Глава 1. 1С трудом водрузив на ленту увесистый чемодан пурпурной расцветки, она медленно повернула голову и сквозь автоматические двери аэропорта прощально оглянулась назад. Аллея помахала ей облетевшими макушками прошлого, будто бы облысевший от времени старик сожалел о том, чего не было. Грустно выдавив очередную порцию воздуха из легких, она подумала, что этот жест недоброй воли просто обязан заставить ее жизнь подняться уже, наконец, с колен и исполнить бенефис в ее честь. Она так решила, а раз уж она так решила, иначе и быть не могло. Еще раз посмотрев на деревья, клонившие голые ветви вбок под силой холодного ноябрьского ветра, она решительно направилась через рамку металлодетектора в здание аэропорта, словно сквозь зеркало времени пройдя в свое новое завтра. Стойка регистрации удивила отсутствием очереди на рейс. Судя по распечатанному еще дома билету, она полетит в солнечную Хургаду на двухэтажном Боинге 747-400, в который влезает без малого 500 пассажиров, но ни одного из них здесь, кажется, не было. Скованная этим удивлением, она подходила все ближе и ближе пока, наконец, не увидела рядом сотрудницу с бейджем авиакомпании Трансаэро. Это была не просто ее любимая авиакомпания, а почти что подруга, которая однажды открыла ей манящий мир путешествий. Ей нравился бизнес-класс в громадных Боингах, больше похожий на первый: предупредительное обслуживание, бокал шампанского в запотевшем стекле, горячие махровые полотенца перед взлетом, сыр с плесенью и огромные кресла, раскладывающиеся почти что в кровать. По природе своей она была слегка тревожным, скорее даже немного мнительным человеком и потому отчасти побаивалась перелетов и связанной с ними воздушной болтанкой. Но на втором этаже Боинга в бизнес-классе Трансаэро жизнь переставала быть просто жизнью и превращалась в волшебную сказку. Даже неоднородные слои воздуха и боковой ветер ощущались совсем иначе, когда ты не сидишь, плотно упираясь коленями в переднее кресло, а лежишь в новеньких хлопчатобумажных тапочках, уютно завернувшись в мягкий плед! Во рту появился горьковатый привкус. Сегодня у нее тоже был билет в бизнес-класс. Но этот аэропорт еще не знал, что совсем нескоро увидит ее вновь. Сегодня «Джамбо» увезет ее в другое будущее. Нет, она не то, чтобы бежит, но жизни осталось не так уж и много, и, судя по всему, ее резервы пробных попыток были исчерпаны. С холодной ноябрьской очевидностью приходилось признать, что все ее мечты разлетелись на сотни деревянных щепок, и счастливой ей уже не быть. А если ей суждено коротать свои годы в одиночестве, едва сводя концы с концами, то не лучше ли делать это, нежась в ласковых водах сапфировых оттенков, чем, мотаясь по многочисленным собеседованиям в трескучий мороз, слушать бесконечное «Мы вам перезвоним?» С этой авиакомпанией она была навеки повенчана узами доверия еще со времен своего первого полета в Тайланд. Тогда, благополучно приземлившись в аэропорту Бангкока, она пообещала себе, что отныне будет летать с ними всегда. С тех пор прошло десять лет, и она летала с ними в болезни и здравии, печали и радости. И даже обанкротились они почти в один и тот же день. Пудовым грузом упали на дно и вдребезги разбились все надежды, вместе с ее интернет-магазином бытовой техники и электроники. До сих пор она не может простить себе той глупости, что влезла в бизнес, в котором ничего не смыслила. В тот день, когда она получила из налоговой уведомление о закрытии, она стояла на улице, полностью потерянная, вдыхая слишком теплый для столь поздней осени воздух, пропитанный ароматом пожухлых дубовых листьев, и смотрела в темное небо, в котором увидела почти такой же Боинг в знакомой ливрее. В голову полезли странные мысли. Она почему-то стала думать о том, что же чувствует в данный момент пилот этого самолета, который уже через месяц с хвостиком останется без любимой работы. На что он будет кормить своих детей? Приходилось ли ему, так же как и ей, хвататься за любую не прибитую к асфальту работу, чтобы иметь хоть какие-то деньги в руках? Она, даже несмотря на вылетевший в трубу