– Ульрика, ты уже слышала про Денниса Батчера? – спросил он. Ульрика нахмурила лоб. Странно, почему в его голосе слышится удовлетворение? – Да, Нейл только что рассказал мне. – Вот как? Грифф сел на единственный стул в кабинете (не считая того, на котором сидела сама Ульрика). На нем был тот самый молочного цвета вязаный свитер, который оттенял темные волосы и синие джинсы, а те в свою очередь подчеркивали микеланджеловские формы бедер. – Хорошо, что ты уже в курсе, – добавил он. – Значит, это не то, что мы с тобой думали, да? Она удивилась. «Мы? А что мы думали?» – О чем? – проговорила она вслух. – О том, что это как-то связано со мной. Что кто-то хочет подставить меня, убивая моих учеников. Деннис Батчер проходил адаптацию не у меня, Ульрика. Он был у другого руководителя. – Грифф улыбнулся. – Такое облегчение. Пока копы дышали мне в спину… Мне было неприятно, да и тебе, думаю, тоже. – Почему? – Что «почему»? – Почему ты думаешь, что мне неприятно, когда полиция дышит кому-то в спину? Или ты предполагаешь, будто я замешана в убийстве этих детей? Или будто полиция думает, что я замешана? – Господи, нет, конечно. Я просто хотел сказать… Ты и я… С этими словами он совершил излюбленный свой жест – провел рукой по волосам. Его шевелюра симпатично взлохматилась. Нет никакого сомнения, что он специально делает такую стрижку – чтобы можно было вот так, по-мальчишески, ерошить волосы. – Я думал, тебе не хочется, чтобы про нас с тобой… – продолжал он. – Некоторые вещи лучше хранить в тайне. Так что… – Он сверкнул белозубой улыбкой и осмотрел заваленный бумагами стол Ульрики. – Чем занимаешься? И кстати, как прошло совещание? – Тебе лучше уйти, – сказала она. – Почему? – растерялся он. – Потому что мне надо работать. Может, твой рабочий день уже закончился, а мой – нет. – Что не так? Снова этот мальчишеский жест – рукой по волосам. Когда-то она находила его неотразимым. Когда-то она рассматривала это как приглашение прикоснуться к его шевелюре. Когда-то она так и делала: протягивала руку и гладила его кудри и от этого прикосновения возбуждалась – ее робкие пальцы, его великолепные локоны, прелюдия к поцелуям и жадным объятиям двух тел. – Пятеро из наших ребят убиты, Гриф, – произнесла она. – Вероятно, уже шестеро, потому что сегодня утром найдено еще одно тело. Вот что не так. – Но мы тут ни при чем. – Как ты можешь быть в этом уверен? Пятеро мальчишек мертвы, и единственное, что их объединяло, помимо проблем с законом, – это участие в наших программах. – Да-да, – сказал он. – Знаю. Я имею в виду ситуацию с Деннисом Батчером. Здесь-то мы точно ни при чем. Он не был в моей группе. Я его даже не знал. Так что мы с тобой… то есть не надо будет никому рассказывать. Ульрика смотрела на него, недоумевая, как это она раньше не видела… Что же за сила такая в физической красоте? Почему в присутствии красоты человек становится тупым, глухим и слепым? – Да. Разумеется, – сказала она. – Всего хорошего. Взяла в руку карандаш и снова склонилась над бумагами. Он произнес ее имя, но она не ответила и не посмотрела ему вслед, когда он уходил из кабинета. Но сказанное им осталось и после его ухода: эти убийства не имели к нему отношения. Она раздумывала над этим: не значит ли это также, что убийства не имеют отношения и к «Колоссу»? И если это на самом деле так, то попытками найти убийцу внутри организации Ульрика только привлекает к «Колоссу» ненужное внимание, заставляя полицию тщательно изучать прошлое и настоящее каждого сотрудника. А из этого следует, что полиция не занимается поисками реального убийцы, который продолжает тем временем убивать в свое удовольствие. Вывод один: между мальчиками должна существовать какая-то связь – вне стен «Колосса». Пока полиция не разглядела этой связи, но скоро все выяснится. Обязательно выяснится. Главное – не давать им лишнего повода совать нос в «Колосс», и с этой задачей она справится. На улице не было ни души, когда Линли свернул на Леди-Маргарет-роуд в Кентиш-таун. Он поставил машину на первое же свободное место, попавшееся на глаза, то есть почти на самом углу, и дальше пошел пешком