***** Переступив вражеский порог, я быстро осматриваюсь. Абсолютно пустой коридор, даже небольшого шкафчика-зеркала нет, был пуст. Скинув рюкзак, я смотрю на теткины ботинки, которые она оставила у порога, и решаю не разуваться. Что я зря что ли в грязи стояла, раскладывая журналы – обутая пойду. Пройдя по длинному коридору, я попадаю в просторную кухню-гостиную. Глеба в комнате нет, зато есть тетка. Анфиска лежит на огромном темно-синем диване и театрально стонет. Актриса, что сказать! Кроме дивана в гостиной имеется небольшой журнальный столик и низкий, прхожий на комод, шкаф. На темно-серой стене висит телевизор, а вместо штор на окнах расположились синие жалюзи типа «день-ночь». Благодаря режиму «день» в комнату проникал свет, но его было ничтожно мало. Пустынный склеп какой-то, а не дом. Сделав еще пару шагов вперед я обвожу взглядом кухонный гарнитур. Он, кстати, тоже был темно-синего цвета. Значит Войтов предпочитает серые и синие оттенки. Что там эти цвета говорят о человеке, который их выбирает? Маринка увлекалась арт-терапией и все уши прожужжала мне про значение цветов, а я ее не слушала. Зря! Надо сфотать ей эту холодную цветовую гамму, пусть вышлет мне характеристику на Глеба. Мое внимание привлекает огромный серый ковер, который был расстелен на полу рядом с диваном. Моим грязным кроссовкам он естественно придётся по вкусу, но я решаю не злить хозяина дома настолько сильно. Ковер – не пол, его легко не отмоешь. И тут в комнату входит Глеб. В руках он держит бутылочку с водой и блистер с таблетками. - Спасибо, Глебушка, - просвистела мученица-тётка, - видно давление поднялось – голова раскалывается. Глебушка молча передает Анфиске таблетки с водой и поворачивает голову в мою сторону. Всего пару секунд взгляд мужчины остается не читаемым, а потом… Потом Войтов опускает взгляд на мою слишком грязную обувь и его брови резко взлетают вверх. Глаза при этом темнеют, а губы беззвучно двигаются. Могу поспорить, он матерится. Пытаясь сдержать рвущейся наружу смех, я невинно уточняю. - А обувь нужно было снимать? Тётка давится таблеткой и обстреливает мои кроссовки гневливым взглядом. - Ты что делаешь, поганая девчонка? Я вижу как губы Войтова сжимаются, а по щекам начинают ходить желваки. - Ой, соррррри. Я сейчас разуюсь и вымою пол. Дядя Глеб, где у вас ведро и тряпка? Войтов ещё сильнее хмурится, а я петь готова от наслаждения. То ли ещё будет! - Сейчас принесу, - скрипнув зубами, говорит мужчина и снова выходит из комнаты. Тем временем тетка резко выздоравливает. Анфиска очень резво поднимается с дивана и на всех скоростях движется в мою сторону. - Сучка! Специально гадишь, чтобы он тебя выгнал. Я отрицательно мотаю головой и мысленно готовлюсь к скандалу, но тетушка пробегает мимо меня. - Надо быстрее убраться, а то Глеб пожалеет о своем решении, - бурчит она себе под нос, когда скрывается в прихожей. Я иду следом за ней, но все равно не успеваю. Входная дверь с грохотом бьётся об косяк, когда Анфиска выбегает на улицу. Вот точно излечилась! Скинув у порога обувь, я с улыбкой осматриваю свои грязные следы и поражаюсь как обычные кроссовки могли вместить в себя столько слякоти. Грязь всегда была на моей стороне. Так я и стою с улыбкой на губах, пока не слышу приближающиеся тихие шаги. - Мой, - сипло бросает Глеб и ставит на пол ведро и швабру. Он сразу же уходит, а я снова еле сдерживаю смех. Тряпка, швабра и ведро были темно-серого цвета. - Скоро этот серо-синий склеп зацветет новыми красками. Глава 5 Глава 5 «Вперёд и с песней» - любила повторять мне тетушка, когда я отказывалась работать на ее огороде. В доме Войтова я решила воплотить Анфискин посыл в жизнь. Я мыла пол и пела! Начала с песни «Прекрасное далеко…», а продолжила композициями