. – А что за вторая новость? – Мы наконец-то нашли магазин, где Киммо Торн покупал косметику. – Неужели? И где же это? В Саутуорке? Стюарт снова качнул головой. – Мы пересмотрели все записи камер видеонаблюдения во всех магазинах «Бутс» вблизи его дома и потом около «Колосса». Ничего. Тогда мы еще раз перечитали досье и увидели, что он часто болтался в районе Лестер-сквер. Мы нарисовали круг радиусом в четверть мили с центром на Лестер-сквер, и тут же нашли на Джеймс-стрит то, что требовалось: магазин «Бутс». Там он был, покупал себе помаду, что ли, в компании с каким-то чудовищем. Бледная поганка, поросшая металлом. – А, это Чарли Буров, – догадался Линли. – Хотя обычно он зовется просто Блинкер. Это приятель Киммо. – В общем, он тоже был там. Оба видны как на ладони. Та еще парочка, Киммо и Чарли. Их трудно не заметить. Да-а… А обслуживала их девушка, кстати. И за ними стояла очередь. Четыре человека. – Кто-нибудь из очереди подходит под фоторобот? – Так сразу и не скажешь. Это же запись видеонаблюдения, Томми. Вы сами знаете, какое там качество картинки. – А как насчет описания, составленного психологом? – А что тут может быть? Оно туманно настолько, что под него попадет три четверти лондонцев до сорока лет. Как мне кажется, мы сейчас просто собираем информацию и проверяем, проверяем, проверяем. Пока не найдем того, кого ищем. В его словах была правда: они переворачивали камни на бескрайнем галечном берегу. И нельзя пропустить ни единого камня. Потому что жизненно важная информация зачастую находится под самым неприметным камушком. – Надо будет показать эту запись Хейверс, – сказал Линли. – Хейверс? – нахмурился Стюарт. – Зачем? – Она – единственный человек, который видел всех сотрудников «Колосса», интересующих нас. – Значит, вы поддерживаете ее версию? Стюарт задал вопрос как бы мимоходом, и это был вполне логичный вопрос, но инспектора выдал изменившийся голос и внимание, с каким он стал вдруг изучать нитку в шве брюк. Линли пригляделся к нему внимательнее. – Сейчас я поддерживаю все версии, – ответил он. – Вам что-то не нравится? – Да нет, все нравится, – сказал Стюарт. – Тогда?.. Инспектор смущенно заерзал на стуле. Он, должно быть, обдумывал, как лучше сформулировать ответ, и наконец решился: – Тут начали поговаривать насчет любимчиков, Томми. Среди наших людей. И еще… – Он замялся, и Линли даже подумал, что Стюарт собирается выдать совсем уж нелепое предположение, будто в команде поговаривают насчет его интереса к Барбаре как к женщине. Но Стюарт закончил объяснения иначе: – В общем, непонятно, почему вы ее так защищаете. – Кому непонятно? Всем? – спросил Линли. – Или только вам? – Он не стал ждать ответа. Неприязнь инспектора к Хейверс была ему хорошо известна. Он сказал шутливо: – Джон, я козел отпущения. Я согрешил, и Барбара – мое чистилище. Если я смогу вылепить из нее копа, который сможет работать в команде, то буду спасен. Стюарт невольно улыбнулся.