По-хре-ну на нее и ее жизнь! Чужие невесты на то и чужие, что у них есть заступники. Мажорками не интересуюсь, если только потрахаться. Эта и не даст. Ничем не могу объяснить свой интерес. Ах да, она ведь меня проигнорировала, а я привык, что бабы на меня ведутся. Брат уговаривает Юну выпить один бокал шампанского, второй запихивает насильно. Появляется желание врезать этому Мише. Ангелы не должны пить спиртное, им утром бывает плохо. Не хрен спаивать девчонку. Леська с Кариной забирают пепельного и уходят танцевать. На сцене куражится известная группа. Зал пьяно подпевает, орут так, что не слышно микрофона. Тупая музыка, слова идиотские, которые не заходят только мне и Юне. Поддавшись уговорам, она идет в танцевальный круг. Через три песни ди-джей ставит медляк. Дерзнуть, пригласить на танец? Не пойдет. Могу настоять, но не буду портить девчонке праздник. Тем более она уже танцует с братом. Продолжая наблюдать, замечаю, что мужики держатся от нее на расстоянии. Еще одна загадка. Установка Гаранина? Никто, кроме него, не может к ней прикоснуться? — Идем? — возвращается Леся, плюхается на бедра, упираясь ягодицами в пах, крутит задницей. Да, детка! Оставляю загадку по имени Юна, тащу Лесю наверх. Номер чистый, еще никто не занимал. Леська падает на колени, расстегивает ширинку, достает из трусов член. Действует быстро, даже отдышаться не успевает. Кто ее так завел? Облизывает головку, смачно посасывая. Профессионально заглатывает даже мой размер, упираясь губами в яйца. Расслабляет мой напряженный мозг, топит его в чисто мужском удовольствии. Вплетаю пальцы в волосы на ее затылке, фиксирую голову и несколько раз толкаюсь, чтобы не мучить Леську, отпускаю себя. Она проглатывает все. Упирается в живот двумя ладошками, отталкивает. Глаза блестят, как у голодной кошки. Перемазанный слюной член выскакивает наружу. Это только разминка. Скидываю с себя одежду, Леська раздевается сама. Достаю презервативы из заднего кармана, бросаю на постель. Леська получает первую разрядку, выкручивается на моем члене, сжимая его до легкой боли. — Стас, хватит… — стонет Леська, когда после второго ее оргазма я не успокоился. В голову опять лезет Юна. Что ты там забыла? Но, вопреки голосу разума, представляю ее губы, аккуратную попку, которой она почти незаметно крутила на танцполе. Два глубоких толчка – и я кончаю до пятен перед глазами… Это ппц как хреново! Мы видимся первый и последний раз! Напоминаю себе, чья она невеста. Обещаю: выкину эту девочку из головы… Натянув штаны, не застегиваю ширинку, босым выхожу на балкон. Прикуриваю. Затягиваюсь до легкого головокружения и тошноты. — Ты меня уделал, — ржет Леська, поднимаясь с постели. — Я теперь на раскорячку ходить должна? — сопровождая довольным стоном. На балкон не выходит, топает сразу в ванную. Затягиваюсь еще раз, успокаиваю бешеный пульс. В голове просветление. Вот это правильно. Запрокидываю лицо к звездному небу. Красиво. Спокойно должно быть на душе… А неспокойно… Плохо, майор Юматов! Плохо! Фильтр сигареты прикладываю к губам, там еще на пару затяжек. Не успеваю впустить в легкие дым. Знакомый до дрожи хлопок замораживает в венах кровь. Его не могут заглушить даже звуки музыки. Я слишком хорошо знаком с тем, как работает снайперская винтовка… Твою мать! Глава 2 Стас Есть разница между тем, когда целятся в тебя, и когда ты находишься по ту сторону прицела. Сердце даже кровь качает по-разному. Когда выполняешь задание, ты холоден и собран, на твоей стороне опыт. Когда целятся в тебя, как бы привычен ты ни был к смерти, чувство опасности выбрасывает в кровь адреналин. Спрятаться на открытом балконе невозможно, если вдруг в тебя направлено дуло. Ныряю в тень. Пульс частит. Непонятно, что происходит. А непонятные ситуации с оружием, заряженным боевыми патронами, я не выношу. На розыгрыш это не тянет. Тушу о поручень балкона окурок. Вслушиваюсь и всматриваюсь в темноту. Именно в темноту, потому что освещение во