Бедект не смог сдержать любопытства. – Как, бога Геборене? Мне казалось, Геборене Дамонен считают, что богов придумали люди. Что они не более чем наши заблуждения, обретающие форму. – Совершенно верно! – Она просияла, возможно, от радости, что встретила того, кто имеет какое-то представление о ее безумной религии. – Если верой человечества были созданы старые боги, то мы можем создать новых богов. Вихтих что-то проворчал в свою кружку эля, стараясь не выглядеть ошарашенным этим разговором. Штелен переводила непонимающий взгляд с жрицы на Бедекта и обратно. На ее худом лице читалось: «Было бы неплохо извлечь из этого какую-то выгоду». Бедект ей в ответ едва заметно пожал плечами, и она, без стеснения оскалившись, сказала: – Если станешь ходить в треклятую церковь, убью. – Она поправила потертый растрепанный платок, завязанный на ее костлявом запястье. Когда-то он, возможно, переливался разными цветами, но теперь выцвел и истрепался. Заметив, что Бедект обратил внимание, она сдвинула платок выше по руке и спрятала его под рукавом. – Учту, – отозвался Бедект и снова обратился к жрице: – А разве один из основополагающих догматов Геборене Дамонен не состоит в том, что боги, как творения человека, недостойны почитания… – Конечно же, именно так! Но они недостойны из-за того, что были сотворены случайным образом. А мы создали нового бога. Бога, возникшего благодаря вере. Бога, предназначенного для определенной цели. Ключом ко всему здесь является намерение. Мы первые разработали собственного бога. – Разработали? – спросил Бедект. – Да. Если позволите мне прибегнуть к метафоре… – Лучше не надо, – пробормотал Вихтих. – Пещера вполне может сойти за жилище, – продолжала жрица, игнорируя фехтовальщика. – В ней есть крыша над головой, есть вход, возможно, даже несколько комнат. Но она едва ли может сравниться с донжоном, который построил человек. Замок, тщательно спланированный, станет гораздо лучшим домом. – Она посмотрела Бедекту в глаза. – Понимаете, к чему я клоню? – Когда Бедект в ответ только недоумевающе посмотрел на нее, она продолжила: – Мы разрабатываем нашего бога. Формируем его. Выковываем его в пламени нашей веры. Вихтих встал, уронив на стол пустую кружку. – Я как раз собрался высекать пламя в щелке у какой-нибудь девахи. Вот в это вполне можно верить. – Он схватил свой пустой кошелек и бросил осуждающий взгляд на Штелен, который она проигнорировала. – Бедект, можешь за это заплатить? – Ладно. – Значит, следующий раз с меня. «Лживый мешок свинячьего дерьма». Вихтих выскочил на улицу, а Бедект проводил его взглядом. Фехтовальщик будет искать проблем на свою голову и, конечно же, отыщет. Бедект снова повернулся к жрице. – Вы сказали, что вы формируете его. – Оказалось, что даже теперь, когда ушел Вихтих, тема разговора продолжает его занимать. Она энергично кивнула: – Ни один другой бог не был создан намеренно. Рожденные из заблуждений и страхов человека, старые боги непостоянны и безумны, мелочны и погрязли в заблуждениях. Тем, что мы знаем, каким будет наш бог, когда Вознесется, мы определяем его. Мы создаем совершенного бога. Бедект поднял бровь, насколько это позволял его шрам. Зашевелилась идея. Без сомнения, безумная, но все же это была идея. – Создаете? В смысле, вы еще не закончили? Ему еще предстоит… Вознестись? Жрица с сияющими глазами подалась вперед, в сторону своих слушателей. – Нам был рожден мальчик, ребенок с безграничными возможностями. Верховный жрец Кёниг предсказал, что не женщиной, а чистой верой будет рождено дитя. Мальчик был воспитан в храме и закалится в пламени нашей веры. – И снова эта сраная метафора, – усмехнулась Штелен. Злобный комментарий Штелен ничуть не вывел женщину из себя; она пожала плечами и сказала: – Но все действительно так и происходит. – Так этот мальчик здесь, в храме в Унбраухбаре? – спросил Бедект, изо всех сил стараясь не выдать никакой заинтересованности. Это было не так и сложно. Череп у него отяжелел от соплей, а когда он попытался снова высморкаться, ничего не вышло, кроме влажного шмыгания. «Да у меня, чтоб его, в носу уже все окаменело». – Нет-нет, – ответила жрица, покачав головой. – Он находится в Зельбстхасе. – Разумно. Если вы формируете его вашей верой, нужно, чтобы он находился в самом ее сердце. Жрица, казалась, готова была погладить Бедекта по покрытому шрамами мускулистому плечу, но затем приняла мудрое решение такого не делать. Вместо этого она только сказала: – Именно так! Чем дальше вы уходите от чьей-то веры или заблуждения, тем меньшее влияние они оказывают. – Именно это и спасает нас от вашего Кёнига Ферамера, – огрызнулась Штелен, сплюнув на стол между ними. – А то бы человек с такой манией величия уже правил бы всем миром. – Фюримера, – исправила жрица. – Если бы Кёниг