Зверев подошёл к столу и из верхнего ящика достал, было, одну сигару. Но воспользоваться ей ему не позволили. «В моём же кабинете мне запрещают!..», – подумал он недовольно, но пришлось смириться. – Почему? – уточнил Санаев. – Плохо… – повторила она, будто не имея возможности ответить иначе. – Вы помните, как в прошлый раз вас погружали в гипноз? – видя, что по какой-то причине она не может объяснить, решил он начать по-иному. – Да. – Вы готовы ещё раз ответить на те же вопросы, что задавались вам тогда? – Да, – в голосе Валентины послышалось страдание. – В тот раз вы говорили, что это вы явились причиной гибели Екатерины Зосимовой. Это так? – он прекрасно помнил всё, что было сказано на прошлом сеансе, но даже если б это было не так, то Мадаев всё равно не отходил от него, чтобы напоминать всё, что нужно. – Да, мне очень жаль… – тихо сказала она. – Вам жаль, но вы готовы повторить ещё раз то, что вы её убили? – Да, – надтреснутым голосом ответила она так тяжело и медленно, будто не желая открывать рот, но не имея на это сил. – Вы также готовы подтвердить, что некоторое время назад встретились с Иваном Бердниковым и стали причиной его гибели? Ответ раздался не сразу: Иванова долго пыталась разжать губы, будто нежелание отвечать сковывало их. Но всё же все услышали тихое: «Да». «Для человека, который сделал, что хотел, отвечать так нерешительно?.. – задумался Никита. – Если она действительно слаба и нервна, как расписывал Костя, то под моим гипнозом давно была бы расслаблена, но она как будто борется… Словно находится во власти чего-то, что мешает… в капкане или в паутине. Может, в паутине безумия? Кузьмина уверена в этом… Да, она могла совершить преступление, не зная и не запоминая этого, но подсознание-то знает всё! А если я сейчас говорю всё ещё не с ним?..», – внезапно подумал он и резко поменял тему. – Вы помните, у вас было какое-нибудь безопасное место? – Да, море, – устало ответила она. – Вы можете сейчас туда вернуться? – Это так далеко… Мне было очень мало лет. – И всё же вы можете это сделать. Вернитесь туда, вернитесь в безопасное место! – приказал он. С лица Ивановой стала исчезать удрученность, так характерная для неё в последние дни. Вскоре она почти улыбалась. – Я вижу, вам удалось, вы – у моря. Сколько вам лет? – уточнил Никита. – Девять. – Прекрасно! Я рад, что вы в безопасности, а вы? – Тоже, очень, – она почти пропела эту фразу. – Хорошо. Скажите мне, пока вы ребёнок, вы чего-то боитесь? – Нет. – Может, вы часто болеете, у вас плохое здоровье? – Нет. – Конечно, вы всегда веселы и добры? Валентина сразу согласилась – она явно была рада находиться у моря, быть в том времени, и Кузьмина недовольно шепнула, дёрнув Костю: «Вот видите? Я же говорила – просто притворяется несчастной!..». Впрочем, ей никто не ответил – внимание окружающих было направлено только на Валентину и Никиту. Даже Зверев так увлёкся происходящим, что не заметил, как всё-таки сунул в рот не раскуренную сигару и даже немного пожевал её. – А когда вы стали жить самостоятельно, вы также были добры и веселы? – продолжал Никита. – Вспомните тот момент, когда вы в первый раз почувствовали беспокойство, которое мешает вам в вашем настоящем возрасте, – приказал он. – Когда это случилось? Она нахмурилась. – Три года назад. – С каким событием это было связано? – С приходом к врачу. – К какому врачу? Вы помните его имя? Назовите. Зверев уронил сигару на пол, но почему-то не стал поднимать, а развернулся и направился к двери. Но не успел дойти, как имя прозвучало вслух: – К Звереву Дмитрию Никифоровичу. Все уставились на него. – Куда-то собрались? Сеанс ещё не окончен, – отметил Мадаев, пронзительно глядя на него. – Хотел отдать Анастасии пару распоряжений, – ответил тот спокойно. – Придётся подождать… – вежливо, но строго сказал Костя. Дмитрий ещё, было, засомневался в его словах, но тот недвусмысленно кивнул сотрудникам, стоящим у стены, и те сразу подошли и встали у двери. Звереву пришлось вернуться обратно к столу, где он немного грузно уселся в кресло. – Вы пришли к нему на приём? – невозмутимо продолжал Никита, нисколько не отвлекаясь на происходящее вокруг. – Да. – Это был первый сеанс у этого врача? – Нет, третий. – И что произошло, отчего у вас возникло беспокойство? Голос Валентины задрожал от обиды и страха. – Он проник в мою голову. – Зачем? – Хотел выяснить, насколько я богата. Свидетели с недоверием переглянулись, а Света всплеснула руками, собираясь громко возмутиться, но Костя на неё шикнул, и ей пришлось прикусить язычок и оставить своё мнение при себе. – Для чего? – Хотел, чтобы я выдала ему денежную премию за эффективное лечение. – И потом вам было плохо? – Да. – Вы пытались сопротивляться? – Нет. Я ничего не понимаю в таких вещах. Он показал мне красивые часы, приказал уснуть… Потом велел, когда проснусь, помнить только то, что я решила перечислить ему большую премию в благодарность. – Это был единственный подобный случай? – Нет. – Как часто Зверев использовал этот метод в работе с вами, чтобы получить дополнительную оплату? – Пару раз в месяц. Следователи ахнули, Светлана воскликнула: «Вот ведь как лжёт!», а Звереву, казалось, было всё равно – он не только не помрачнел после таких обвинений, но вроде бы даже усмехнулся. – Он объяснял вам эти свои поступки? – Иногда смеялся, говорил, что я дура, что мне не нужны такие деньги и что он найдёт им лучшее применение, – грустно ответила она. – Хорошо. Я хочу, чтобы сейчас вы оказались в своём прошлом – три года назад, когда вы были в безопасности, до вашего беспокойства, до сеансов с психоаналитиком, – медленно, проникновенно сказал Никита, наблюдая за её дыханием. – Вы там, вам спокойно?.. И вы готовы к моим вопросам? – Да, – мягко улыбнулась она. – Вы уже знакомы с Екатериной Зосимовой? – Да, она моя подруга и родственница.