– Это актеры! – с кривой улыбкой поспешил оправдаться Ассад перед гостями заведения. – Они репетируют сцену из спектакля, но, обещаю, до развязки дело не дойдет. По всей видимости, часть свидетелей сцены задумалась над тем, что за беспредел разворачивается у них на глазах. А то они никогда в жизни не видели актеров! Карл перегнулся через стол к Розе и попытался смягчить интонацию. Вообще-то она была ничего, если вести себя с ней осторожно. Разве она во многом не поддерживала их с Ассадом на протяжении всех этих лет? По крайней мере, он еще не скоро позабудет о ее хлопотах, когда три года назад она буквально сгорала на работе, расследуя дело Марко[1]. Нет, надо просто перестать заострять внимание на ее странностях, ибо тогда Роза работает гораздо продуктивнее. В конце концов, время от времени она может становиться немного неуравновешенной, но, желая помочь ей сохранить стабильность, мудрее всего безропотно принимать удары с ее стороны, иначе дело зайдет в тупик. Карл глубоко вздохнул. – Роза, послушай-ка. Не думай, пожалуйста, что я не сожалею о том, что произошло. Но разреши напомнить тебе: то, что случилось с Хаберсотом, – исключительно его собственный выбор. Он же мог просто перезвонить или, например, взять трубку, когда ты ему названивала. Если б он посредством мейла или обычного письма объяснил нам, чего именно от нас хотел, все сложилось бы иначе. Ты согласна с этим, мисс Святее-папы-римского? Он примирительно улыбнулся, однако блеск в глазах Розы намекал на то, что последнее предложение было лишним. Слава богу, Ассад пресек дальнейшее развитие взаимодействия. – Роза, я тебя понимаю. Но Хаберсот уже совершил самоубийство, и теперь мы ничего не можем с этим поделать. – Он резко замолчал и несколько раз сглотнул, неожиданно печально взглянув на гребни волн; затем вяло продолжил: – И потому, может быть, мы просто попытаемся разобраться, зачем он это сделал? Разве не для того мы в данный момент направляемся к Борнхольму на этом странном судне? Роза кивнула, обнаружив еле приметные признаки улыбки. Вот высшая степень актерского мастерства. Карл откинулся на спинку стула и в свою очередь благодарно кивнул Ассаду, чей цвет лица за долю секунды изменился от смуглого свечения а-ля Ближний Восток до зеленоватого оттенка. Бедняга. Понятное дело, чего же иного можно ожидать от человека, которого укачивает в бассейне на надувном матрасе? – Не сказать, что я в восторге от плавания, – заметил он едва слышно. – В туалете есть пакетики, – сухо прокомментировала Роза, взяв в руки путеводитель издательства «Политикен» «Путешествие по Борнхольму». Ассад покачал головой. – Нет-нет, я в порядке, сейчас все пройдет. Я уже настроился. С этим дуэтом не соскучишься. * * * Полиция Борнхольма представляла собой самый маленький суверенный полицейский округ Дании, состоявший из шестидесяти сотрудников во главе с собственным начальником. На всем острове остался один-единственный полицейский участок, который, помимо организации круглосуточных дежурств, должен был выполнять все функции полиции в отношении сорока пяти тысяч местных жителей, а также заботиться о безопасности более шестисот тысяч туристов ежегодно. Мини-вселенная площадью почти в шестьсот квадратных километров, изобилующая темной пахотной почвой, скалами и камнями и обладающая бесконечным количеством больших и (особенно) малых достопримечательностей, которые каждая из местных туристических ассоциаций старалась подчеркнуть как наиболее выдающиеся. Самая большая «круглая церковь»[2], самая маленькая, лучше всего сохранившаяся, древнейшая, самая круглая, самая высокая. Любая борнхольмская организация, преисполненная самоуважения, готова была поделиться с вами собственным представлением о том, что именно делало остров столь невероятно привлекательным. Бравые полицейские молодцы на стойке регистрации попросили гостей немного подождать. По всей видимости, паром, на котором приплыла команда Карла, оказался чудовищно перегружен транспортом, в связи с чем требовалось произвести кое-какие согласования. «Ясно, что такое отвратительное преступление должно было затмить по важности все остальные дела», – с усмешкой подумал Карл, когда один из сотрудников поднялся и жестом пригласил их зайти в одну из дверей. Начальник полиции принял прибывших при полном параде, в комнате для собраний на втором этаже; на столе стояла выпечка и целая батарея кофейных чашек. Не возникало ни малейших сомнений в его ранге и авторитете, как и в том, что, несмотря на всю серьезность произошедшего, их приезд удивил местного шефа. – Вы приехали издалека, – сказал он, вероятно, имея в виду, что даже слишком издалека. – Да, наш коллега Кристиан Хаберсот, к несчастью, совершил самоубийство, это оказалось весьма