– Ну да, это знаменитая фольксвагеновская «буханка». На снимках одни только старые «буханки». – Какие еще буханки? Ничего не пойму, Карл! – Ассад, так прозвали данную модель микроавтобуса «Фольксваген», из-за ее формы[8]. – Вот оно что! А тебе не кажется странным, что все они сфотографированы спереди? – Кажется. И еще – все они разные. Мне кажется, здесь нет двух совершенно одинаковых автомобилей. Ассад кивнул. – Я и не знал, что было так много вариаций этой модели. Красные, оранжевые, синие, зеленые, белые, цвета на любой вкус… – Да уж, и модификации тоже. Вот этот автомобиль с запасным колесом спереди – один их самых старых. У некоторых сбоку есть стекла, у других нету. Ты посчитал, сколько их тут? Можно было не сомневаться, что Ассад успел сосчитать. – Да, сто тридцать две штуки. – Итак, какая гипотеза имелась у Хаберсота? – Что Альберту сбила такая вот «буханка». – Фольксвагеновская, именно! И я тоже так думаю. – Одна из тех, что помечены крестиком. – Каким крестиком? Ассад показал на четыре-пять фотографий, которые действительно были отмечены небольшим крестиком в углу. – Смотри, все машины на выделенных снимках голубого цвета. – Вижу. Только, к сожалению, голубые «буханки» были самыми распространенными, – сказал Карл. – В шестидесятые-семидесятые годы их можно было встретить повсюду. – Карл, и все-таки он отметил не все голубые, а только те, у которых лобовое стекло состоит из двух половинок и с неоткрывающимися окнами в средней части кузова. – И все же, насколько я помню, данная модель была наиболее популярной. Совершенно типичный, стандартный, ничем не примечательный фургончик, хотя со временем его форма претерпела некоторые изменения. – Вот на этом стоит жирное пятно, – заметил Ассад. – Гляди! Такое впечатление, что Хаберсот несколько раз ткнул прямо в середину бампера. Как будто хотел сказать: «Ну, вот и ты!» Карл приблизил голову. Точно подмечено. Это была одна из специальных модификаций модели – с громоздким бампером, усиленным двумя плоскими вертикальными креплениями, к которым, параллельно основному бамперу, была приварена горизонтальная металлическая трубка. – Ассад, из тех, что с крестиками, этот автомобиль единственный, у которого имеется характерный составной бампер. Молодец, что обратил внимание. – Карл, а теперь посмотри вон туда. Опять та же самая модель. Ассад указал в направлении стены, за которой располагалась еще одна комната. На стене висела увеличенная копия той же фотографии; она была прикреплена малярной лентой между двумя картинами, которые, как это ни странно, были помечены теми же инициалами, что и пейзаж на стене в Доме собраний. Вероятно, художник был местным. При ближайшем рассмотрении фотокопии оказалось, что изображение крупнозернистое и нечеткое, так что толком не видно было ни номерного знака, ни лица человека, который запечатлен в момент выхода через водительскую дверцу. Вероятно, степень приближения была максимально возможной для обычной любительской камеры, а может, в момент съемки у фотографа дрогнула рука. – Карл, смотри-ка, что написано внизу. «BMV/BR CI B14G27, 5 июля 1997 года». Ровно за четыре с половиной месяца до аварии, да? Но Карл промолчал. Из размытого облака ветвей серых оттенков от верхнего края фотографии тянулась почти незаметная стрелка, проведенная маркером и указывающая на человека в автомобиле. Она была размером около десяти сантиметров и сопровождалась несколькими едва различимыми словами. С трудом прочитав надпись, Карл испытал настоящее потрясение. «Эй, Карл Мёрк, а вот и он» – гласила надпись. – Куда ты там уставился? – поинтересовался Ассад. Мёрк тихо вздохнул. По направлению застывшего взгляда Ассад уже понял, на что именно пялился его начальник. – Боже всемогущий, да он меня прессует, – вновь вздохнул Карл. – И понятное дело, тут не написано имя этого человека. – Как ты думаешь, удастся ли нам с помощью специалистов Управления добиться более четкого изображения лица? – Только не с этого источника. – Он повернулся к двери гостиной. – Роза, подойди-ка сюда. С того момента, как она