Некоторое время я бродил меж деревьев, старых и новых. Нашел несколько пустых пятен с остатками битого кирпича — тут когда-то стояли дома или другие постройки. Но никаких огней, активности или заброшенных зданий. Просто пустой, довольно крупный, но все же городской сквер. Я повернул назад, туда, где вдали виднелся свет фонаря. Удивительно, как под сенью деревьев скрадывается, будто растворяется электрический свет. Еще совсем недавно я стоял в этом ярком пятне, а передо мной была тьма и пустота рукотворного леса, а уже спустя пару минут — я сам стал частью этой тьмы. Идти назад не хотелось, наоборот, хотелось остаться здесь, в темноте, наедине с неизвестным ужасом, что уволок парнишку-курсанта. Я замер, почти перестал дышать, и просто наслаждался ночной тишиной, будто бы сам стал безликим и сейчас находился в засаде, выжидая свою добычу. Тонкая, высокая фигура появилась внезапно. Вынырнула из тени слева от меня, чуть попав в свет фонаря. Шум крови в ушах сразу же стал громче, но я не шевелился — ждал, смотрел, что будет дальше. Безликий, похожий на огромное четвероногое насекомое без головы и тела, целиком состоящее из лап, не спеша двинулся вдоль кромки света, не решаясь выйти на дорожку. Он двигался плавно, бесшумно, но при этом до ужаса медлительно. Могло показаться, что таким образом тварь экономит силы или вовсе не опасна, но сейчас, будучи охотником, я понимал — эта медлительность обманчива. Как скребун тихо водит когтями по бетону, как пересмешник, что нашептывает на ухо своей жертве, как кричащая ведьма, что едва слышимо плачет в ночи — все это лишь способ отвлечь, обмануть, показаться слабым и безопасным. Подойди ближе — и тварь мигом бросится на тебя, пронзая когтями и разрывая клыками. Револьвер настойчиво тянул руку, но я не дал воли первому порыву — сегодня обойдется без стрельбы. Не время. А теперь, как учил Пириус. Три метра. Три с половиной. Четыре? Три с половиной в спокойном состоянии. Движется медленно. На свет не выходит. Делает остановки. Обходит территорию? Охотничьи угодья? Где тело? Сколько лап? Три? Четыре? Плохо видно. Четыре. Головы не видно. Либо прячет, либо крайне мала. Оно же как-то питается? В рукопашной шансов нет — как идти на копья. Надо стрелять. Какой класс? Второй? Нет, слишком большой. Третий, не меньше. Третий. Так, черные сердца. Сколько? Два, три? Скорее, четыре — по одному, в каждой конечности. Это худший вариант. Ширина лапы? Сантиметров пять. Черт, маленькая мишень. Четыре выстрела. А если быстрый? Он очень быстрый. Курсант пропал мгновенно, его дружки только отвернулись и все, нет его. Тогда как справиться? «Виконт» не поможет. Один, два выстрела. Если сердец больше — я труп. Оно большое. Где-то прячется? Где? Найти. Подготовиться. Чем брать? «Матушка» мимо. Гранаты? Много шума, это улица. Думай. Смотри. Запоминай. Как это убить? Что ты видишь, Маловер? Вернуться к истокам? Огонь. Это универсальное оружие. Обязательно перчатка. Может быть, топор. Или секира? Алебарда. Мне надо какое-то рубящее оружие. Безумие. Дождаться Пириуса? Может быть. Но слишком долго. Мне нужна помощь сейчас. Я знаю, как оно выглядит. Три с половиной метра, засадное, ночное. Гнездо или в сквере, или где-то рядом. Достаточно, чтобы пойти к Варро. Пустить днем людей, найти гнездо. Сжечь. Вот мой план. Когда тонкий профиль твари исчез где-то в тени деревьев, я досчитал до тридцати, после чего сделал первый шаг. Готовый в любой момент к атаке безликого, я всматривался в темноту, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Тихо. Странно. Тварь должна была почуять мой запах, почуять шлейф реликвии, что тянется за мной. Или мной все тут провоняло еще во время драки? Крови-то пролилось немало. Я внимательно смотрел и вверх, на кроны. Понятно, почему оно выбрало сквер — не зная, что оно есть, никогда и не заметишь подобное существо. Это был какой-то странный лесной безликий, без когтей, лап и клыков. Больше