— Бабушка с дедушкой? — переспросила Ева. — Они давно в разводе, но ради моих спектаклей объявляют перемирие. Вчера бабушка не смогла вылететь из Чикаго. Отменили рейс — их там совсем замело. Обычно во время премьеры они оба сидят в зале. Центральные места в первом ряду. Дедушка встал на мою сторону, когда я выбрал театр, а не право, медицину, политику или еще какую-нибудь специальность, которая устроила бы родителей. Он поддерживал меня, помогал, пригласил пожить у себя, когда я только начинал. Бейкер взял стоящую перед ним чашку, тут же поставил на место и отодвинул подальше. — Дед ни разу не пропустил ни одной премьеры с моим участием, поэтому, когда он не пришел, я решил, что он просто опаздывает. В тот момент было не до того — думал только о работе, только о спектакле. — Должно быть, вы расстроились, что его нет рядом, — вставил Трухарт. — Это же для вас такое большое событие! — Самое большое в жизни. — Наверное, у вас даже не было времени попытаться ему позвонить. — Я звонил. Оставил пару видеосообщений. Последнее послал во время антракта. Довольно сердитое. Боже мой… Когда спектакль кончился, нас шесть раз вызывали на поклон и аплодировали стоя. А я все продолжал дуться!.. — Вы просто надеялись разделить свой триумф с дедушкой, — заметил Трухарт. — В зале сидела моя девушка, но… мне нужен был именно он. Я мечтал показать деду, что его поддержка и вера в меня не пропали впустую. — Вам хотелось, чтобы он вами гордился. — Очень хотелось. Поэтому, когда он не пришел, не позвонил, даже сообщения не оставил, я подумал: «Ну и бог с ним» — и отправился праздновать. Пил шампанское, купался в лучах славы, особенно когда пошли первые рецензии. «Суперзвезда супермюзикла» — это про меня. «Синтетический актер, король сцены». Мы все просто парили, расходиться не хотелось. Решили пойти куда-нибудь перекусить, но я не мог избавиться от мысли о деде. Поэтому сказал остальным, что отлучусь ненадолго и присоединюсь к ним позже. — Бейкер перевел дыхание. — Было уже почти три. Я начал волноваться. Со мной был педагог по вокалу, моя девушка, бывшая девушка, актеры, с которыми я работал еще до Бродвея, друзья по Джульярдской школе[7] — в общем, все-все. А самый важный человек не пришел. Меня постоянно мучила мысль: «Почему же он не пришел?» И наконец я понял — бросил обижаться и понял: что-то случилось. Возможно, дед заболел или сломал ногу. Я приехал сюда, ожидая найти его в постели с температурой или на полу без сознания, хотя для своего возраста дед в отличной форме. Потом я открыл дверь и… Боже мой… Боже мой… Бейкер крепко обхватил себя руками и начал покачиваться из стороны в сторону. По лицу у него струились слезы. Ева выждала минуту, прежде чем к нему обратиться. — Мистер Бейкер… — Джонас. Просто Джонас. Меня назвали в честь дедушки. — Джонас, дверь была заперта? — Заперта?.. Ах да. Я знаю код, и у меня есть ключ-карта. Я вошел и увидел его. Подумал: «Это неправда. Не может быть правдой». Стал звать его по имени… Дыхание у юноши перехватило, голос дрогнул. — Ничего, Джонас. — Тон Трухарта был ласков, как заботливое прикосновение матери. — Не спешите. Дайте себе время. — Понимаете… Я не знал, что делать. Стоял столбом целую вечность и повторял, что это неправда. Потом опустил взгляд и увидел у себя в руке телефон. Даже не помню, как достал его из кармана. Набрал девять-один-один. Диспетчер повторял, чтобы я не волновался, дышал глубоко, говорил, что помощь на подходе. Потом приехала полиция. Все происходило как в замедленной съемке и в то же время очень быстро. Не понимаю, как такое возможно. Я даже не знал, чем ему помочь. А он всегда приходил мне на помощь… — Вы все сделали правильно, — заверил Трухарт. — Кто-то лишил его жизни. И лишил достоинства. Почему? — Моя обязанность это выяснить. — Если Трухарт вел диалог размеренно, то Ева задавала вопросы быстро и коротко. — Когда вы говорили с дедом в последний раз? — Вчера днем. Позвонил сказать, что билет ждет его в кассе, и сразу понял: он чем-то расстроен. Его старого друга Эдварда Миру убили. Подробностей дед не знал, но… — И без того бледное лицо Бейкера совсем побелело. — Господи… Сначала сенатор Мира, потом дедушка… Их убил один человек? — Вы знали сенатора Миру? — Конечно. Они с дедом дружат с колледжа. Мисс… — Лейтенант. Лейтенант Даллас. — Лейтенант, их правда убил один и тот же человек? — Мы рассматриваем все возможные версии. — Ева немного помедлила. Бейкер невиновен. А если виновен, то и так все знает. — Между убийствами достаточно много сходства, поэтому я считаю, что это дело рук одного и того же лица или нескольких лиц. — Но это просто… уму непостижимо! — Тем не менее. В разговоре с вами дед высказывал какие-нибудь мысли по поводу убийства сенатора? — Сам я весь ушел