в поисках Хейверс. Нашел ее перед домом Барри Миншолла. Вынув сигарету изо рта, она сообщила: – Он попросил дежурного адвоката, как только я привезла его в участок, – и передала суперинтенданту фотографию, запечатанную в полиэтиленовый пакет. Линли взглянул на снимок. Образное описание Хейверс вполне соответствовало истине: содомия и фелляция. Мальчику на вид было лет десять. Линли стало тошно. Мальчик мог быть кем угодно, где угодно и когда угодно, а мужчин, удовлетворяющих с его помощью извращенные потребности, опознать было абсолютно невозможно. Но в этом-то и смысл. Можно дополнить пробелы любой фантазией, а что еще нужно этим чудовищам. Он вернул снимок Хейверс и, ожидая, пока желудок успокоится, оглядел дом. Дом номер шестнадцать по Леди-Маргарет-роуд являл собой жалкое зрелище. Кирпичное трехэтажное здание с полуподвальным этажом от фундамента до крыши нуждалось в покраске. Ни на двери, ни на прямоугольных колоннах, обрамляющих вход, не было таблички с номером дома; вместо нее кто-то нацарапал на одной из колонн цифру «16» и буквы «А», «В», «С» и «D» со стрелочками вверх и вниз, указывающими расположение квартир на этажах. Во дворе рос типичный для Лондона старый платан. Толстый, как матрас, слой опавшей листвы покрывал все в диаметре десяти ярдов от дерева: крохотный палисадник, покосившийся низкий забор из кирпича перед домом, узкую дорожку, ведущую к крыльцу, и само крыльцо – все пять ступенек, поднимающихся к синей двери. В верхней половине двери были врезаны две вертикальные панели из полупрозрачного стекла, одна из которых треснула и ждала только повода, чтобы рассыпаться окончательно. Ручки на двери не было, только привинченный шурупом кусок дерева, отполированный прикосновениями тысяч рук. Миншолл проживал в квартире «А», которая находилась в полуподвале, поэтому попасть туда можно было, спустившись по лестнице вниз, свернув за угол и обойдя дом по бетонной тропе, на которой скапливались лужи дождевой воды и процветала плесень. Рядом со входом в его квартиру стояла клетка для птиц. Голуби. Они тихо заворковали, почуяв присутствие человека. Ордеры были у Линли, ключи – у Хейверс. Она передала ключи боссу, чтобы тот открыл дверь. Они шагнули в темноту. Чтобы найти выключатель, им пришлось обшарить комнату, напоминающую на ощупь гостиную после визита воров. Правда, когда Хейверс воскликнула: «Нашла, сэр!» – и нажала на кнопку настольной лампы, то оказалось, что состояние комнаты объясняется всего лишь неопрятностью жильца. – Чем это, по-вашему, пахнет? – спросила Хейверс. – Немытым мужским телом, неисправной канализацией, спермой и плохой вентиляцией. – Линли натянул латексные перчатки, Хейверс сделала то же самое. – Тот мальчик был здесь, – сказал он. – Я это чувствую. – Тот, что на снимке? – Дейви Бентон. Что говорит об этом Миншолл? – Он заткнулся. Я думала, у нас будут видеозаписи с камер наблюдения, которые я видела на рынке, но копы из участка на Холмс-стрит говорят, что это одна видимость. Пленки в них нет. Там же, на рынке, я приметила одного типа, по фамилии Миллер, который мог бы по фотографии Дейви сказать, видел он мальчика в обществе Миншолла или нет. Но не знаю, захочет ли он. – Что ему помешает? – Кажется, он и сам неравнодушен. К несовершеннолетним мальчикам, я имею в виду. У меня сложилось впечатление, что если Миллер укажет на Миншолла, то и Миншолл тут же укажет на Миллера. – Прекрасно, – мрачно хмыкнул Линли. Он пробрался на другой конец гостиной и нашел еще один источник света, у продавленного дивана. Щелкнув выключателем, он оглядел открывшуюся перед ними картину. – Опа! Да это настоящая золотая жила! – воскликнула Хейверс. С ней нельзя было не согласиться. Компьютер, который наверняка имел выход в Интернет. Видеомагнитофон и полки с кассетами над ним. Журналы с откровенными иллюстрациями, часть из них – садомазохистской направленности. Немытая посуда. Аксессуары для показа фокусов. Линли и Хейверс перебирали предметы в разных концах комнаты, когда Хейверс сказала: – Сэр, это то, что я думаю? Нашла на полу, под столом. Она держала в руках несколько кухонных полотенец. Местами