похожий на огромное насекомое. Сам пришел в город? Или он был тут всегда? Я вышел на асфальт и сразу же направился в сторону набережной — прочь от дома. Уже научен, еще в свою первую охоту — с дела можно привести что-нибудь за собой. Так что, сделав крюк, я вышел к тому самому заведению, где мы заседали с ефрейторами. Время было позднее, машин такси уже не осталось. Тихо выругавшись, я опустил руки в карманы куртки, проверил, хорошо ли лежит в кобуре «Виконт», после спешно зашагал вдоль реки, на север. Где-то справа стало сереть небо, а мимо проехал первый автобус. Значит, утро, значит, скоро рассвет. Сколько уже? Пять часов? Шесть? Сна не было ни в одном глазу, но я понимал, что это обманчивое чувство. Надо прийти домой, растолкать Мелоди и, отправив артистку восвояси, урвать часа два-три. А потом — галопом в управление. Уже подходя к дому, я увидел какую-то возню. Машина нашего участка, ефрейтор Ламар, пара патрульных. И Мелоди, сидящая на лавке у подъезда с браслетами на руках. — Что случилось? — спросил я, подходя к Ламару. — О! Кейн! — обрадовался ефрейтор. — Уже обыскались. Ты бы не бросал табельное без присмотра, когда в квартире посторонние! — Что произошло? — повторил я свой вопрос. Ламар недовольно посмотрел на артистку, потом — на меня, но все же ответил: — Ты пока вышел, девка твой револьвер нашла и стрельбу устроила. Хорошо, хоть не сбежала, а сама вышла сдаваться. Только вот сидит, молчит, единственное, требовала тебя найти. Я с удивлением уставился на заплаканную Мелоди, но девушка отводила взгляд и ничего не говорила. Стрельба? Зачем? — Уже поднимались? — спросил я. — Да, но там в квартире пусто. Вот, тебя пытались найти, я пока протокол заполнял… Там на лестнице патрульного оставил, чтобы никто не вошел. — Хорошо, — кивнул я. — Слушай, Маловер… — Ламар взял меня за локоть и отвел чуть в сторону. — Вижу, девица хороша, но ты бы поаккуратнее, хорошо? Я ничего пока Юнкеру передавать не буду, как на смену выйдешь — сам разберешься. — Конечно, — согласился я, — разберусь. — Ты поговори с этой девчонкой, придумайте что-нибудь… — продолжил Ламар. — Я пока записал, как самострел по неосторожности, тем более, там просто штукатурку с потолка сбило. Ефрейтор понимал, что если дать делу полный ход, то на моей карьере появится жирное черное пятно. Халатное обращение с оружием, оставление табельного револьвера без присмотра, да еще когда меня не было на месте. Но при этом ефрейтор понимал, что в участке недобор, да и отношения у нас сложились неплохие. — Вот, держи, — сказал Ламар, протягивая мне бумагу с планшета, — почитай, подумай, как правильно все обыграть. Зачем вышел, куда, что случилось. А как на смену пойдешь, сделаем чистовой и подошьем. Идет? — Идет, — ответил я. — Все, будешь должен, — подмигнул ефрейтор, пожимая мне руку, и я понял, что когда вся эта шумиха уляжется, мне придется снова проставляться. — Парни! Собираемся! Поехали! С Мелоди сняли браслеты, вся группа погрузилась в машину и уже через минуту мы остались на улице вдвоем. — Что это было? — спросил я у музыкантки, внутренне закипая. — Зачем к оружию полезла? — Это не я, — ответила тихо девушка, наконец-то поднимая заплаканные глаза. — В смысле? — Сходи и сам посмотри, — зло ответила Мелоди. — Пойдем, покажешь. Я схватил артистку за локоть и потащил в подъезд. Поднявшись на этаж, я толкнул дверь и в нос сразу же ударил запах казенного пороха. Но когда я увидел кухонный стол, то понял, почему она ничего не сказала моим коллегам и требовала, чтобы дождались моего возвращения. Прямо посреди стола лежал мой табельный револьвер, а перед ним, ровным рядком, совсем как на лавке, выставлено четыре патрона и одна стреляная гильза. Запись №12 1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 07 число утро, Сонша, Агион Я сидел на кухне и смотрел на патроны, будто бы они могли меня укусить. Мелоди я спровадил, ничего не объяснив. Я видел, что