жуткое прощание, – продолжил он, кажется, еще не вполне оправившись после случившегося. Карл подмечал эту деталь и раньше. Сотрудник полиции, пошедший по академическому пути (как, впрочем, и все начальники в недрах датской полиции), – а потому не возившийся со всяким дерьмом дольше положенного и не принадлежавший к числу коллег, привыкших наблюдать, как мозги сослуживца стекают по стене. Мёрк кивнул. – Вчера во второй половине дня я имел короткий разговор с Кристианом Хаберсотом. Я знаю лишь, что он хотел, чтобы я принял участие в расследовании какого-то дела, а я, вероятно, не проявил должной отзывчивости, – и вот мы здесь. Я предполагаю, что мы не слишком помешаем вашей работе, если ознакомимся с обстоятельствами произошедшего чуть подробнее. Надеюсь, что вы не будете против. Если прищуренные глаза и уголки рта, направленные вниз, на Борнхольме означали согласие, можно было считать эту сторону дела улаженной. – Возможно, вы могли бы помочь мне понять, на что он намекал нам в письме? Он пишет, что отдел «Q» – его последняя надежда. Начальник полиции покачал головой. По всей вероятности, он мог бы помочь, но просто не хотел. Для этого у него были подчиненные. Шеф махнул полицейскому в парадной форме. – Это комиссар Йон Биркедаль. Он – уроженец острова, был знаком с Хаберсотом задолго до моего назначения. Мы с Йоном и представителем Полицейской ассоциации являлись единственными сотрудниками участка, которые присутствовали на прощальном мероприятии Хаберсота. Ассад протянул руку первым. – Мои соболезнования, – произнес он. Биркедаль с волнением ответил на рукопожатие и обратился к Мёрку: – Привет, Карл, давно не виделись. Взгляд коллеги показался ему знакомым; Мёрк попытался подавить рефлекс, от которого на лбу собирались морщины. Человек, стоявший перед ним, выглядел лет на пятьдесят с небольшим, то есть был почти ровесником Карла. Несмотря на усы и набухшие свинцовые веки полицейского, Мёрк начал припоминать, что действительно пересекался с ним прежде. Черт возьми, ну где же он его видел? Биркедаль рассмеялся. – Естественно, вы меня не помните, я учился курсом младше в полицейской академии на Амагере. Мы с вами как-то играли в теннис, и я выиграл три партии подряд, извините за нескромность. После чего вы неожиданно расхотели продолжать игру. Кажется, Роза стоит за его спиной и подхихикивает? Если так, ей же хуже. – Ну-у… – Карл попытался улыбнуться. – Да нет, я с удовольствием поиграл бы еще, но, кажется, у меня тогда нога подвернулась? – предположил он, не припоминая подобного эпизода. Если он когда-то и играл в теннис, это его заблуждение оказалось счастливо похоронено еще на заре времен. – Итак, то, что случилось с Кристианом, оказалось для нас настоящим шоком, – слава богу, комиссар сам сменил тему. – Но он пребывал в меланхоличном расположении духа на протяжении многих лет, хотя мы здесь, в участке, посреди ежедневной рутины не особо замечали это. Думаю, нам не в чем упрекнуть его по части исполнения служебных обязанностей, правда же, Петер? Начальник полиции кивнул. – А вот дома, в Листеде, для Хаберсота все складывалось несколько иначе. Он развелся и проживал в одиночестве, ощущая неизбывную горечь в отношении старого дела, работу над которым считал целью всей жизни, даже несмотря на то, что не являлся сотрудником отдела криминалистики. Кто-то скажет, что это всего-навсего банальное дело о водителе, скрывшемся с места происшествия, однако, поскольку в аварии погибла молодая девушка, все-таки дело не вполне тривиальное. – О’кей, водитель скрылся с места происшествия, допустим. – Карл выглянул из окна. Он не понаслышке был знаком с такими делами. Либо они раскрываются по горячим следам, либо архивируются навсегда. Пребывание на острове не затянется. – И человек, управлявший транспортным средством, так и не был найден, верно? – уточнила Роза, в свою очередь протягивая руку. – Да, верно. Если б его нашли, Кристиан сейчас был бы жив… К сожалению, я вынужден вас покинуть. Как вы, вероятно, догадываетесь, в связи с сегодняшними событиями нам предстоит уладить множество внутренних формальностей, не говоря уже об оповещении прессы, с которой необходимо разобраться в первую очередь. Можно мне будет зайти к вам в отель чуть позже, чтобы ответить на оставшиеся вопросы? * * * – Видимо, вы – полицейские из Копенгагена, – не очень любезно предположила администратор отеля «Сверрес», безошибочно выбрав ключи, судя по всему, от наименее классных номеров. Затем Роза, по своему обыкновению, принялась торговаться о стоимости. Чуть позже они встретились с комиссаром полиции Йоном Биркедалем, который поджидал их в гостиной, сидя в кресле из искусственной кожи. Со второго этажа открывался вид на заднюю часть «Бругсена» с