дворе загородного клуба резко гаснет. Люди, отвечающие за безопасность «золотой молодежи», приходят в движение. Им ведь не зря деньги платят. Хлопок… Еще один… «Минус три», — мысленно. Наши так не работают. Любое задержание, даже самое сложное, должно проводиться с минимальными, а желательно нулевыми потерями. Не всегда получается, но чем чище отработали, тем меньше бумажной волокиты. Херачат по охране профессионалы. Будут класть всех или кого-то конкретно? И я сейчас я не про «мордой в пол». Охраны здесь почти столько, сколько гостей. Не простая молодежь собралась. Многие из них катаются с телохранителями, хоть и не все. Плюс служба безопасности самого клуба. Мне вот ничего не стоит свалить отсюда незамеченным, не подставляться под пули. Семьдесят процентов людей обычно так и поступают, потом могут вызвать полицию. Тридцать – предпочтут промолчать из страха, что им придут мстить. Кто-то скажет: «один в поле не воин», тем более без оружия, но я ведь не пальцем делан. Убить быстро себя не дам. В моих жилах течет убойный коктейль из страха и бесстрашия, а еще уверенность, что я могу помочь людям. Хотя в этот самый момент перед глазами только один человек. Точнее, девушка. И вот гребаное чутье подсказывает, что спасать нужно в первую очень Юну. Откуда я это знаю? А я и не знаю… Пока. Заглядываю в душевую, Леська расслабленно натирает свое ухоженное тело, припевает что-то, не попадая в ноты. Вроде тот бред, что звучал там, в зале. Новомодное говно, занимающее верхние строчки хит-парадов. Никогда не знаешь, как поведет себя баба в экстремальной ситуации. Хотелось бы, чтобы шок ее парализовал, она забыла, как издавать звуки, особенно повышать эти звуки до максимальных децибелов. Спокойно можно было бы уложить ее спать… Но хрен угадаешь, когда она придет в себя. Начнет орать – ее пристрелят. Просчитываю приблизительный ход операции. Почти любую операцию по захвату я могу прорисовать в голове и мысленно отмерить время до завершения. И его у меня все меньше. — Лесь, — открываю резко кабинку, она подпрыгивает. У меня очень мало времени, поэтому стараюсь подобрать нужные слова в короткие сроки. Желательно, чтобы они сразу дошли до ее пьяного сознания. — Юматов, даже не думай, — стонет она, мотая головой. — Дай полчаса… — Леся! — повышаю голос, она видит, что я не улыбаюсь. У меня сердце на разрыв работает, чувствую, что теряю время, уходят драгоценные секунды. Я серьезно проигрываю тем, кто сейчас кладет во дворе охрану. — Что?.. Что-то случилось? — переступает с ноги на ногу, хочет подойти ко мне, разгладить морщинки на лбу, она так делает, когда я злюсь, но сейчас стоит на месте. — Мне нужно уйти. Твоя задача – одеться и спрятаться, — ровным жестким голосом, чтобы не смела возражать. — Не высовываться, пока все не закончится. Хотел сказать «пока не приду за тобой», но меня ведь могут подстрелить. С пулей в голове я точно за Леськой не вернусь. — Что должно закончиться? — глазами хлопает, нервно улыбается. — Лесь, просто не высовывайся, — по слогам, но все так же твердо. В это время кто-то из охранников во дворе поднял шум, два выстрела из Макарова заставили Лесю вздрогнуть. У меня чуть ослабла пружина, может, «добрые» справятся, и перевес будет на нашей стороне? Где-то наемники лоханулись. Забыли, что личных телохранителей выбирают из лучших когда-то бойцов? Плохо то, что гости вряд ли обратили внимание на выстрелы. Там, в зале, до сих пор херачит музыка. Но выстрелы слышит Леська, из ослабевших рук выпадает флакон с гелем, бьется о мраморный пол, она не реагирует. — Кто-то стреляет, — бледнеет на глазах. Мне только ее обморока не хватало. Резко переключаю кран, холодные струи быстро приводят ее в себя, она вздрагивает, но, прежде чем она успеет закричать, я жестко произношу: — Не кричи! — сама закрыла ладошками себе рот. Вот и умница. — Да, стреляют. Чтобы не попасть под перекрестный огонь, ты спрячешься. Поняла?! — кивает часто-часто головой. — Быстро