– В ту ночь, когда ты была со мной. – В какую ночь? – спрашиваю я. – Гонка. – Я слушаю. – Помнишь, как я сказал что-то странное, вроде «он тебя не узнает»? – Да… – Ну он тебя узнал. Он переключает вторую передачу и выезжает на главную трассу, ведущую за город. – Кто «он»? Бишоп смотрит в зеркало заднего вида на Нейта, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу. – Мой отец. Глава 14 Я втягиваю воздух и вскакиваю с дивана. Пальцы Нейта тут же обхватывают мою руку. – Мэдисон, все не совсем так, как она… Я качаю головой и поднимаю глаза на маму. – Мне уже все равно. Мне плевать, что за дерьмо происходит в моей чертовой жизни. Я смахиваю слезы, чувствуя, как мучительно сжимается мое сердце. Я была чертовски жалкой. – Неважно, я к такому привыкла. – Я смотрю на отца. – Зачем ты вернул меня сюда? Ты знал, что это опасно. – Я люблю тебя, Мэдисон. – Его руки ныряют в карманы. – Но у меня есть обязательства. Я ненавидел все это – ненавидел так сильно, что был не в силах смотреть за тем, как разворачиваются события. – Он вздыхает, массируя виски. – Я быстро раскусил взгляд Бишопа. Было очевидно, что его чувства являлись настоящими, а чуть позже я стал свидетелем того, что происходило между тобой, Нейтом и остальными Королями. Я знал, что очень скоро что-то изменится. Я теряю дар речи. Слова, которые я собиралась выкрикнуть, застревают у меня в горле, лишая меня возможности дышать. Отец встает и указывает на дверь. – Убирайся из моего дома, Элизабет, и никогда не возвращайся. Я не совсем понимаю, почему он на нее злится, ведь он, вероятно, тоже сыграл свою роль в инсценировке ее смерти. Но больше это меня не волнует. Я поднимаюсь в свою комнату, набираю номер Татум и падаю на кровать. – Я ненавижу свою жизнь. – Что? – спрашивает она хрипло. Должно быть, я ее разбудила. – Скоро буду. – Это не обязательно, – выдавливаю я, изо всех сил пытаясь сдержать рвущуюся наружу боль. – Черт, – выругивается она, после чего линия обрывается. Свесив руку с кровати, я позволяю слезам беззвучно течь по моему лицу. Моя жизнь превратилась в такой хаос. Стоит мне подумать, что в ней появилось что-то хорошее – наружу сразу же вылезает очередное дерьмо из прошлого. При мысли о том, что Бишоп был со мной не по своей воле, моя грудь болезненно сжимается. Ведь он говорил, что меня оставили в живых благодаря его отцу. Теперь все начинает обретать смысл, но я не представляю, как мне с этим жить. Хотела бы я вернуться к тому времени, когда я ничего не знала. Раздается тихий стук в дверь. – Мэди, это я. Я соскальзываю с кровати и открываю Татум дверь, после чего запираю комнату на защелку и снова падаю на кровать, сердито вытирая слезы. Как только туман в глазах немного рассеивается, я указываю на пакеты в ее руках. – Что там? Она поднимает их в воздух, и только тогда я замечаю, что на ней надеты хлопковые пижамные штаны с маленькими единорогами и пушистые тапочки, а длинные светлые волосы собраны в небрежный пучок. Я улыбаюсь, еще раз благодаря судьбу за мою лучшую подругу. Она запрыгивает на кровать, берет у меня телефон, выключает его, а затем закутывается в одеяло. – Здесь все, что понадобится нам в ближайшие пару дней. Скажи спасибо, что у нас летние каникулы, а то пришлось бы ко всему прочему тащиться в школу. Кстати, завтра понедельник. – Она указывает на мою одежду. – На тот случай, если ты забыла о том, какой сейчас день недели, так же как забыла про душ. – Татум! – я ругаю ее сквозь смех. Она пожимает плечами. – Что? Я роюсь в сумке и вытаскиваю пачку картофельных чипсов. – Сегодня я кое-что узнала. Во время моего рассказа Татум не произносит ни слова, продолжая неподвижно сидеть с ведерком мороженого на коленях. В конце моей пламенной речи она протягивает мне мороженое и возвращается к копанию в сумке. – Что думаешь? Я волнуюсь. Обычно Татум есть что сказать. Моя лучшая подруга сломалась? Вот и все, ей наконец-то надоела моя сумасшедшая жизнь. Она вытаскивает из сумки сигарету засовывает в рот и поджигает. – Тат! Я смотрю на дверь. В обычной ситуации меня бы это волновало, но моя комната находится в другом крыле дома, да и моему отцу, вероятно, в любом случае все равно. Было бы странно смотреть на убийство как на обычное дело, но ругать дочь за то, что она курит. Я беру у Татум самокрутку и затягиваюсь. Я не курила с тех пор, как мы были в лесу. Тат откидывается на спинку кровати. – А вы с Бишопом? Я пожимаю плечами, возвращая ей сигарету. – Я не знаю. Но я приготовила ему подарок на день рождения. – Дай посмотреть! А когда вечеринка? – спрашивает она, затягиваясь дымом. – Этой ночью. – Тогда мы идем и отрываемся по полной. Я киваю. – Мы идем и отрываемся по полной. Я широко раскидываю руки, чувствуя себя немного лучше, чем прошлой ночью. Татум прижимается ко мне задницей. – Эй, а ну перестань! Ты же знаешь, какая я возбужденная по утрам. Я хихикаю, свесив ноги с кровати. – Не переживай, я помню. Чем займемся сегодня? – М-м-м. – Она прижимает к щеке указательный палец. – Первое – будем избегать парней, второе – делать все, что захотим. Ее упоминание о парнях заставляет меня медленно вернуться к реальности. Я… черт, я не была полностью уверена в своих чувствах. Думаю, я чувствовала, что меня предали. Никто из них и не подумал упомянуть об этом раньше, и это было больнее всего. Если вся эта история никогда не влияла на наши с Бишопом отношения и на все остальное, что между нами происходило, то почему он мне ничего не сказал? Я захожу в гардеробную и стягиваю с себя нижнее белье. – Я очень хочу пострелять. Может, мне стоит снова поехать в то место, где я встретила Катсию? – Нет, – бормочет Татум, вставая с кровати. – Для сегодняшнего дня это слишком. Сделаем это на следующей неделе. А сегодня, – она вытаскивает из сумки микроскопическое красное бикини, – мы отдыхаем у бассейна и пьем целый день. – Мы не можем напиться днем, Тат, сегодня же вечеринка. – Дерьмо. – Она массирует виски так, словно впервые об этом слышит. – Что ж, ладно. – Она раздевается и натягивает свой крошечный… купальник? Больше похоже на карнавальный наряд для Марди Гра[14]. – Мы начнем с сидра и будем пить постепенно, чтобы к вечеру разойтись по полной.