«Ты не найдёшь это нигде, — было написано в записке, приложенной к банке с «лекарством» — И медленно сдохнешь, собака. Собаке — собачья смерть». 57 57 — Прости, Руслан. Где бы вы это ни взяли, мы не знаем, что это, — сказал ему один из лучших спецов в химической лаборатории их бывшей управы. — Какая-то синтетика. Судя по метильной группе и фенантреновому ядру, ближе к морфинану. Бензольное ядро, третичный азот. Его содержат опиоидные анальгетики, диссоциативные галлюциногены, ну и некоторые средства от кашля. Но эти сильно опаснее, — показал он на остатки принесённых на анализ пилюль. — И какой прогноз? — тревожно спросил Макс. — Скажем, после месяца приёма? — Месяц? — удивился спец. — Это приговор. Отмену мозг не выдержит. Это не простая ломка — это будет сумасшествие. С галлюцинациями, навязчивыми идеями, полной потерей личности. Это ни один человек не выдержит. Шагнёт из окна. Сунет шею в петлю. Перережет себе вены. Что угодно, лишь бы это остановить. — Но есть же какие-то варианты? — настаивал Макс. Алька, бледная как мел, молчала. Руслан судорожно подсчитывал, на сколько ему хватит последней банки. — Ну, если только клин клином, — неуверенно пожал плечами эксперт. — Раз это агонист опиоидных рецепторов, надо найти антагонист — вещество той же группы, но изученное получше. Героин, морфин, метадон… — перечислил он. — Правда, дозы понадобятся повышенные. И не знаю, какой организм это выдержит. Но это шанс. С героина слезть сложно, но можно, вот с этого, — снова показал он на капсулы, — нет. Руслан прихватил остатки капсул с собой. Первое время они даже шутили, не веря в такой исход. На смертельных пилюлях Руслан выглядел вполне адекватным: работал, ел, спал. Шутки кончились, когда Самарский застал его со взведённым курком у виска. Руслан перепробовал всё: глотать, колоть, нюхать. Кокаин, героин, барбитураты. Лишь бы выжить. Лишь бы как-то заткнуть, снять ломку, заглушить. Помогали такие дозы, что не каждая лошадь выдержит. Но Руслан смотрел в Алькины глаза, в которых теплилась надежда, и говорил себе: я выдержу. Тогда она его не бросила. Как наркокурьер, возила ему пачками наркоту. Сидела у его постели рядом с наркологом. Сама научилась ставить капельницы. Сама меняла его смердящее, мокрое от пота бельё. Она выдержала всё. И он выжил. Похудел на двадцать килограммов. Почти потерял человеческий облик, но выжил. Она ушла, когда он почти поправился. Набрал вес. Начал тренироваться. Вернулся на работу. Но... так и не слез с наркоты… Руслан вышел от Макса, вдруг осознав, что ведь Светка права. Что Альке не хватало ни секса — романтики. Может, она и сама этого не осознавала, когда говорила, что ей надо чего-то другого, нового, свежего. Но никакая она не нимфоманка — обыкновенная девчонка, которой просто хотелось красиво. И чтобы бабочки в животе, и шарики в небе, и «А+…» нацарапанное на стене в сердечке. Стены в подъезде её съёмной квартиры Руслан портить не стал. Как он и предполагал, Наглый обскакал всех. Пригласил Альку к себе, даже купил бутылку шампанского (ради такого дела раскошелился). Но Руслан тоже подготовился. Изучил, куда открывается хлипкая дверь. Под видом работников ЖЭКа, заслал своих парней в квартиру наставить микрофонов. Камеры — это было слишком, видеть это Руслан не хотел. А вот слышать — очень даже. Он дал себе зарок, что не войдёт, если всё будет нормально. Что бы там ни происходило, если она ни разу не скажет «нет», он отгрызёт себе ногу, но не войдёт. Ногу грызть не пришлось. Она сказала «нет» трижды, когда Руслан выбил к херам дверь. — Ты кто, сука, такой, — отскочил Наглый к стене. — Твой страшный сон, — смерил его взглядом Дымов. — Тебе девушка сказала «нет». Ты глухой? Или мечтаешь стать глухим, и немым, и обоссаться разом? Тот вжался в стену и точно готов был обмочиться, а значит, не заслуживал внимания. Руслан повернулся к Альке. Кофточка на ней была разорвана, но это было неважно. Руслан прикрыл её своей курткой. Поднял на руки и вынес. — Там моя сумка, — всхлипнула она, обхватив его за шею. — Не переживай, её заберут. Он сделал тебе больно? — спросил Руслан, а подумал: «Какую часть тела ему повредить?» — Нет, нет он меня просто поцеловал и... пытался раздеть. — Разве ты не этого хотела? — спросил он спокойно. — Нет, — заплакала она, уткнувшись в его шею. — Господи, какая я дура, Руслан. Знаешь, чего я хотела? Я хотела тебя. А они все — не ты. Не так пахнут. Не так ходят. Не так держат меня за руку. И целуются тоже не так. Я так люблю тебя. Прости… — Тс-с-с-с… — приложил он палец к её губам. — Не извиняйся. Тебе не за что. Мне было больно, но ты была честна. И, наверное, это надо было нам обоим. — Я ни с кем так и не переспала, — вдохнула она его запах. И у него мурашки побежали по коже. — Не смогла. — Это неважно. Неважно, Огонёк. И в тот момент, когда это сказал, Руслан точно знал, что так и есть. Он вспомнил всё, что однажды Алька говорила ему в Тоскане про ревность. И понял, что от этого он тоже излечился. Ревность — это всё же про то, чтобы доверять самому себе, а не только своей женщине. Она хотела нового? Ну что ж, их есть у него. Глава 11. АЛЬБИНА Глава 11. АЛЬБИНА 58 58 Наше время… В отражении зеркала я увидела, как он остановился в дверях ванной и прислонился к дверному косяку. Движение было таким сексуальным, что сердце дало осечку, споткнулось. И продолжило биться с трудом, когда он вошёл и остановился у меня за спиной.