одевайся и прячься, если хочешь жить, — Леська отмирает, выскакивает из душевой. Она даже протрезвела окончательно. — Вот и молодец. — А ты куда? — Проверить обстановку. Заодно найти отсюда безопасный выход. — Не ходи, Стас. Вдруг тебя убьют?.. — Делай, что я сказал! — резко, чтобы прекратить зарождающуюся истерику. — Сейчас ты заботишься только о себе. Не забудь выключить везде свет. Надеваю футболку, куртку забрасываю в шкаф. В ней неудобно двигаться, брендовая шмотка для понтов, я ведь знал, куда иду. Надиктовываю сообщение Жарову: быстро обрисовав обстановку, скидываю адрес. Приехать ребята не успеют, но все пути отхода на дорогах успеют перекрыть, поднять по тревоге полицию. Выхожу через балкон, потому что этого никто не ждет. Перелетев перила, мягко приземляюсь на подстриженный газон. Эмоции отключаются по щелчку. Ушел в тень, осмотрелся. Двигаюсь бесшумно. Я вычислил, где сидит снайпер, но его не достать. Без винтовки, по крайней мере. Зато я точно знаю все его слепые зоны. Есть квадраты, в которых могу двигаться почти спокойно. Со стороны кухни точно должен быть запасной выход. Возле него уже дежурят, пара наемников держат дверь на прицеле. По кухработникам не стреляют. Значит, кого-то ждут, что подтверждает мои подозрения. Заказ на какое-то конкретное лицо или группу лиц? Подкрадываюсь бесшумно. Останавливаюсь за их спинами, они слишком близко друг к другу. Уберу одного, второй заметит. Захватываю первого, закрываюсь им и сворачиваю шею резким движением. Мне не видно из-за балаклавы глаз его напарника, но там точно шок. Свернуть шею взрослому тренированному мужику на самом деле достаточно сложно. Сейчас я благодарен командиру, что он нас затрахал физподготовкой и отработкой приемов самообороны, иногда до темных точек перед глазами гонял на полигоне. Парень напротив меня не успевает совершить выстрел, перехватив автомат, точным попаданием в голову укладываю второго бойца. Забираю магазины, рассовываю по карманам. Снимать разгрузку и броники с убитых времени нет. Из ресторана доносятся крики, стрельба, начинается паника. Музыка продолжает звучать, она чем-то напоминает стоны боли, пилит натянутые до предела нервы. Повара и официанты, что были в кухне, высыпают во двор, видят меня, пугаются, кричат, поднимают руки. — Спрячьтесь! — нет времени объяснять, что я из команды «хороших». — Выход перекрыт, туда нельзя! Кивают головами. Прослеживаю взглядом за тем, куда бегут. Информация о том, как можно отсюда выбраться, лишней не будет, но что-то мне подсказывает: там находится еще один снайпер. Тот, кто подготовил операцию, наверняка учел все риски. Глубокий вдох, выдох. Вхожу в здание. Не люблю работать в помещении. В условиях города тоже. Может произойти любая жопа. Мирных слишком много, кто-то подставится или срикошетит пуля, а ты потом в бутылку лезешь, чтобы забыть, только ни хрена не забываешь! Нет!.. Нет… Нет!!! Отрубаю мозг, мне не нужны сейчас гребаные флешбеки, столько лет не было… Воскрешаю в башке образ Юны, он рассеивает мрак, который меня чуть не накрыл. Она сейчас в зале, и ей грозит опасность! Если ты не поспешишь, ее красивые пухлые губки больше никогда не улыбнутся… По дороге в ресторан снимаю еще двоих бойцов из отряда «плохишей». Коридоры взяты ими под контроль. Сколько их вообще в клубе, я не знаю, а это пздц как непрофессионально. Я действую, надеясь на удачу. Аккуратно заглядываю в зал из-за угла, несколько бойцов стоят над уложенными на пол гостями, поднимают девчонок, смотрят в лицо, грубо отбрасывают на пол, который усеян осколками и айфонами, а еще он залит кровью. Отморозки! Положить дохрена невинных, чтобы получить одного? Это акт устрашения, на кого-то решили жестко надавить? Все больше убеждаюсь, что они пришли за Юной. Я вижу ее, лежит близко к сцене, укрытая телом своего брата. Кто перешел дорогу этим парням – твой отец или жених? Автоматная очередь. Женский испуганный визг, минус один гражданский. Пытался сбежать…