— Не волнуйся, он по всей вероятности был у себя на даче. Смотри, какая погода? Сейчас день год кормит, — произнёс я. — Ну, а если вообще будет плохо, то вали всё на меня. Скажи, поддался уговорам Абрамова. — Ты бы сам под замес не попал, я то отобьюсь как-нибудь. Ты бы знал, как злится на тебя Козин и Валеев. Они тебя без соли готовы съесть. — Не переживай, не съедят, подавятся, — ответил я и положил трубку. Через минуту, мы уже мчались к заправке, чтобы потом, не останавливаясь нигде, доехать до Агрыза. * * * Часа через два, мы были уже в районе Мамадыша. Теперь нужно было без приключений миновать контрольно-наблюдательный пункт ДПС ГАИ. — Вот уж непруха, — подумал я, заметив своего старого знакомого лейтенанта из ГАИ. Тот тоже заметил нашу машину и, размахивая полосатым жезлом, направился в нашу сторону. Эта встреча не сулила мне ничего хорошего. Сделать он мне ничего не мог, единственную гадость, которую он мог сделать для нас, это продержать нашу машину больше, чем положено. — Нарушаете, уважаемые, — произнёс он, — вы что, знака не видели? Там же всё ясно изображено, что при спуске к мосту, обгон запрещен. — Слушай, лейтенант, давай не делай общественной порки. Ты, что не видишь, машина милицейская, сопровождаем задержанного убийцу. Неприятностей ищешь, найдёшь, я тебе это гарантирую. — Мне наплевать на вас и задержанного. У вас своя работа, а у меня своя. Правила дорожного движения едины для всех категорий граждан, и никто не должен их нарушать. Понятно, вам? — Ты меня достал, — произнёс я и вышел из машины, — где у вас старший наряда? — Ты чего кричишь, здесь не рынок, — произнёс сотрудник милиции, осматривавший стоявшую у обочины автомашину, — ну, я здесь старший! Мы отошли в сторону. Я предъявил ему своё удостоверение и на словах объяснил, что в салоне автомашины находится преступник. — Ты это мне зачем объясняешь? — прервав меня, на полуслове спросил он меня. Я в двух словах объяснил ему сложившуюся ситуацию. Выслушав меня, он подозвал к себе лейтенанта. — Верни им документы. И запомни, что с сотрудниками уголовного розыска лучше дружить, чем воевать. Если ты это не освоишь, то в лучшем случае будешь уволен, а худшем они тебя просто посадят. Понял? Лейтенант ещё минуту назад, упивался своим статусом и положением, а здесь вдруг внезапно так сник и опустил глаза в землю. Он молча достал из планшетки наши документы на машину и приложив руку к фуражке, пожелал на доброго пути. Мы сели в машину и быстро тронулись. — Я думал, что у вас нет шакалов, — неожиданно для меня произнёс Рахимов, всё время дремавший на сиденье сзади меня, — а выходит и у вас их достаточно. — Прекрати болтать, Рахимов, — предупредил я его, — приедем в Агрыз, вот там и поговорим. — У меня разговор есть к тебе начальник, — произнёс он, — хотелось бы поговорить один на один. — И о чём ты хочешь говорить со мной? — поинтересовался я у него. — Я не буду здесь говорить. Давай выйдем и там поговорим, — предложил он мне, кивком головы показывая на лес, который как стена стоял вдоль дороги. — Ваня, останови машину. Отдохни, пока я буду говорить с Рахимовым. Машина приняла вправо и остановилась на обочине дороги. * * * — Сними наручники, — попросил меня Рахимов, — ты же знаешь, что я никуда не побегу. — О чём ты хотел со мной говорить? — задал я ему вопрос. Он вдруг замялся и как-то заинтригованно посмотрел на меня. — Начальник, ты ещё молодой и у тебя вся жизнь ещё впереди, — начал он издалека. — Ну, посадишь ты меня, ну расстреляют в конечном итоге, что ты от этого всего выиграешь. Сегодня тебя похвалит начальство за это, завтра отругает за что-то другое, а послезавтра могут и выгнать. — Рахимов, ты можешь говорить без всяких там восточных церемоний. Что вы за народ, любите городить забор на ровном месте. — Я к чему начальник, у меня есть деньги. Много денег. Я готов отдать тебе половину того, что имею. Их так много, что ты даже не сможешь потратить их за всю свою жизнь. — Насколько я тебя понял, ты хочешь выкупить у меня свою свободу? — спросил я его. В ответ он утвердительно мотнул головой. — Султан, но для тебя свобода равносильна жизни, а это стоит ещё дороже свободы. Что же ты не торгуешься? На том свете тебе деньги не понадобятся. В гробу карманов нет, это ты и без меня хорошо знаешь. Видишь, Султан, жалко тебе денег, хотя ты их и не заработал, а хапнул их со своими друзьями во время одного из налётов. Что так удивлённо смотришь на меня, ты думал, что только ты знаешь об этих