страдал манией величия, он был бы просто еще одним гефаргайстом из многих. Его иллюзии лежат выше таких мелочей. Своей верой он творит богов. – Иллюзию богов, вы хотите сказать, – отметила Штелен. – Да в чем же разница? Бедект почесал бугорок со шрамом, жалкий остаток своего левого уха. – Другие последуют вашему примеру. – Конечно. Но мы будем первыми и сделаем это правильно. Другие постараются слепить своих богов, но осуществят это второпях и непродуманно. Наш бог продуман. Морген будет первым среди новых богов. Морген. Бедект, стараясь запомнить имя, бросил мимолетный взгляд на Штелен и увидел, что она едва заметно кивнула ему, намекая, что понимает его. – Вы дали мне богатую почву для размышлений. Ваша вера распространится. – Мы становимся сильнее с каждым новым последователем. – Жрица тепло улыбнулась и на этот раз в самом деле протянула руку и тронула его за плечо. – Люди приходят к нам, потому что знают, что их вера, их надежды и мечты сформируют нашего бога. Идеи несут в себе силу, и этот замысел обладает могуществом. Мы станем величайшей религией в мире. Мы объединим все человечество верой в одного бога, бога, которого мы все породили. Кёниг предсказал это. – Она встала и поклонилась. – Было приятно с вами поговорить, вижу, что вы культурные и образованные люди. – На это Бедект только хмыкнул, но никак не прокомментировал. – Приглашаю вас в любое время прийти в городской храм, и мы поговорим еще. Благословенны будут те, чья вера сотворит будущее. – Я приду к вам. Но уже поздно. Штелен проводит вас до храма, так будет безопаснее. * * * Штелен появилась из-за стола. – Прошу вас, – проговорила она самым искренним тоном, на который была способна, – проходите сюда, милая госпожа. Времена сейчас опасные, так что я провожу вас домой. «Один черт разберет, что задумал Бедект. Какая польза от этой полоумной церковной девки с промытыми мозгами? Скоро выясню», – решила Штелен. Она так часто действовала по его наводке, что знала: обычно за его указаниями что-то стоит, и, как правило, что-то выгодное. Для нее, по крайней мере. Штелен бросила взгляд через плечо, выводя жрицу из харчевни. Бедект выглядел бледным и жалким. Он дышал открытым ртом и то и дело ковырял обрубок уха, как будто у него там что-то застряло. «Глупый старый пердун». Вздумай он умереть от какой-нибудь стариковской болезни, и она сама убьет его. Сучке-жрице, похоже, было приятно, когда Штелен открыла и придержала для нее дверь. Ей нравилось, как Штелен помогает ей обойти незаметные в темноте выбоины на дороге. Жрице, кажется, понравилось даже, когда Штелен прижалась к ней своим тощим телом. Штелен, конечно, знала, что она не красавица, но в ней была та упругость, которая некоторых возбуждает. Жрице было несомненно приятно, когда Штелен, хрипло ворча, затащила ее в темный переулок. Она перестала получать удовольствие от этого общения только тогда, когда ее горло оказалось перерезано одним из острых, как бритва, ножей Штелен, и жрица упала на мостовую, истекая кровью. Штелен наблюдала, как безмозглая тварь подергалась, пуская изо рта пузыри, и наконец перестала шевелиться. Она тщательно обыскала карманы убитой и нашла несколько монеток. Еще она взяла маленький тканый платок, который нашла у своей жертвы, и понюхала его. От платка едва заметно пахло жасмином; наверняка это был подарок от любовника, столь же безмозглого. Штелен повязала платок на запястье и осталась довольна тем, как он на ней выглядит. Бедект пил уже седьмую пинту, когда она вернулась. Пустые кружки так и стояли на столе – трактирщик, судя по всему, опасался за ними подойти. Еще несколько кружек пива ничуть не избавили Бедекта от болезненной бледности, и он тяжело опирался на стол. Кожа его изнуренного лица выглядела обвисшей и липкой. Штелен бухнулась на перевернутый ящик напротив него и внимательно посмотрела на Бедекта. Он же продолжал пить, не обращая на нее внимания. «Да и фиг с ним, сдаюсь». – Зачем я только что убила эту женщину? Бедект хмуро посмотрел в свою кружку. – Из-за денег, если я не ошибаюсь. – Я обшарила ее карманы. Ничего ценного у нее не нашлось. Бедект посмотрел на новый платок, обвязанный у нее вокруг запястья, и Штелен спрятала руку под столом. – Это я нашла. – Я не спрашивал тебя о том, сколько монет ты набрала. – Я же сказала, что денег у нее не было, – рявкнула она. Бедект продолжил, как будто не слышал ее: – У меня есть план. Надо будет доработать детали, но мне кажется, что план хороший. – Хороший, в смысле поможет нам получить много денег? Хороший, в смысле план, не похожий на последнюю дюжину твоих планов? Хороший, в смысле не тупой и не опасный? – Думаю, что одно из этих трех. – Гениально, блин. Так что же это за план? – Похитить этого ребенка-бога и вернуть его Геборене за выкуп.