интернет-магазин, всегда могла найти что-то, что не давало ей опухнуть с голоду. Но какая халтура согласится отдаться пилоту международных авиалиний? Что, если он от отчаяния прямо сейчас сойдет с ума и пустит самолет вниз на жилой дом, вместе со всеми пассажирами? Она тряхнула головой. Ну что за мысли лезут ей в голову. Кажется, решение свое она приняла вовремя. Лучше уж не вылезать из моря, чем из депрессии. Так и родилась ее идея купленную загодя турпоездку превратить в переезд. И в этот необычный полет она тоже полетит с Трансаэро. Ведь они продолжают работать до середины декабря. Буквально за неделю вся ее жизнь пошла с молотка: была продана машина, собраны в дорогу вещи, сдана одна крохотная квартирка и снята другая, на самом берегу моря. Но на душе все равно ревел холодный арктический ветер, сдувая с асфальта забрезживший лучик надежды. Из размышлений ее вывел какой-то щелчок, после чего свет во всем здании аэропорта неожиданно погас. Буквально через несколько секунд освещение появилось вновь, заставляя все компьютеры на стойках регистрации рейсов спешно перезагрузить систему. Тем временем печальная пассажирка втащила свой чемодан на ленту и положила на стойку паспорт и билет. Дождавшись загрузки компьютера, сотрудница авиакомпании как-то подозрительно взглянула на монитор, а потом нерешительной рукой взяла паспорт. Через несколько минут на стойке появился посадочный талон. Пройдя паспортный контроль и досмотр, пассажирка переместилась в «чистую зону». Процедура была ей привычной, раньше, когда бизнес приносил неплохой доход, летать приходилось довольно часто: то на переговоры, то на конференцию, то на отдых. А теперь неизвестно, когда еще удастся наскрести денег на обратный билет. Ведь придется же когда-нибудь вернуться. Набрав в дьюти-фри не слишком нужной в повседневной жизни мелочевки и повернув в сторону выхода, она чуть было не подпрыгнула от неожиданности. Брошенная впопыхах корзинка с мелочевкой опрокинулась прямо на кассе, рассыпая покупки по полу магазина. Одинокая путешественница стремглав подбежала к выходу, откуда ее должен был забрать самолет. Так и есть, голос не ошибся. Табло вещало, что рейс UN-849 в Хургаду отменен! Она начинала закипать, словно перегретый чайник. Этого следовало ожидать, ей богу! В связи с банкротством авиакомпании многие рейсы задерживались, и часто надолго. И надо же было этому всему начаться, когда она уже купила злополучный билет! И сейчас рейс не просто заставил себя ждать, он был вообще отменен! В нервной лихорадке она заметалась по терминалу. Что же ей теперь делать? Как улететь? Она пошла искать представителя авиакомпании, для чего ей пришлось пройти через бетонную кишку и попасть в другой терминал. Девушка на стойке, услышав ее вопрос, удивленно вскинула татуированные брови и спросила: – А что же, туроператор вам не сообщил? Вчера вечером по распоряжению Министерства Транспорта все рейсы в Египет были отменены на неопределенный срок. – Но почему? – Женщина, вы телевизор смотрите? – И что я должна была там увидеть? – Про катастрофу рейса из Шарм-эль-Шейха слышали? Про катастрофу она, конечно, слышала. Но как это все было связано с рейсом в Хургаду и тем, что перелеты в Египет вообще прекратили? Она явно что-то упустила. В ответ на непонимающий взгляд девушка нехотя продолжила. – Рейсы отменены в целях безопасности. Есть основания предполагать, что на борту самолета произошел теракт. Пожалуйста, обратитесь в наш офис с заявлением о возврате билетов. А сейчас, пожалуйста, пройдемте, я провожу вас в зону прилета, чтобы вы могли получить ваш багаж и погасить штамп о выбытии в паспорте. Не понимаю, как вообще так произошло, что вас зарегистрировали на рейс. Ведь еще со вчерашнего вечера все рейсы сняты, всех туристов предупредили… Видимо, виноват недавний сбой в электропитании, что-то случилось с компьютерами на регистрации. Незадачливая путешественница вспомнила подозрительный взгляд служащей из терминала вылета. Какими-то неведомыми ей ранее тропами они вернулись в зону прилета, и сейчас шли по длинному коридору к паспортному