– Сегодня? – Не только. Вообще в последнее время. – Много работы. Видимо, устаю. – Я старался не смотреть Кэти в глаза. Она кивнула и сочувственно сжала мне руку. Отличная актриса! Я почти поверил, что ей не все равно. – Как твои репетиции? – для вида поинтересовался я. – Наметился прогресс. Тони внес пару дельных предложений. Придется на следующей неделе поработать сверхурочно, чтобы все их учесть. – Ясно. Я больше не верил ни одному ее слову. Я анализировал каждую ее фразу, словно на сеансе с пациенткой. Я пытался читать между строк, нащупывая скрытые зацепки вроде нетипичной интонации, размытых формулировок или недомолвок. – Как Тони? – Нормально. – Кэти пожала плечами, давая понять, что Тони ей неинтересен. Откровенная ложь. Кэти практически молилась на Тони, без умолку говорила о нем, хотя в последнее время почему-то перестала упоминать это имя. Раньше она взахлеб пересказывала их беседы о пьесах и актерской игре – о далеком для меня театральном мире. Я слышал о Тони почти каждый день, но видел его лишь единожды, мельком, когда встречал Кэти после репетиции. Мне тогда показалось странным, что она нас не познакомила. Тони был женат на актрисе. По-моему, Кэти ее недолюбливала. Возможно, супруга Тони злилась на Кэти из ревности, как злился я. Помню, предложил выбраться куда-нибудь на обед с Тони и его женой, но Кэти моя идея почему-то не впечатлила. Мне уже тогда показалось, будто она пытается держать нас с Тони подальше друг от друга. Я смотрел, как она открывает свой ноутбук, расположив экран вне моего поля зрения. Ее пальцы отбивали по клавиатуре быструю дробь. Интересно, кому она пишет? Тони? – Чем занята? – Я делано зевнул. – Решила черкануть пару строк двоюродной сестре. Она сейчас в Сиднее. – Надо же! Передавай от меня привет. – Обязательно. – Пойду приму ванну, – чуть позже сообщила она, закрывая ноутбук. – Хорошо. – Я кивнул. – Дорогой, ты прямо совсем скис. – Кэти смотрела на меня с удивлением. – Ты точно в порядке? Я снова кивнул с вымученной улыбкой. Кэти вышла из комнаты. А я, дождавшись хлопка двери ванной и шума воды, скользнул туда, где сидела она, схватил ноутбук, дрожащими от волнения руками открыл крышку и зашел в Интернет. Открыл ее браузер. Увы, Кэти вышла из почты. Я захлопнул крышку ноутбука с отвращением. Пора остановиться! Эдак можно и с ума сойти. Или я уже сошел с ума? Позже вечером я снимал покрывало с кровати, собираясь ложиться, и тут в спальню вошла Кэти с зубной щеткой в руке. – Чуть не забыла! На следующей неделе в Лондон приезжает Николь, – прощебетала она. – Николь? – Ну ты же ее помнишь! Мы ходили на ее прощальную вечеринку. – Ах да… Она же вроде уехала в Нью-Йорк. – Да. А теперь возвращается! – Пауза. – И предлагает встретиться в четверг… в четверг вечером, после репетиции. Не знаю, что именно показалось мне подозрительным: может, то, что Кэти смотрела в мою сторону, но избегала встречаться взглядами. Я чувствовал, что она врет, однако не подал виду. Я промолчал. Кэти тоже ничего не добавила и удалилась в ванную. Я слышал, как она сплевывает пасту и прополаскивает рот. С другой стороны, я мог ошибаться, и Кэти действительно собиралась в четверг вечером встретиться с Николь. Возможно. Существовал лишь один способ узнать наверняка. 19 На сей раз очереди в картинную галерею не было. Ровно шесть лет назад, день в день, я приходил сюда, чтобы увидеть знаменитую «Алкесту». Теперь в витрине красовался постер картины другого художника, вероятно, тоже талантливого. Но ему сильно не хватало известности, которая могла превратиться в скандальную славу, что так привлекает толпы зрителей. Войдя в галерею, я зябко поежился – здесь было даже холоднее, чем на улице. Но дело было не только в температуре. Сама атмосфера галереи отдавала холодом: старые металлические балки, голый цементный пол. Бездушно. Пусто. Управляющий галереей сидел за столиком. Заметив меня, он поднялся. Жан-Феликс Мартен выглядел лет на сорок с небольшим. Приятная внешность, почти черные глаза, темные волосы, обтягивающая футболка с красным черепом. Я представился и рассказал о цели визита. К моему изумлению, Жан-Феликс с радостью заговорил об Алисии. В его речи слышался небольшой акцент. – Вы, случайно, не француз? – полюбопытствовал я. – Я родом из Парижа, а здесь живу со времен студенчества, уже лет двадцать. И теперь ощущаю себя скорее британцем. – Жан-Феликс улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону комнаты позади себя. – Давайте присядем, и я угощу вас кофе. – Благодарю. Я проследовал за ним в кабинет, который, по сути, являлся складом. Вдоль стен стояло множество прислоненных друг к другу картин, занимавших почти все пространство. – Как дела у Алисии? – спросил Жан-Феликс, возясь с очень сложной на вид кофейной машиной. – По-прежнему молчит? – Да. – Я кивнул. – Грустно. – Он тяжко вздохнул. – Садитесь, пожалуйста. Что бы вы хотели узнать? Постараюсь ответить честно. – Жан-Феликс ухмыльнулся, изучающе глядя на меня. – Хотя я не совсем понял, для чего вам понадобился. – Вы с Алисией были весьма близки. И не только в рамках профессиональных интересов… – Кто вам такое сказал? – Макс Беренсон, брат Габриэля. Он и посоветовал встретиться с вами. – О, так вы общались с Максом? Страшный зануда. – Жан-Феликс скривился. – Вы его знаете? – Я не смог удержаться от смеха при виде забавной гримасы собеседника. – Да. И, к сожалению, довольно хорошо. – Он вручил мне небольшую чашку с кофе. – Мы с Алисией действительно были близки. Очень. Наше знакомство состоялось много лет назад, задолго до того, как она встретила Габриэля. – Надо же! – Мы вместе учились в художественном училище. А по окончании вместе начали работать. – То есть вы создавали совместные полотна? – Не совсем, – рассмеялся Жан-Феликс. – Мы расписывали стены зданий. – Вот оно что. – Я с улыбкой кивнул. – Как выяснилось, расписывать стены у меня получалось лучше, чем рисовать картины. Художника из меня не вышло, зато Алисия вскоре начала делать грандиозные успехи. И с появлением галереи я, естественно, стал выставлять ее работы. Все произошло само собой. – Понятно. А Габриэль? – А что Габриэль? Жан-Феликс сразу напрягся. Сработала защитная реакция. Ага, значит, тут наверняка кроется что-то важное… – Ну я хотел бы уяснить для себя, как Габриэль вписался в ваш сплоченный дуэт. Полагаю, вы хорошо его знали? – Не особенно. – Нет? – Нет. – Жан-Феликс поколебался секунду. – Габриэль не рвался со мной дружить. Он был… довольно эгоцентричен. – Похоже, он вам не нравился. – Верно. Думаю, я ему тоже. Даже уверен. – Почему вы так уверены? – Понятия не имею. – Вероятно, Габриэль ревновал? Жан-Феликс не спеша отпил глоток кофе. – Да, скорее всего. – И, наверное, видел в вас соперника? – не унимался я.