девушка была перепугана ночной стрельбой, но сейчас у меня не было ни сил, ни желания посвящать ее в курс дела. Единственное, я сказал, что сам к ней заеду на днях. И все — весь разговор. Пять патронов, одна гильза. Это было послание, вот только от кого? Девушка клялась, что в квартире никого не было, а значит — это был не человек. Но я видел в сквере тварь, что уволокла курсанта. Это третий, ну хорошо, если совсем сгущать краски — четвертый класс. Не пятый. Не вне категорий. Но эта насмешка и послание — а это были именно они, несомненно — дело рук кого-то разумного. Кого-то, кто знает, чем я занимаюсь. Я был уверен в том, что это какой-то отсчет. Что произойдет, когда патроны в барабане закончатся? Для кого уготованы все прочие пули, или это намек, что меня загоняют в угол? В безвыходной ситуации охотник оставляет для себя выход. Это правильно, это проще, это гуманнее, чем погибать от когтей. В нашей работе не место героизму. Это в окопе, сражаясь с чужаком, ты можешь выпустить весь магазин или барабан, бросить в морду врага ствол и приготовиться к расстрелу или удару штыком в грудь. Но тут не штыки — тут когти и клыки, тут смерть более жуткая, чем в бою с любым человеком. Так что охотник всегда должен беречь последнюю пулю для себя. У меня осталось пять выстрелов. В кого я должен их сделать? Или в кого их сделает неизвестный шутник, что до смерти перепугал молодую певицу, что пришла ко мне заночевать? Бессонная ночь давала о себе знать, но у меня было слишком много дел. Одеться по форме, взять оружие, сумку для перчатки — нельзя больше оставлять реликвию де Гранжей без присмотра — после чего надо поймать такси. Мне нужно в управление. Едва я успел спуститься, как увидел моих новых друзей — те самые мордовороты, которые привезли меня ночью к Варро. — Офицер Кейн, — сипло поприветствовал меня один из оперативников. — Господа, — кивнул я. — Вижу, вы готовы, — подал голос второй мордоворот. — К его высокопревосходительству? — Конечно, — согласился я, уже двигаясь в сторону черной машины. В голове же нехотя, но все же стала крутиться какая-то мысль. Оформить ее окончательно не удавалось всю дорогу, но только подъезжая к зданию управления я понял — а как они узнали? По спине сразу пробежал неприятный холодок. Я знал, что я у Варро под колпаком, но чтобы настолько плотно? И что это, подстраховка для ценного актива в моем лице, или же просто соглядатаи, которые фиксируют каждый мой шаг? В приемной было более людно, чем я привык. Несколько крупных полицейских чинов, какие-то люди в цивильном, видимо, из агионской управы, тройка гражданских просителей. Я привычно кивнул секретарю, сдал свое оружие, после чего, немного стесняясь, но попросил кофе. Секретарь сначала было удивился, но после все же заглянул мне в лицо и все понял. Бессонная ночь легла темными кругами под глазами, так что довольно быстро был добыт и кофейник, и небольшая фарфоровая чашечка. Закинув под неодобрительный взгляд высоких чинов в напиток аж четыре кубика рафинада — сам факт того, что какой-то унтер-офицер будет ожидать своей очереди, потягивая кофеек, их возмутила, но мне сейчас было глубоко фиолетово на их мнение — я устроился со своей добычей на свободном стуле в углу приемной и стал ждать. Едва я пригубил приторно-сладкой жижи, дверь в кабинет агионского исправника распахнулась, откуда вышла целая делегация. — Офицер Кейн, — кивнул секретарь, поднимаясь со своего места. Я спешно, шумно и совершенно по-плебейски всосал обжигающий кофе, едва не разбил из-за неловкого движения чашку о край стола секретаря, после чего одернул китель и под уже уничтожающие взгляды всей приемной ломанулся в кабинет непосредственного начальства. — Докладывайте, времени мало, — резко бросил Варро, едва за мной закрылась дверь. — Я нашел его. Живет в сквере, довольно опасен. Тварь территориальная, то есть имеет охотничьи угодья. — Я надеюсь, все уже решено? — спросил Варро.