контролю. Она хорошо помнила, как прилетела сюда полгода назад с кипрского Пафоса. «С пафосом прибыла из Пафоса», – пошутила она тогда. Хотя пафосом это назвать было сложно даже с натяжкой, ведь ее отдых был коротким как электрическая искра, потому что денег хватило всего на три с половиной дня. Но даже эта передышка оказалась спасительной в ее вечной погоне за радостью, которая в то время уже взяла курс в сторону плоского штопора. Сейчас, смешавшись с толпой людей, прибывших с какого-то рейса, она задумчиво шла по коридору, в голове ее рисовыми хлопьями кружили разные мысли. Она корила себя за то, что оказалась такой дурой и всю последнюю неделю не смотрела телевизор. Как можно было оказаться такой беспечной! Мало ли что в мире могло случиться за это время? Она, видимо, забыла, что в Египте уже отгремели две революции, причем не так уж и давно. Но смотреть прямо перед вылетом телевизор, на все лады расписывавший ужасы недавно произошедшей трагедии, было просто выше ее сил. Она и так-то боялась летать, а насмотревшись, как большие и маленькие журналисты высказывают разные домыслы и догадки о случившемся, правдоподобные и не очень, она вряд ли смогла бы подняться на борт. Поэтому-то она так старательно игнорировала все новости последних дней и даже не заходила на сайт туристической компании, продавшей ей загадочную путевку в однозвездочный египетский отель с перелетом бизнес-классом. А ведь наверняка там были вывешены все изменения рейсов! Она вспомнила, что вчера ей кто-то звонил. Но она была так занята упаковкой мыслей в полиэтилен, что, решив, что ей звонят с очередным спамом очередные салоны красоты, просто не взяла трубку. Хотя, что бы это изменило? Ровным счетом ничего. Возможно, сэкономила бы пару часов времени, но вот время-то ее как раз в экономии сейчас не нуждалось. В отличие от денег. Непонятно только, как все это было связано. Ведь упавший борт летел в Питер из Шарм-эль-Шейха. А она собиралась лететь в Хургаду из Москвы. Видимо, это просто не судьба. Вдруг рисовые хлопья остановились, и, забуксовав в коридоре времени, спешно посыпались вниз, словно из дырявого мешка. Навстречу ей шел мужчина. Так ей показалось, по крайней мере. Обычно она не любила разглядывать прохожих, но этот человек приковал ее внимание, словно пудовыми цепями. Его походка показалась ей знакомой. Однако не успела она ухватить за хвост эту мысль, как на смену ей прилетела другая: «Почему он идет сюда, а не отсюда? Ведь паспортный контроль совсем в другой стороне? Наверное, заблудился, страдалец». Вдруг по ее коже легкой поземкой побежал холодок. Все мельчайшие волоски на теле поднялись дыбом. Мужчина как две капли воды был похож на… Господи, видимо, нервное напряжение, закручивавшееся в тугую пружину все последние полгода, рвануло напалмом, лишив ее остатков рассудка. В свете последних событий кто только не померещится. Когда они поравнялись, она, раскрыв рот, провожала его взглядом. Голова, потеряв все представления о приличиях, вывернулась назад. Как же они были похожи! Одного роста, та же пружинящая походка, квадратный волевой подбородок, непослушные волосы с охристым подтоном, все один к одному! Одет незнакомец был в повседневную форму, а на плечах красовались погоны майора полиции. Вроде бы, ничего особенного на первый взгляд, с той лишь разницей, что форма эта была…слегка странной, что ли. Она мало что понимала в милицейской форме, но ее внимания хватило, чтобы запомнить хотя бы то, что сейчас в полиции носят более темную форму, и более элегантную, на ее взгляд. На мужчине же была форма, которая годилась разве что для археологического музея. Такую сейчас никто уже не носил, это было ясно даже ей. Еще более нелепо выглядело то, что, несмотря на глубокую осень, пальто у него с собой не было, на плечах красовался лишь китель устаревшего образца, а на голове – такого же образца фуражка. По-видимому, его обгладывали какие-то неведомые мысли, словно моль старую дубленку, потому что, проходя мимо, он не обратил на нее ни малейшего внимания. Но ее глаза так долго сверлили в нем дырки, что в