деньгах? Нет, дорогой, я тоже в курсе этих дел и событий. Рахимов, похоже, был в шоке, услышав от меня информацию о деньгах. Он с минуту смотрел на меня, прежде чем произнести слово. — Откуда Вы это всё знаете? — спросил он меня. — Откуда, откуда, от верблюда. Что замолчал, я бы на твоём месте поторговался бы для приличия, может быть, и уговорил бы меня. Ты лучше мне расскажи, за что ты убил девочку? — А почему Вы решили, что её убил я? Мало ли что с ней могло произойти? — Ты давай не крути, Рахимов. Я бы на твоём месте вёл бы себя по-другому. — Вот когда будете на моём месте, тогда как Вы говорите, ведите себя как хотите. Мне Ваши советы не нужны. Вот когда найдёте труп, когда докажете мне, что это сделал я, а не кто-то другой, вот я тогда и подумаю. А сейчас думайте Вы. — А как же деньги, Рахимов? Ты же хотел поделиться ими со мной? Он замолчал и направился к автомашине. Остановившись около неё, он стал ждать, когда я подойду к машине. — Значит, Рахимов, отказываетесь сотрудничать со следствием и не хотите признаваться в совершённом преступлении. Смотрите, Вам жить дальше. Сейчас мы приедем в Агрыз, и я Вас закрою в камеру и попрошу сержанта или ещё кого-то, чтобы они рассказали кому-то из арестованных, что Вы задержаны за убийство девочки. Я думаю, что спать Вам долго не придётся в камере, ведь Вас там могут зарезать как свинью. — У меня это не первая ходка и я знаю законы зоны, не хуже Вас. Поэтому меня пугать не надо. Я открыл дверцу машины и он, кряхтя и ругаясь, полез в машину. * * * К вечеру я позвонил Костину и доложил ему о своей работе. — Юрий Васильевич, может, Вы пришлёте мне на помощь кого-нибудь из сотрудников второго отдела? Здесь стопроцентный случай, убийцу я задержал, но у меня пока ещё маловато опыта в таких делах. — Вот и учись, — ответил он, — тем более, что у меня сейчас все люди заняты, сидят как ты говоришь, на стопроцентных делах. А у тебя пока ничего конкретного нет, нет трупа, нет дела, нет и признания в совершённом убийстве. Поработай сам, придумай какой-нибудь неординарный ход. Короче, думай. Пока не раскроешь это преступление, можешь не приезжать. — Так у меня день рождения и я бы хотел провести его в кругу семьи, — произнёс я. — Ничего, привыкай. В уголовном розыске праздников не бывает. Я молча положил трубку и моментально вспомнил последний Новый год, который я справлял в колонии строгого режима. Последний год, перед тем как перейти на работу в Управление уголовного розыска, я работал в системе исправительно-трудовых учреждений. Так вот, руководство управления УИТУ и направило почему-то меня в колонию накануне Нового года. Это было вызвано тем, что якобы в одном из отрядов колонии назревал бунт, и осужденные хотели его поднять как раз в новогоднюю ночь. Я приехал в колонию около часа дня. Представившись начальнику учреждения, я вместе с заместителем начальника по режиму направился на территорию колонии, где стали методически обходить все отряды, переходя из одного здания в другое. — Вот видите сами, Виктор Николаевич, в отрядах всё спокойно, так что Ваши информаторы просто напускают туман. — Вы так говорите, товарищ подполковник, как будто я, по доброй воле, от нечего делать, прикатил к Вам в учреждение, чтобы перед Новым годом, прогуляться с Вами по колонии. — Не буду оспаривать решение Вашего руководства, но пока как Вы сами видите, всё спокойно. Мы вышли с ним с территории учреждения, и он повёл меня в помещение, в котором проходят длительные свиданья осуждённых со своими родственниками. — Извините, ничего другого предложить не могу. Можете занять вот эту комнату и пока отдыхать. Часов в восемь вечера, проведём тщательный досмотр общежитий. Я думаю, что осуждённые наверняка где-то поставили брагу и вечером начнут гнать из неё самогон. — Хорошо, я пока буду здесь, ближе к восьми, подтянусь к Вам. Всё стало происходить в районе семи часов вечера. В зону, через многометровый забор и «путанку» полетели резиновые грелки с водкой и спиртом. Внутренний наряд, состоящий в основном из прапорщиков, бегал вдоль забора, стараясь перехватить эти предметы раньше, чем к ним смогут добежать осуждённые. В отдельных местах между нарядами и осуждёнными стали возникать локальные драки. Когда в зону вошли мы для проведения обысков в отрядах, четверть осуждённых была уже пьяна. То тут, то там вспыхивали драки между заключёнными. Уже через полчаса были полностью забиты заключёнными карцер, ПКТ (помещение камерного типа), штрафной изолятор.