в репетиции, за новостями не следил и впервые услышал от деда. Он сказал, что сенатора Миру похитили и убили. Дед был потрясен — как я уже говорил, они дружили с юности. Я даже не вспомнил об этом разговоре, когда он не явился на премьеру. Мне и в голову не пришло, что он, быть может, оплакивает друга. Если бы я хотя бы на минуту забыл о себе и подумал о нем, то вспомнил бы и оставил его в покое. Но тогда я не пришел бы сюда ночью. Даже не знаю, что хуже. — Сделанного не воротишь. А так как вы все-таки пришли, мы сможем начать расследование немедленно. Вы знаете кого-нибудь, кто мог затаить злобу на вашего деда? Или на них обоих? — Пожалуй, нет. — Джонас откинулся на спинку стула, потер щеки, так что они слегка порозовели. — Они оба занимались политикой, а политики легко наживают врагов. Черт, а кто их не наживает? Не всем нравились дедушкины взгляды на экономику, но кто же станет из-за этого убивать? Взгляды сенатора Миры тоже устраивали не каждого. Я и сам не питал к нему особой симпатии… — Вы его недолюбливали? — Не могу сказать, что недолюбливал, просто считал его надутым мерзавцем… Я должен сообщить маме. Господи… и бабушке… — Он снова уронил голову на руки. — И брату… Моя сводная сестра сейчас в Австралии вместе с матерью, а Гэвин здесь, учится на юридическом. — В Йельском? Джонас слабо улыбнулся. — Да, такова семейная традиция. Я пошел против течения — поступил в Джульярдскую школу и ни разу не пожалел. Нужно всем им сообщить. А еще дяде — маминому брату. Что же я им скажу?.. — Если хотите, могу им сообщить. — Хочу, очень хочу, но я должен сделать это сам. Нехорошо будет, если они услышат от постороннего. Они ведь не увидят дедушку в таком состоянии? Мне бы не хотелось, чтобы они увидели то, что видел я. — Не беспокойтесь. Медицинский эксперт обо всем позаботится и вернет ему достоинство. Обратитесь в морг к доктору Моррису. Он скажет, когда можно навестить вашего дедушку и распорядиться насчет похорон. — Хорошо. — Измученные глаза Джонаса впились в Еву. — Я хочу сказать им — сказать себе, — что вы найдете тех, кто его убил, и засадите их за решетку. Так ведь и будет? — Не сомневайтесь. Найти убийцу — моя работа, а к своей работе я отношусь серьезно. — Хороший ответ. — Мне нужно задать вам еще несколько вопросов, а затем можете позвонить родным. Выйдя из кухни, Ева вполголоса сказала Трухарту: — Ты все сделал правильно — помог ему успокоиться. Это требует большого такта и проницательности. — Я его узнал. Про спектакль много писали. Я видел Джонаса на афишах, хотя и не помнил, что вчера была премьера. Должно быть, он хороший актер… — Джонас в самом конце списка. Если это игра, он заслуживает «Оскара». — На Бродвее дают не «Оскар», а «Тони». — «Как прикажете», — ответила Ева, вызвав у Трухарта улыбку. Пибоди она нашла с Бакстером. Бригада из морга как раз выносила тело, а чистильщики уже рассыпались по прихожей. — Внук ни при чем, — сразу объявила Ева. — И все равно надо удостовериться. Трухарт, проверь список имен, которые назвал Джонас — с кем он был до трех ночи, а также на момент похищения и смерти сенатора. Просто на всякий случай — чтобы окончательно его вычеркнуть. — Я привезла с собой Макнаба, — сообщила Пибоди. — Они с Рорком занимаются электроникой. Рорк уже проверил парадный вход. Никаких признаков взлома. По его мнению, тот, кто привез сюда Вайманна, воспользовался кодом и ключом. — У них был ключ самого Вайманна. — Мы прошлись по дому, — продолжил Бакстер. — Никаких признаков, что убитого связывали или били здесь. — Может, замели следы? — Ева огляделась по сторонам, сунула руки в карманы. — Хотя скорее Вайманна отвезли туда же, куда и сенатора. У них есть специальное место для пыток. Нужно выяснить, когда забрали Вайманна и откуда. Почему, понятно и так. Мотив тот же, что и в случае с сенатором. — А именно? — спросил Бакстер. — Секс. Все сводится к сексу. По крайней мере, одна из убийц — женщина. Еще одна зацепка — Йельский университет. Оба убитых учились в Йельском. Оба приезжали туда с лекциями и на встречи выпускников. Оба занимались политикой. — Секс и политика, — произнес Бакстер. — Обычная связка. — А совпадения — фигня. — Если хотите сказать, что совпадений не бывает, полностью согласен. — Две подозреваемые и свидетельница, обеспечивающая алиби третьей, тоже связаны с Йельским. Глаза Бакстера мрачно блеснули. — Совпадение — фигня! — О да. Двое богатых успешных людей. — Ева принялась мерить шагами комнату, рассуждая вслух. — Оба окончили Йельский, оба занимались политикой — в разных сферах, но оба стремились к власти. Первый убитый менял любовниц как перчатки. — Вот бы мне так в его возрасте! Ева бросила на Бакстера испепеляющий взгляд. — Нужно проверить, какие достижения в этой области у второго.