итоге он, все-таки, обернулся. В тот момент взоры их встретились, и ее словно прожгло раскаленной кочергой времени. Этот взгляд был ей тоже знаком! Она категорически отказывалась верить во всю эту постперестроечную чушь, когда люди посвященные говорили, что у каждого человека есть двойник, одиноко скитающийся где-то по миру. Но сейчас, глядя на этого мужчину, она словно бы вновь встретилась в ним…с Генкой Сафоновым, ее женихом, погибшим при весьма странных обстоятельствах двадцать лет назад. Наверное, этот неуместный гость столицы прилетел откуда-то из южных широт, раз забыл пальто. Судя по форме, он был беден, как церковно-приходская мышь, видимо, в органах уже давно не работал и донашивал остатки роскоши, благо хоть дыр на форме не было. А раз заблудился в коридоре зоны прилета, то можно было поспорить, что и летал он в последний раз тогда, когда получил в дар от государства этот музейный экспонат. Сейчас выйдет вновь к самолетам, поймет, что ошибся, и побредет обратно. Они спустились вниз, где ей вновь пришлось пройти паспортный контроль. Сотрудница авиакомпании что-то быстро объяснила девушке в форме, после чего попрощалась и спешно ушла. – Воронова Ольга Александровна? Она молча кивнула. – Добро пожаловать домой, – поприветствовала ее девушка за стеклом, шлепнув в паспорт штамп. Такому юмору можно было лишь позавидовать. Пройдя далее в зону выдачи багажа, она увидела огромную очередь у ленты транспортера. Дождавшись, пока толпа расхватает свои чемоданы и разойдется, она взяла с ленты свой одиноко круживший лиловый багаж и направилась к выходу. Глава 2. Устало плюхнувшись на сиденье такси, она оказалась с головой накрыта новой лавиной мыслей, постепенно вытеснившей воспоминания о столь же мимолетной, сколь не менее странной встрече. Что ей теперь со всем этим делать? Допустим, деньги за авиабилет ей еще вернут, вопрос лишь, когда. Но двухмесячный аванс за квартиру в Египте она уже внесла, и удастся ли ей хоть что-то забрать назад в текущих обстоятельствах, неизвестно. И потом, ее собственная квартира…арендаторы въезжают завтра, а значит, остановить их время еще есть. Но вот деньги…все опять упирается в них. Полученный аванс придется вернуть, да еще и со штрафом за расторжение договора, и комиссионные, осевшие на счетах агентства, ей уже никак не забрать. И машина… ее последняя надежда. Деньги, вырученные от продажи, она отложила на черный день. И судя по вырученной сумме, он настанет очень скоро. Как уберечь себя от того, чтобы не наброситься с голодухи на собственный капитал и не выпотрошить его дотла? Так, ладно. Нужно подумать, что со всем этим делать. Раз все пошло настолько криво, времени на залипание мыслей нет. Сегодня же разошлет резюме на все вакансии снова. А вечером пойдет ловить заказы на биржу фрилансеров. Продать бы золотые украшения, да ничего уж не осталось. Все подарки от друзей, бывшего мужа и родни она уже давным-давно спустила в ломбард по цене позапрошлогоднего лома. Ну да ладно, с протянутой рукой не ходила, а значит, сожалеть не о чем. Такси растворилось в километровой пробке. Казалось, конца и края этому не будет. Безденежье, пробки, грязь и вечная зима, летящая из-под колес грузовиков прямо на лобовое стекло. Нескончаем круговорот сансары, в который она попала. После решения уехать она вконец разругалась с семьей, патриархальный уклад которой схватил ее фантазию прямо за нежные крылья и стряхнул с них всю пыльцу, не оставив пространства для полета. Близкие вроде бы люди оказались последними, кто пожелал понимать, что можно просто взять и поехать туда, где ты еще в состоянии прожить на то, что способна заработать. Нет, ну как же так? Где твоя верность брачным устоям? Как донести до этого уклада, что она в разводе, а значит, утлое суденышко, перевозившее их с мужем брачные устои, не устояло перед шквалистым ветром, сдувшим их иллюзорное счастье прямо в ловкие руки молоденькой кокотки. Почему бы им не принять тот факт, что всего клея мира не хватит, чтобы воскресить из щепок эту посудину, а значит, их брачный манускрипт прочитан и навеки опечатан.