В итоге ягоды было набрано много ведер, несмотря на тучи мух, оводов и комаров. Но туристов оказалось недостаточно, и черника стояла и портилась. – Приготовим из нее шнапс, сок и варенье, – заявил отец, отправляя Пирьо за очередной партией черники одну, ведь мать должна была теперь заниматься варкой варенья. Вернувшись с ведром, наполненным черникой, она увидела мать, сидевшую на кухне сложа руки на коленях в полном отчаянии. Она не справлялась с переработкой ягоды, да и сахар был не дешев. – Съешь то, что набрала сегодня, Пирьо, пусть хоть свежая не пропадет, – сказала она дочери, и Пирьо принялась набивать себе рот черникой, пока ее пальцы, горло и рот полностью не окрасились синим ягодным соком. В результате Пирьо заработала сильнейший запор на несколько ближайших дней, потребовавший медицинской помощи и причинявший жутчайшую боль. И вот теперь она ощутила некое подобие той самой боли. Болезненные ощущения в районе диафрагмы не поддавались четкой локализации, но причиняли большое беспокойство Пирьо. Если боль не прекратится в течение дня, придется ехать в больницу. Положив руку на живот, она пыталась оценить, изменился ли характер движений плода. Ей показалось, что нет, хотя в последние пару дней толчки стали менее активными. «Наверное, неудивительно, ведь ему становится все теснее», – подумала она и выглянула в окно. Перед зданием на свободном пятачке земли бригада строителей трудилась с самого обеда над возведением навеса для велосипедов. Строительные материалы прибыли вовремя, в течение недели должны были доставить первые велосипеды. Любопытно, принесет ли какую-то пользу проект с миссионерством на острове. В отличие от своего отца, Пирьо не была утописткой, но если б удалось набрать в ряды слушателей хотя бы пять десятков местных жителей, можно было бы говорить о настоящем успехе. С тех пор как она перекрыла воду в здании, где находилась Ширли, прошло четверо суток. И хотя, оказавшись рядом с целью проверки ситуации, она уловила слабое царапание по стене, не было никаких оснований для беспокойства. Через пару дней звуки стихнут, а через неделю Ширли уже наверняка будет мертва. А она тем временем позаботится о себе, предоставив времени сделать свое дело. Пирьо встала с кровати и посмотрела на строителей, которые один за другим прервали работу. Настало время общего собрания. Она удовлетворенно кивнула. Небольшая постройка получилась прекрасным завершающим штрихом в оформлении въезда на территорию Академии с шоссе, прежде чересчур открытому, на ее взгляд. Рядом с навесом высадят шиповник, и тогда не только вид из окна ее комнаты станет приятным и гармоничным, но и шум с шоссе станет потише. Пирьо стояла и размышляла, как вдруг мимо окна медленно проехала машина с датскими номерами. Водитель внимательно разглядывал здания, но так и не остановился. Визиты любопытных граждан были не такой уж редкостью, поскольку их учреждение привлекало немало взглядов оригинальной архитектурой, названием, необычным видом своих обитателей, облаченных в белые одежды. И все же взгляд этого мужчины показался ей более пристальным, чем это свойственно дотошным визитерам. Ни возраст, ни образ водителя в целом, ни вид его спутника, сидевшего рядом, не обнаруживали в них туристов. Но кто же это в таком случае? Пирьо почувствовала в боку стреляющую боль, пульс ее резко участился. Могли ли гости быть сотрудниками датской полиции, о которых ее предупредили? Человек, сидевший за рулем, вполне смахивал на полицейского. Разволновавшись не на шутку, Пирьо стояла у окна в течение пяти минут и пыталась понять, стоит ли ей опасаться визита незнакомцев и вернется ли автомобиль. Наконец она покинула свою комнату и направилась к актовому залу, испытывая облегчение при мысли, что фантазия сыграла с ней злую шутку, – и тут заметила на противоположной стороне две мужские фигуры. На этот раз Пирьо ощутила мощный выброс адреналина, призванный привести все системы организма в состояние полной боеготовности. Не было никаких сомнений в том, что более высокая фигура принадлежала водителю из подозрительной машины, а рядом с ним шагал помощник-иммигрант. Вот и те самые двое полицейских, о которых предупредил ее Симон Рыбак. Это было очевидно. «Вы у меня сейчас попляшете», – пронеслось в голове у Пирьо. Надо остановить их как можно быстрее. Во что бы то ни стало. Глава 48 Над Сконе и Блекинге все утро было облачно, шведская полиция была предупреждена о предстоящей операции, так что здесь дела обстояли неплохо. Карл с Ассадом по большей части молчали, словно плотная облачная пелена не только затянула небо, но и блокировала речь. Карл думал в основном о Моне, а еще о том, что, вообще-то, пора сменить работу. Если в таком возрасте его в принципе примут куда-то, кроме службы охраны. Все-таки ему не хотелось окончить свою карьеру, выставляя подвыпивших парней из торгового центра. – Ассад, о чем ты думаешь? – в конце концов спросил он у спутника спустя триста километров, когда