они ссохлись и затвердели, как будто их использовали во время просмотра порносайтов в Сети – для целей, совсем не напоминающих вытирание стаканов и тарелок. – Тот еще субъект, как я посмотрю. Линли перешел в альков, служивший хозяину спальней. Кровать была покрыта простынями, похожими по состоянию на кухонные полотенца. Другими словами, тут имелись залежи материалов для анализов ДНК. Если Миншолл предавался порокам наедине не только с компьютером и своей рукой, но и с кем-то еще и если этот «кто-то» был несовершеннолетним подростком, то в этом жилище найдется масса улик, способных надолго отправить фокусника за решетку. Под кроватью обнаружился еще один потрепанный журнал: похоже, его часто листали. Линли поднял его и просмотрел несколько страниц. Фотографии женщин – голых, с раздвинутыми ногами. Зовущие взгляды, влажные губы, знающие свое дело пальцы, соития, ласки. Это был секс, сведенный к низменным рефлексам, и ничего более. Линли, подавленный, быстро захлопнул журнал. – Сэр, тут кое-что есть. Линли вернулся в гостиную, где Хейверс проверяла содержимое ящиков письменного стола. Среди прочего она нашла стопку полароидных снимков, которые теперь показывала Линли. Это была не порнография. На каждой фотографии был запечатлен подросток, одетый в костюм фокусника: накидка, цилиндр, черные брюки и рубашка. У некоторых для пущего эффекта под мышкой зажата волшебная палочка. Все они были заняты показом одного и того же фокуса: что-то связанное с шарфами и голубем. На тринадцати снимках было тринадцать разных подростков – белых, чернокожих, смешанной расы. Дейви Бентона среди них не было. Что касается остальных жертв, то их родителям придется взглянуть на фотографии. – Что он сказал про снимок в фургоне? – спросил Линли, когда изучил полароидные снимки. – Не знает, как он там оказался, – ответила Хейверс. – Это не он его туда положил. Он абсолютно невиновен. Это какая-то ошибка. И так далее, и тому подобная чушь. – Может, он говорит правду. – Вы шутите? Линли обвел взглядом квартиру: – Пока мы не нашли здесь даже намека на детскую порнографию. – Пока, – подчеркнула Хейверс. Она показала на видеомагнитофон и собрание кассет. – Не станете же вы говорить, что это мультфильмы Диснея, сэр. – Не стану, верно. Но скажите мне: с какой стати он стал бы хранить тот снимок в фургоне, а не дома, где это было бы намного безопаснее? К тому же все, что мы здесь видели, указывает на увлечение женщинами. – Потому что за детское порно его по головке не погладят. И он достаточно сообразителен, чтобы это понять, – ответила Хейверс. – Что касается остального, то дайте мне десять минут, и я найду у него в компьютере недостающее. Даже думаю, десяти минут будет много. Линли дал добро Хейверс этим заняться. Сам он прошелся по коридору. Сразу за гостиной располагалась ванная с туалетом – и то и другое в запущенном состоянии, – а дальше кухня. Более тщательным осмотром помещений пусть займутся криминалисты и эксперты. Наверняка все покрыто отпечатками пальцев и свидетельствами пребывания здесь гостей Миншолла. Он оставил Хейверс наедине с компьютером и вышел на улицу. Бетонная дорожка привела его обратно к передней двери. Там он поднялся по ступеням и позвонил в остальные квартиры дома. Только в одной из трех на звонок ответили. Судя по голосу, раздавшемуся из домофона, в квартире «С» на втором этаже проживала индианка средних лет. Она пригласила Линли подняться. Разумеется, она рада будет ответить на все вопросы суперинтенданта, только пусть он сначала просунет удостоверение под дверь квартиры. Эта нехитрая мера открыла доступ в квартиру с видом на проезжую часть. Одетая в сари пожилая женщина впустила его в дом и с небольшим поклоном вернула удостоверение. – Приходится быть осторожной, – сказала она. – В таком уж мире доводится нам жить. – Она назвалась миссис Сингх. Линли узнал, что она вдова, детей не имеет, находится в стесненных обстоятельствах и почти не видит возможности выйти замуж вновь. – Увы, мой детородный возраст миновал. Теперь я смогу пригодиться лишь для ухода за чужими детьми. Не выпьете ли со мной чаю, сэр?