промышленным портом в качестве фона – не самое приятное зрелище. Если бы в поле зрения попала еще парочка автострад, общая картина оказалась бы куда более гармоничной. Тут явно было не лучшее место для создания путеводителя по этому, вообще говоря, абсолютно сказочному острову. – Буду честен с вами. На самом деле я терпеть не мог Хаберсота, – приступил к рассказу Биркедаль. – Однако стать свидетелем того, как коллега стреляет себе в лоб, так как считает, что не состоялся в профессиональном плане, – это не приведи господи… За свою карьеру в полиции я повидал многое, но, боюсь, что это событие оставит во мне отпечаток на долгое время. По-настоящему жуткая история. – Ясное дело, – перебил Ассад. – Но, простите, я хочу понять. Вы говорите, он выстрелил себе в голову из пистолета. То есть это было не служебное его оружие, верно? Биркедаль покачал головой. – Нет. В соответствии с уставом, он оставил служебный пистолет внизу, в оружейном сейфе, перед тем как сдать полицейское удостоверение и ключи. Мы точно не знаем, где он взял свой пистолет, но установлено, что это была девяносто вторая «Беретта» калибра девять миллиметров. Страшная вещица, скажу я вам… Но вам, вероятно, знаком этот «ствол» – по сериалу «Смертельное оружие» с Мэлом Гибсоном? Никто не ответил. – Ладно. В общем, довольно крупная и увесистая штуковина. Я первым делом подумал, что это муляж, когда он извлек пистолет и прицелился в нас с начальником полиции. У него не имелось разрешения на этот «ствол», но мы установили, что пять-шесть лет тому назад подобная «Беретта» пропала неподалеку от Окиркебю из жилища человека, умершего незадолго до этого. У нас нет возможности проверить, является ли пистолет тем же самым, ибо у владельца в свое время не обнаружилось никаких документов на него. – Умерший? В две тысячи девятом году? – переспросила Роза, сложив губы бантиком. Неужели Йон Биркедаль оказался в ее вкусе? – Да. Один из преподавателей Высшей народной школы умер в середине учебного семестра. Результаты вскрытия свидетельствуют о вполне естественном смертельном исходе в связи со слабым сердцем, но когда исследовали жилье покойника, Хаберсот проявил неподдельный интерес к его личности. Погибший, Якоб Святек, по словам бывших учеников и преподавателей, увлекался стрелковым оружием и не раз демонстрировал некоторым учащимся пистолет, который, по описаниям свидетелей, вполне соответствует тому, что Хаберсот пустил в ход этим утром. – Да уж, полуавтомат подобного типа не каждый день посчастливится увидеть[3], а потому у меня возник очередной вопрос, – вклинился Ассад. – Это базовая модель «Беретты» – или девяносто два-эс? Девяносто два-эс-бэ? Или же девяносто два-эф, эф-джи или эф-эс? Ну, девяносто два-а-один быть не может, так как эта модификация выпущена в две тысячи десятом году… Карл медленно повернулся к Ассаду. О чем толкует этот парень? Неужто сейчас обнаружится, что он еще и эксперт по «Береттам»? Биркедаль сдержанно покачал головой, то есть он понятия не имел о таких подробностях. Возможно, ему удастся выяснить этот вопрос, прежде чем на гавань Рённе опустится закат… – Хм, давайте я вкратце расскажу вам о том, за что отвечал Хаберсот и какие события он пережил, – продолжал местный. – Чуть позже вы получите ключи от его дома и продолжите разбираться самостоятельно. Ключи передадут администратору вечером. Я уже переговорил с начальником полиции, он предоставляет вам относительную свободу действий. Вообще-то, я думаю, наши коллеги уже разобрались с домом, так что можете начинать. Нам было необходимо сначала осмотреть жилище погибшего. Ведь там могли сохраниться какие-то письма или другие улики, свидетельствующие о причинах столь радикального поступка… Ну, вы и без меня это все прекрасно знаете; все-таки у вас побольше опыта работы с подобными случаями. Ассад закивал, подняв указательный палец, но Карл осадил его взглядом. Какая разница, из пистолета какой модели идиот высадил себе мозги? Сам-то Мёрк считал, что они приехали в эту глухомань отнюдь не для того, чтобы выяснить, почему Хаберсот совершил самоубийство, а в первую очередь, чтобы Роза наконец поняла – дело, которое она во что бы то ни стало стремилась переложить с плеч Хаберсота на плечи Карла, в действительности сдалось им всем, как собаке пятая нога. * * * Пятьдесят человек от восемнадцати лет и старше были зачислены в Высшую народную школу Борнхольма на целое полугодие: они изучали музыку, работали со стеклом, акриловыми красками и глиной, и 20 ноября 1997 года было для них, по словам Биркедаля, совершенно обычным учебным днем – привычное воодушевление и никакой опасности. Абсолютно нормальное сообщество по большей части оптимистичных молодых людей, которые прекрасно проводят время вместе.