Шнурова. Превратив ручку швабры в микрофон, я очень фальшиво, путаясь в нотах, подвывала: - Может я ку-ку, в Мерседесике без крыши. Еду к мужику, а вас чё это колышет. Еду и рулю, в Питере температура… близится к нулю, но я протестная натура. За рулём кабриолетааааааа, я врубаю Летовааааа. И пускай уже не лето, это фиолетовооооооо. Всё идет по планууууууу. Всё идет по плануууууу (*песня группы Ленингдад «Кабриолет»). Хлёсткий хлопок в ладоши заставляет меня замолчать и вопросительно уставиться на вошедшего в прихожую Глеба. - Прекращай этот беспредел, - приказывает мужчина и сжимает челюсти настолько сильно, что по щекам расходятся желваки. - Вам не нравится моё пение, дядя Глеб? – со смешком, уточняю я. Войтов щурится и наклоняет голову на бок. - Весело? – хмуро бросает он и я неосознанно подбираюсь. Слишком колючий взгляд и арктический холод в интонации, пугают меня. По телу прокатывается нервная дрожь, но я задираю подбородок выше. - А вам невесело? Глеб хмурится, а потом тихо бросает. - Молча домывай, а после поговорим. Я прикладываю ладонь к виску и по-солдатски рапортую. - Слушаюсь, дядя Глеб. Я хочу ещё что-нибудь добавить, но Войтов удаляется. Выдохнув, я вытираю вспотевшие ладони о брюки и макаю тряпку в воду. - Поговорим, - под нос бормочу я и бросаю взгляд на отрезок грязного пола. Этот отрезок я домываю максимально долго. Как бы я не хотела, но Войтов внушает мне страх, а не контролируемое волнение электрическими волнами расходилось по телу. Благо я всегда иду напролом страху и боли, поэтому сейчас я тоже не сдамся. Ну, по крайней мере, я так думаю. *** Когда через десять минут я вхожу в кухню-гостиную, то не нахожу своего рюкзака, который я скинула недалеко от порога. Осмотревшись, я шагаю в сторону кухонного стола, за которым сидит Войтов и никак не реагирует на моё присутствие. Мужчина быстро стучит по клавиатуре ноутбука и внимательно смотрит в экран. Стараясь привлечь к себе внимание, я довольно сильно топаю по темному паркету, а подойдя к столу, громко говорю. - Значит будем жить вместе, дядя Глеб. Войтов отрывает взгляд от ноута и окидывает меня ледяным взглядом. Недождавшись приглашения сесть за стол, я плюхаюсь на ближайший стул, покрытый мягкой серой тканью, и заглядываю в стакан, который стоит рядом с ноутбуком. В стакане - кофе. Я бы тоже сейчас попила кофейку, но вряд ли мне его предложат. - Я тоже люблю кофе, - качаясь на стуле, заявляю я. Как ни странно, но Войтов мне отвечает. - А я люблю тишину и порядок. - Да?! А так сразу и не скажешь, - язвлю я и откидываюсь на спинку стула. Ножки стула с грохотом опускаются на кафель и я оглядываюсь, чтобы посмотреть – не повредила ли я паркет. Паркет цел и я решаю, что буду и дальше раскачиваться на стуле. По тому как Глеб пялится на ножки стула, его бесит моя «качелька». - София.., - хмуро начинает мужчина. - Софа. Мне нравится когда меня называют Софой. - А я не какой тебе не дядя, - цедит мужчина и я снова громко ударяюсь ножками о паркет. - Прекрати, бл…ть, портить пол! От его резкого выкрика, я перестаю контролировать траекторию «качельки» и практически падаю со стула, но в последний момент хватаюсь за стол и удерживаюсь на месте. - Прекратила, - с шокированной усмешкой заверяю я и пододвигаю стул максимально близко к столу. Словно школьница, я укладываю руки на кухонный стол и снова кошусь на кружку с кофе. После бессонной ночи выпить кофе мне бы не помешало. - София.., - делает ещё одну попытку начать разговор Войтов, - надеюсь ты надолго не задержишься в моем доме... Но пока ты будешь здесь жить, будь любезна соблюдать некоторые правила. Очень важные правила. Я практически демонстративно зеваю. Спать на самом деле хочется, но больше хочется позлить Глеба. - Ты куришь? Пьёшь?