впереди показался мост, ведущий на Эланд. – А ты вообще понимаешь, почему в пустыне живут именно верблюды, а не жирафы, например? – выдал Ассад. – Видимо, это каким-то образом связано с их пищевыми пристрастиями, разве нет? Ассад вздохнул: – Нет, Карл. Твои мысли слишком прямолинейны. Иногда надо направить их по извилистому пути, только тогда ты преуспеешь. Господь всемогущий, неужто ему придется выслушать лекцию о мозговой геометрии? – Ответ прост: жирафы умерли бы в пустыни от горя. – Вот оно что! И почему же? – Потому что с высоты своего роста они увидели бы, что вокруг, насколько хватает взгляд, сплошной песок. А верблюд, к счастью, не обладает таким знанием, поэтому он бредет себе все дальше и дальше, рассчитывая, что оазис не за горами. Карл кивнул: – Понял. Ты сейчас чувствуешь себя жирафом в пустыне, да? – Есть немного. * * * Академия натурабсорбции была расположена потрясающе – тылом она примыкала к морю, основу ее составлял комплекс ладно спроектированных зданий, своим экстерьером свидетельствующих о чувстве гармонии архитектора и щедрой материальной базе организации. Между рядами домиков со стеклянными крышами непосредственно на береговой линии виднелась открытая площадь и центральное святилище, во многом напоминающее те, что можно увидеть на открытках с видами Борнхольма. Группа мужчин неподалеку от шоссе только что прервала работу над возведением каркасов для каких-то хозяйственных построек. Карл с Ассадом медленно проехали мимо. – Ассад, предлагаю припарковаться чуть подальше. В этих людях в белых одеждах есть что-то сектантское, и если они окажутся не настроены нас принять, мы сможем быстренько смыться. – Какой у нас план? – Думаю, в первую очередь нам стоит отнестись к Франку Бреннану как к любому другому свидетелю по делу. Он общался с Альбертой незадолго до ее гибели, так что попросим его рассказать подробно обо всех обстоятельствах, предшествующих трагедии. Посмотрим на реакцию Франка в тот момент, когда мы прямо укажем на то, что считаем его причастным к ее смерти. Увидим, попадется ли он на наш крючок. А сами до тех пор не станем слишком много трепаться о деле. – А если он не попадется? – Что ж, тогда придется нам задержаться. Ассад кивнул, соглашаясь. Только надо было действовать по-умному. Одного продолжительного визита на остров было более чем достаточно, тут они были единодушны. * * * Женщина на ресепшн, сидевшая за столом, накрытым белой тканью, на внятном шведском языке любезно попросила их отключить телефоны и отдать ей на хранение. – Те, кто приходит в нашу Академию, должны научиться абстрагироваться от внешнего мира, раз уж они решили приобщиться к нам. А мы пока присмотрим за вашими мобильниками, – заявила она тоном, не терпящим возражений. Они изложили ей причину своего посещения, сказав, что приехали из Главного управления датской полиции и хотели бы побеседовать с Ату Абаншамашем Думузи о давнем несчастном случае. Никоим образом не позволив себе намекнуть на нетривиальные обстоятельства дела. – Хорошо. Но в данный момент наш думузи проводит общее собрание. У нас есть небольшая комната, из которой гости могут наблюдать происходящее в зале, так что вы можете поприсутствовать на собрании, но лишь при условии, что будете вести себя тихо. Я провожу вас, – предложила женщина. – Спасибо, мы с удовольствием пройдем. А я думал, что думузи – это фамилия, – заметил Карл. Женщина улыбнулась. Видимо, не он первый выразил недоумение по этому поводу. – У всех нас есть одно или даже несколько имен на шумерском языке. Меня, например, зовут Нисикту, «ценная», я горжусь своим именем и благодарна тому, кто меня им наделил. Вот и Ату Абаншамаш Думузи носит свои имена, ведущие происхождение из древнешумерского языка. Ату – значит хранитель. Абан – камень. Шамаш – солнце или небесные тела. Думу – сын. Зи – дух, жизнь или жизненная сила. То есть полностью его имя переводится как – «Хранитель солнечного камня, сын жизненной силы». Она снова улыбнулась, словно поделилась с гостями волшебным заклинанием, призванным наделить их неугасимой силой и вознести их души на недосягаемые высоты. – Какой бред, – шепнул Карл Ассаду, пока женщина вела их по небольшому коридору, откуда они могли наблюдать за тремя-четырьмя десятками полных лучшими надеждами людей, облаченных в белые одежды. Они сидели на полу, напоминая снежинки на асфальте. Все благоговейно молчали в течение нескольких минут, перед тем как вошла женщина и возвестила им о чем-то на странном наречии: «Ати ме пета бабка». – Это означает: «Хранитель, открой мне свои врата». Карл улыбнулся Ассаду, но тот стоял с отсутствующим видом. Мёрк проследил за его взглядом, направленным на дверь, которая медленно отворилась – оттуда вышел мужчина в желтом балахоне, украшенном разноцветным орнаментом. По спине Карла пробежали мурашки. Мужчина был высоким, светлокожим, с темными бровями. У него были длинные светло-пепельные волосы и ямочка на подбородке. Карл с Ассадом переглянулись.