показалась в дверях, до того, как поняла, что именно они обнаружили, прошло меньше пяти секунд. – Да уж, ну и делишки… Карл поджал губы. – Пути назад нет, – прокомментировал Ассад. Мёрк долго смотрел на увеличенный снимок, затем в который раз вздохнул. Нет пути назад? Да уж, и впрямь… Он обернулся к Розе. – Я вынужден констатировать: действительно, некоторые признаки указывают на то, что ты была права относительно Хаберсота. Возможно, он в течение долгих лет подозревал этого самого парня в совершении преступления, но никак не мог найти его и в конце концов сдался. Он решил предоставить поиски другим, хотел выбросить это дело из головы, прекрасно понимая, что не сможет выполнить эту миссию самостоятельно. И самоубийство стало для него не только способом выбить дело из головы, но и дать ему новый ход. В связи с вышесказанным, теперь я так же, как и ты, склонен считать, что он был чуть ли не уверен, что мы приплывем на остров и продолжим расследование. Его самоубийство стало для нас своего рода пригласительным билетом. – А обратного билета нет, – заключил Ассад. – Но что же может значить BMV/BR CI B14G27? – Может, инициалы фотографа, а может, какой-то регистрационный номер. Роза, ты просмотрела папки? Она кивнула. – Никаких идей в связи с данной последовательностью букв и цифр? – Нет. Система достаточно простая, тем более что эти папки почти пустые. – Ну, и что теперь, Карл? – спросил Ассад. – Вот именно – что теперь? Мёрк поглядел на своих помощников. Они проработали вместе почти семь лет, раскрыли кучу дел, а их глаза по-прежнему горели от готовности ринуться в бой. Иногда такое рвение заряжало его энергией, иногда – нет. В настоящий момент у них не получилось совершить прорыв, а значит, ему самому предстояло углубиться в имеющиеся факты и извлечь новые сведения хоть из-под земли. Он барабанил пальцами по стене рядом с фотокопией. Ассад сказал, нет пути назад… – Ладно уж. Роза, зарезервируй нам гостиницу еще на две ночи. А мы с тобой, Ассад, давай-ка осмотрим дом. Надо понять принцип, по которому сгруппированы материалы, и прикинуть объем груза, который нам предстоит забрать с собой. Глава 11 Сентябрь 2013 года Пирьо в десятый раз перечитала письмо Ванды Финн, в котором та сообщала о скором прибытии. Ей это совершенно не нравилось. Интуиция не являлась неотъемлемым компонентом учения о натурабсорбции, однако, учитывая прошлое Пирьо, эту способность невозможно было игнорировать. А в данный момент интуиция явно не предвещала ничего хорошего. С каждым новым прочтением письма Пирьо представляла новые сценарии и возможные последствия вторжения Ванды Финн, но конечный результат всегда оставался неизменным: с какой стороны ни посмотри, в сообщении этой женщины между строк угадывалась настоящая катастрофа. Ванда проигнорировала отказ зачислить ее на курсы, а теперь она собиралась вторгнуться в мир Пирьо и Ату, и Пирьо никак не могла потерпеть такого развития событий. По крайней мере, сейчас, когда ее биологические часы затикали с бешеной скоростью. «Хорошо еще, что именно я занимаюсь подобными заявлениями», – подумала Пирьо. Стоит только Ату увидеть это письмо, оно немедленно возбудит его любопытство и усилит либидо; она знала его слабости лучше, чем кто-либо. Ну уж нет, она просто-напросто не позволит этой женщине объявиться в Академии натурабсорбции, в противном случае ситуация выйдет из-под контроля. Взглянув на часы, Пирьо погрузилась в размышления. Через час эта молодка во всей своей красе прибудет на центральную станцию Кальмара, рассчитывая, что Пирьо уступит ей… Как бы не так! «Буду импровизировать, я это умею», – решила она. Все образуется. * * * Она подошла к своему скутеру, припаркованному на площади у пристани, немного постояла, рассматривая полусгнившие доски, погруженные в воду, и плещущиеся вокруг свай водоросли. Что может быть более успокаивающим? И все же это зрелище пробудило у нее неприятные ассоциации. Дело в том, что в свое время уже имели место нешуточные угрозы привычному существованию Пирьо, и в последний раз все завершилось именно здесь.